Серые розы Роннебю

– И вон там.

– И у нас, – послышалось из разных уголков храма. Дети повскакивали со своих мест и принялись с визгом носиться за прыткими сладостями. Но поймать человечков оказалось не так-то просто: они ловко шмыгали между рядами, прячась в складках юбок прихожанок или за ножками кресел. Службу пришлось прервать и поднялась знатная суматоха, в которой участвовали и некоторые взрослые. Остальные недоуменно озирались, пытаясь понять, отчего все вдруг принялись галдеть. Тщетно отец Себастьян пытался призвать всех к порядку со своей кафедры. К слову, один из человечков умудрился взобраться даже туда, и теперь пресмирно сидел, свесив ножки в раскрошившихся сахарных башмачках.

Что-то заподозрив, Кёрстен взглянула на бабушку, и та хитро ей подмигнула, продолжая чинно сидеть с молитвенником в руках. Если она может видеть волшебных человечков, может, и Эйнара тоже разглядит?

– Бабушка, посмотри, пожалуйста, назад. Ну пожалуйста, – взмолилась Кёрстен. Чего уж там, все равно вокруг стоял шум да гам. Эйнар весь подался вперед и даже помахал рукой у Ноэль перед лицом. Но бабушка равнодушно скользнула взглядом по креслу позади них и пожала плечами.

Не видит, – огорчилась Кёрстен. Точно не видит, ведь притворяться бабушка не умела, а если и пыталась, ее выдавали лукавые морщинки в уголках глаз. Значит, придется и дальше скрывать от нее существование призрачного друга, жаль. А так хотелось с ней поделиться своим секретом…

Зато Нильс глядел на незнакомца во все глаза, а особенно на его трость – определенно ту же самую, что и в поместье, разве что чуть посветлее. Кёрстен даже захотелось немедленно пройтись до первого ряда, где в одиночестве сидела фру Росен, чтобы проверить.

И все же, откуда было взяться в церкви пряничным человечкам?

Ее раздумья прервал пронзительный визг со стороны трапезной. Тут подскочила уже не одна только Кёрстен, а призрак устало прикрыл глаза ладонью и совсем слился с выцветшей бархатной обивкой.

– Мои вафли! – чуть не плакала тетя Мадлен, держа в руках пустое блюдо. – Мой десерт по семейному рецепту – пропал!

[1] гном, домовой

Охота на пряничных человечков

Когда-то в Роннебю была своя мельница. Крепкий сруб на каменном фундаменте, говорят, был старше развесистой ивы, что росла у самой воды. Чтобы обхватить могучий ствол, Кёрстен, Улле и Нильсу нужно было взяться за руки и все равно пришлось бы звать на подмогу бабушку или дядю Альфреда. Со временем деревянные бревна потемнели от дождя, обросли мхом и лишайником, а вся поляна так густо заросла молодняком, что за деревьями почти невозможно было разглядеть покосившееся строение. Идеальное место, которое местная ребятня выбрала для своего тайного штаба.

Правда, в последнее время встречи все чаще стали переносить на ферму дяди Альфреда, которую он не стал продавать, хотя она и находилась далековато от их настоящего дома. Когда-то на ней выращивали скот, но после войны тетя Мадлен наотрез отказалась заниматься хозяйством, ссылаясь на свой радикулит и вечную мигрень. Так что, наняв в работники весельчака Юстаса, недавно окончившего университет, но так и не сумевшего приспособиться к столичной жизни, Альфред решил разводить кроликов. Кёрстен обожала возиться с пушистыми милахами, только старалась не думать, что обжигающее жаркое с овощами, которое бабушка готовила по субботам, стоило жизни одному из ушастиков.

Чтобы дети не топтали траву на лужайке, дядя Альфред, не без помощи Улле, построил им самый настоящий домик на дереве. К деревянной платформе вела винтовая лестница с перилами, так что любой, даже малыш Нильс, мог безбоязненно карабкаться вверх и вниз по сто раз на день. Улле, конечно, страшно гордился, что именно его позвали помогать, и бессовестно пользовался своим положением, заставляя остальных обращаться к нему не иначе, как Капитан.

И все же старая мельница упорно влекла их к себе. А запреты взрослых лишь раззадоривали интерес. Никто не знал, что случилось с мельником и почему такое хорошее место оказалось заброшенным. Поговаривали, дело было в неразделенной любви. Еще кое-кто шепотом рассказывал историю об альвах, населявших лес много лет назад. Вроде бы, никто не утопился и не умер, но все равно покосившаяся постройка имела дурную славу, поэтому никому из местных и в голову не приходило починить мельницу – да и зачем, если муку можно было купить в любом магазине, а в местной булочной каждое утро пекли ароматные булочки с шафраном и корицей.

Мама тоже строго-настрого запрещала Кёрстен ходить к ручью, даже зимой. Но в этом году Улле научил девочку плавать, так что бояться было нечего. Вот почему, когда мальчишки собрались в лес на поиски пропавших пряников тети Мадлен, Кёрстен увязалась вслед за ними.

– Интересно, что такого тетя положила в тесто, что все так обернулось?

Да, давненько в Роннебю не случалось ничего подобного. К слову, в суматохе именно Кёрстен первой сообразила, что делать. Бурре, предварительно обнюхав пустое блюдо и слизав крошки, теперь неспешно трусил вдоль улиц. Если бы снег не растаял, отыскать пропажу было бы намного легче. Теперь же лишь изредка маленькие следопыты замечали крохотные круглые следы в палисадниках, да пару раз успели подобрать леденцовые пуговки-драже. А однажды в снегу обнаружились аккуратные отпечатки мягких лап…

– Кошка! – дети обреченно переглянулись. – Уж если не съест, то точно утащит куда-нибудь.

Так, от улицы к улице, они и вышли к лесной опушке. Там следы наконец-то воссоединились: четыре строчки весело бежали вглубь чащи, пятая зигзагами скакала следом. Все-таки сладкие творения тети Мадлен оказались на редкость шустрыми, раз за какие-то полчаса успели оббежать почти весь городок.

– Почему ты так уверен, что они побегут именно к мельнице?

– Если где и осталось волшебство, так это там! – уверенно ответил Улле. – Я на днях там задержался до потемок – такое увидел!..

Рассказывать о своих похождениях он мог бесконечно – совсем как дядя Альфред про то, как он поранил ногу. Причем, всякий раз история обрастала все новыми подробностями, а то и вовсе приобретала неожиданный поворот.

– Надеюсь, они не размокнут от снега. Пряничный человечек без ног – брр, то еще зрелище, – передернула плечами Кёрстен.

– А что мы, вообще-то, будем с ними делать, когда найдем?

– Съедим, – отозвался Нильс и весело рассмеялся. Когда дело касалось отдельных слов, заикаться он почти переставал. Кёрстен попыталась было нахлобучить старую кепчонку ему на голову, но Малыш оказался проворней и убежал вперед.

– Жаль, мешочек с камешками остался дома[1], – пробормотала девочка, когда над ними сгустились заснеженные кроны буковой рощи. За поворотом лиственный лес сменился еловым бором, а дальше заброшенной мельницы Кёрстен никогда не заходила. Не то, что Улле – тот хвастался, что знает весь лес как свои пять пальцев. Хотя, если начистоту, один раз он там по-настоящему заблудился, и его пришлось целый день искать всем Роннебю, с собаками и фонарями.

– Эй, – окликнул ее Улле. Кёрстен и не заметила, как задумалась, неспешно пиная еловую шишку по дороге. – Так что это за мужик такой, в шляпе?

– Его зовут Эйнар, и вовсе он не мужик, а родственник фру Росен, – сердито отозвалась Кёрстен. Если подумать, призрак вполне мог бы им помочь, с его-то способностью проникать куда угодно. Тогда им не пришлось бы тратить время на фру Перссон, которая была немного не в себе, да и к тому же глуховата. Но Бурре застыл перед ее домом как вкопанный и наотрез отказывался идти дальше. Пришлось им тарабанить в окна и дверь, пока хозяйка не решила, что они сошли с ума, и не выплеснула на них из окна остатки мясного супа. Суп, к счастью, уже успел остыть, зато пес, перехватив разваренную куриную спинку, наконец-то соизволил продолжить поиски.