Серый туман

Машина свернула за угол, и впереди показалась площадь Труда, с трех сторон охватывающая массивное черное здание Управления Общественных Дел. На площади царил неуставной непорядок. Несколько десятков решительно настроенных, как казалось на расстоянии, людей с красными повязками на руках размахивали криво, от руки, написанными плакатами. По причине размахивания разобрать надписи не представлялось возможным, и это придавало толпе несколько ярмарочный вид.

Когда машина подошла ближе, стало видно, что объектом возмущения красноповязочников являлось вовсе не здание Управления, а одноэтажный угловой домик, примостившийся у въезда на площадь. Над входом неторопливо крутилась сине-золотая эмблема Хранителей. То ли по непривычке, то ли из робости перед эмблемой люди предпочитали держаться на некотором расстоянии от объекта своих эмоций. Но если бы они вдруг решили перейти к каким-нибудь решительным действиям - Олег ухмыльнулся, представив, как митингующие пытаются выбить дверь тараном из древка плаката - задерживать их было некому. Вопреки обыкновению рядом не болталось даже одинокого патруля Общественных Дел. Понятно, печально подумал Олег. Шварцман реализует свои намерения насчет Хранителей. Тупо и топорно. Разве что круглый дурак поверит, что толпа эта собралась сама по себе, а патрулей для воспрепятствования рядом не оказалось по чистой случайности. Народный гнев хорошо выглядит на киноэкране, в журнале перед фильмом. Что-нибудь на тему "Трудящиеся Сахары, возмущенные недавними провокационными действиями своего правительства в Южном Океане…". И далее по тексту. В Народной же Республике Ростании такие вещи самопроизвольно случались только в первые годы После Того Как. Отдельные свергнутые эксплуататоры требовали возвращения своих неправедно нажитых и на деле принадлежащих трудовому народу предприятий. Так, по крайней мере, говорится в учебниках по истории. В учебниках, правда, не говорится про массовые аресты и высылки после каждого такого выступления, ну да что с них, с учебников, взять. На школьников они рассчитаны, а неокрепшие детские души не стоит смущать сомнениями. Да и объем у учебника не тот. Правда, взрослые люди историей, как правило, не интересуются. Ну, у них и других забот хватает. Занятно вот только, интересуются ли историей те, что так решительно протестуют против… чего?

Олег прислушался. Мегафонные крики сносило в сторону налетавшими порывами ветра, и понять, о чем речь, не представлялось возможным. Он наклонился вперед и тронул шофера за плечо.

– Пожалуйста, туда, - он ткнул пальцем в сторону толпы.
– Припаркуйтесь неподалеку.

– Олег Захарович, десять минут до совещания, только-только доехать, - откликнулся тот, нерешительно притормаживая.
– Не успеем.

– Ничего, - нетерпеливо откликнулся Олег.
– Если что, перебьются там без меня. Давайте, поворачивайте.

Шофер пожал плечами - мол, наше дело маленькое - и повернул в сторону толпы. По приближении машины толпа притихла, размахивание плакатами прекратилось. Только выступающий с импровизированной трибуны, составленной из пустых бутылочных ящиков, какое-то время продолжал надсадно выкрикивать в мегафон про обнаглевших швабомасонов. Наконец, обнаружив отсутствие у аудитории надлежащего отклика, он недоуменно покрутил головой по сторонам, обнаружил неподалеку посторонний предмет в виде черного правительственного членовоза, жалобно пискнул что-то неопределенное и затих.

Олег решительно открыл дверь и вылез из машины.

– Сидите здесь и не высовывайтесь, - не допускающим возражений тоном бросил он, краем глаза уловив, что телохранитель тоже схватился за ручку двери.
– Драки не будет, а для остального вы мне не нужны.

Краем глаза он уловил озадаченное выражение лица охранника, разрывавшегося между долгом и прямым приказом начальства, хмыкнул и решительно направился к трибуне.

– Я Кислицын Олег Захарович, - заявил он оратору.
– Представьтесь, пожалуйста, и объясните цель вашего мероприятия, - больше всего в этот момент его интересовало, не захочет ли тот узнать, кто такой Кислицын Олег Захарович и откуда он свалился на незадачливую ораторскую голову.

По всей видимости, внушительный автомобиль новоприбывшего вкупе с правительственными номерами с маленьким государственным флагом отбили у ведущего охоту задавать какие-либо вопросы. Поэтому он с готовностью откликнулся:

– Я Иванов Семен Фатихович, председатель Партии Прогресса. Мы проводим митинг, санкционированный областной Службой Общественных Дел.

– И тема митинга?
– мягко поинтересовался Олег с едва заметной угрожающей интонацией, которую украл у Прохорцева, имеющего богатый опыт работы в органах.

– Нет врагам Народного Общества в лице так называемых Хранителей!
– четко отрапортовал Иванов Семен Фатихович, которому, очевидно, эта интонация была более чем знакома.
– Давно прошли те времена, когда кучка масонских… - очевидно, он опять собрался сесть на своего излюбленного конька, но Олег не дал ему этого сделать.

– А не могли бы вы, уважаемый Семен Фатихович, объяснить мне вот что, - краем глаза Олег заметил, как в толпе начало нарастать волнение.
– В Народной Ростании партий нет уже более полувека. Разве вы не знаете, что капиталистические эксплуататоры изобрели партии незадолго до Революции с целью взять под контроль нарождающееся движение народных масс? Откуда же в нынешней Народной Республике Ростании могут взяться партии?
– Он придал лицу угрожающее выражение.

– Да как же… - залепетал подследственный оратор, судорожно оглядываясь по сторонам.
– Мы это… официально…

– Клевещете на народные органы власти?
– ласково поинтересовался Олег.
– Так-так…

Брожение в толпе нарастало, наименее стойкие элементы начали потихоньку отрываться от коллектива с дальнего его края, разбредаясь в стороны ближних переулков.

– Все законно, господин Кислицын, - вмешался откуда-то сбоку начальственный басок. Олег обернулся в ту сторону. Перед ним стоял одетый в представительный черный костюм человек с ружьем. Правда, ружья в его руках не наблюдалось, но Олегу ясно представилось, как он в ночи бдительно охраняет неприступные рубежи… чего? явно не Родины, на ее заболоченных или, наоборот, пустынных рубежах такие отглаженные костюмы встречаются не чаще волосатых мамонтов. Скорее, границы вверенного ему особо секретного предприятия про производству спецколбасы для спецконтингента.
– Митинг, как вам верно сообщили, санкционирован Службой Общественных Дел, только не области, а города. А вот насчет партии вас дезинформировали, - человек с ружьем вроде бы ласково положил руку на плечо оратору с мегафоном, и Олег заметил, как у того перекосилось лицо.
– Это всего лишь неформальное движение "За прогресс", созданное на базе одноименного общественного политклуба. А чем, простите, мы обязаны вашему вниманию?

Его буравящие глазки уперлись в Олега, который только сейчас разглядел за толпой телекамеру с мигающим зеленым огоньком. Ну, Шварцман, молоток, все предусмотрел, мелькнуло в голове. Все правильно. Вечером в программе "Народное пространство" покажут возмущенные митинги против Хранителей, стихийно возникающие по всей стране. Или еще пока не по всей? Ладно, сейчас я им устрою!…

– Дайте сюда мегафон, - потребовал Олег.
– Давайте, давайте, - поторопил он оратора, нерешительно оглядывающегося на человека с ружьем.
– Вы уже высказались, теперь моя очередь.

Человек с ружьем несколько секунд внимательно смотрел на него. Наконец, то ли решив не ссориться с правительственной шишкой, то ли решив, что это вписывается в сценарий, он кивнул оратору. Тот с явным облегчением сунул мегафон в руки Олегу и поспешно отступил к толпе.

Олег вспрыгнул на ящики.

– Попрошу внимания!

Громкоговорящее устройство явно видало и лучшие дни. Во всяком случае, вряд ли с завода его выпустили уже таким шипяще-хрипящим. Хотя кто его знает…

– Внимание!
– повторил Олег, чуть отдалив мегафон от губ. Посторонние шумы увяли, и он продолжил:

– Итак, если я правильно понял, вы, господа, протестуете против Хранителей?
– Он сделал паузу. Несколько личностей на переднем плане согласно закивали, но остальные пребывали в состоянии угрюмых раздумий. Надо полагать, о судьбах мира.
– Суть ваших претензий можете не пояснять, я услышал достаточно. Ну, что же… - Олег сделал многозначительную паузу. Телекамера уперлась в него черным глазом, и на мгновение он почувствовал неуверенность.
– Давайте сразу забудем про швабомасонов, договорились? Всем понятно, что это бред сивой кобылы…

Человек с ружьем неожиданно сверкнул на него огненным глазом. То ли действительно верил в происки зловещих тайных лож, то ли этот элемент предполагался ключевым на данном этапе. Он даже сделал движение, как будто собираясь согнать незваного выступающего с трибуны, но удержался.

– Да бред, бред, - отмахнулся от него Олег.
– Ну что вы на меня так смотрите? Давно уже доказано, что все эти сказочки сфабрикованы цэдэу для того, чтобы смущать умы трудящихся нашей страны, отвлекая их от борьбы с мировым капиталом, стремящимся отобрать у нас с таким трудом доставшиеся нам завоевания наших дедов, - он многозначительно посмотрел на человека с ружьем.
– Вы ведь не хотите, господа, чтобы, пользуясь временными трудностями, капиталисты Сахары разлагающе влияли на умы нашей незрелой молодежи?