Серебряные крылья

Снова срыв.

Я долго раздумывал над случившимся. Бывает же такое в жизни! Все хорошо дома, спорится

работа. Даже перестаешь замечать исключительную прелесть, пусть трудноватой, дороги вперед.

Сознание говорит: «Так и будет, ничего не изменится». Трудно представить, что может быть иначе. И все

же порой случается иначе, чем думаешь. С ведром ледяной воды лучше всего сравнить неприятность,

несчастье, внезапно обрушившиеся на голову. И вот тогда человек, с кем случилась беда, начинает думать

о том, что было всего несколько часов назад. И таким милым, дорогим, хорошим и, увы, страшно

недосягаемым, ушедшим сразу куда-то назад становится обычное прошлое. Человек поневоле начинает

размышлять: «А не сам ли я в этом виноват?» И где-то в глубине души зреет трудный ответ: «Да, сам. Не

умел ценить настоящего!»

Тому, как жить по совести, учит советских людей Коммунистическая партия. Об этом ярко говорят

Программа КПСС, моральный кодекс строителя коммунизма. Мы и раньше много беседовали с

летчиками на морально-этические темы. Каждый хорошо понимает свой долг перед обществом. И все же

приходится время от времени возвращаться к этой теме, чтобы в каждом летчике развить высокие

морально-боевые качества, присущие защитникам нашей Родины.

Бывает, конечно, что несчастье приходит и не по твоей вине. Но в любом случае человек должен

помнить: есть коллектив, который состоит из таких же, как ты, людей. Он все поймет, но будь честен и не

старайся уйти в себя. Человек не может жить один, без общества.

А Зуб пытался справиться с собой сам. Но сил хватало не всегда. Да к тому же мешало самолюбие.

Вот и получалось, что он порой сам становится себе врагом.

Мрачным вернулся Владимир в общежитие... Мы чувствовали, что внутри у летчика все кипит, но

о случившемся он твердо решил молчать.

— Где был, что делал? — спрашивали его.

— У знакомых.

— У каких знакомых?

— Этого сказать не могу.

— Где выпил?

— Я не пил.

— Почему бежал от милиционера? Молчание.

Белов долго разговаривал с товарищем наедине, убеждал рассказать, как было дело. Но Зуб

продолжал молчать. Он считал, что объяснять бесполезно.

Дело дошло до обсуждения проступка Зуба на комсомольском собрании. И лишь при выяснении

товарищами всех обстоятельств происшествия обнаружилось, что Владимир почти ни в чем не виноват.

Напутал милиционер, который задержал Зуба, гулявшего по городу в гражданской одежде. Владимир

действительно не брал в рот ничего спиртного. А бежал от милиционера из-за мальчишеского озорства.

Владимир очень не хотел, чтобы о случившемся знала невеста. Никому не говорил, что ходил к

ней. Потому и молчал.

Обо всем этом я вспомнил перед партийным собранием, на котором Зуба и Белова собирались

принимать в кандидаты партии. Как были, так и остались друзьями со своими особыми характерами. Зуб

— упрямый, своевольный. Белов — выдержанный, принципиальный. И все же, внимательно

присматриваясь к друзьям, нельзя не заметить огромных перемен. Здорово повзрослели наши новые

однополчане. Честь коллектива стала для них превыше всего.

Разве не об этом говорит случай с Беловым: летчик пришел к командиру эскадрильи и

обстоятельно доложил о своем промахе в полете. Зуб, хоть упорно молчал о городском происшествии,

однако в душе его, широкой и своевольной, ярко горел огонек товарищества. Он глубоко переживал за

честь своего подразделения, свято берег свои добрые чувства к любимой девушке. Но не всем и не сразу

это удалось разглядеть.

Когда Зуб попал в отделение милиции, Барков категорически заявил:

— Вопрос ясен. Был основным нарушителем, так и остался. По-моему, он неисправим.

Я понимал Баркова. Ему надоело возиться с Зубом. Очевидно, больно было ему и неприятно, что

не удалось поставить летчика на ноги. Столько труда вложено. Казалось, Зуб исправился, а тут новый

срыв.

На собраниях Владимира критиковали многие летчики, даже самые близкие друзья.

— От Зуба мы много терпели в училище и продолжаем терпеть в полку. Надоело. Нарушение за

нарушением.

Как хорошо, что весь этот серьезный разговор пошел на пользу. Когда Зуб и Белов стояли перед

коммунистами полка, каждый из сидевших в зале мог смело сказать: «Есть доля и моего участия в том,

что эти молодые офицеры сегодня станут коммунистами».

Мы приняли Зуба и Белова в партию. А потом гуляли на свадьбе друзей. Девушки-сестры стали их

верными подругами. И это тоже всех нас очень радовало.

Так уж ведется в армии: беда одного — горе всего коллектива, радость товарища — общая радость.

Мирно спит городок. Кругом ни души. Предрассветную тишину нарушают лишь шаги часового.

Но вдруг протяжно и требовательно завыла сирена. И все ожило. Захлопали двери, застучали сапоги по

асфальтированным дорожкам, загудели моторы автобусов, автомобилей.

Тревога!..

Все устремились на аэродром. Быстрее, как можно быстрее подготовить самолеты к бою. Медлить

нельзя. Враг может напасть внезапно. Быстрый сбор личного состава, немедленная подготовка самолета к

вылету, постановка боевой задачи — и летчики в кабинах самолетов ждут команды на взлет.

Самолеты звена Шепелева стоят рядом. Командир звена догадывается, что это начало учения, а

учение — самый трудный экзамен. Выдержат ли его молодые летчики? Шепелев с волнением

посматривает в утреннее небо. Рассветает быстро. Можно ожидать хорошую погоду. В простых условиях

с заданием справятся все. Вот только Судков. За Судкова Шепелев тревожился больше всего, поэтому он

поставил его своим ведомым, а Зуба соединил с Беловым.

Запуск! Взлет!

Загудели турбины двигателей, и самолеты пара за парой устремились в воздух.