Серый туман

Человек с ружьем испуганно замотал головой. Очевидно, в Службе Общественных Дел наблюдался дефицит кадров, так что курировать митинг послали не самого натасканного пропагандиста. Если вообще пропагандиста, а не простого оперативника.

– Вот и правильно. Итак, забыли про швабомасонов. Что же у нас остается против Хранителей, дорогие господа?
– Олег обвел толпу вопрошающим взглядом. Лучшие представители народа безмолвствовали.
– Давайте я перечислю по порядку. Первое. Выпендриваются много. Ничего, что я так, своими словами?
– как бы спохватившись и понизив голос, доверительно спросил он у толпы. Толпа, кажется, не возражала.
– Так вот, выпендриваются много. Разговаривают сквозь зубы, смотрят как будто мимо тебя. Правильно я говорю?
– несколько человек в толпе одобрительно закивали, откуда-то даже донесся возглас "Правильно!" - Ну, что делать, важные они птицы, от этого не уйдешь. Опять же, вежливые, никогда на… э-э-э, прогулку не пошлют, - кое-кто среди митингующих заухмылялся.

– Работа у них тяжелая, нудная - за нами, дураками, приглядывать, так что уж можно бы и простить им это. Так?
– Не дождавшись на этот вопрос никаких откликов, Олег продолжил:

– Второе… - мегафон ужасно мешал, и Олег сунул его в руки человеку с ружьем, явно примирившемуся с потерей инициативы. Судя по выражению его лица, сейчас он размышлял о том, что с ним сделает начальство за срыв важного мероприятия.
– Нос они везде суют, и все не в свои дела, - его голос, как оказалось, неплохо разносился и без аппарата, так что он откашлялся и опять доверительно понизил голос.
– Тут на днях везу я своего дитенка в садик, а он уже у входа заартачился, сел на землю и заявляет: не пойду туда, хочу домой. Не идет, и все тут. А я на работу опаздываю. Ну, врезал я ему пару раз по заднице, он, понятно, в крик. Известное дело, все дети капризничают, и лекарство известно, что на поясе носишь…

Олег подмигнул, и на этот раз улыбок в толпе мелькнуло побольше. Хорошо, ребята, что никто из вас не знает ничего про Кислицына Олега Захаровича, кроме того, что он из правительства шишка. Иначе и удивиться могли бы: откуда же у него ребенок, коли не женат, не разведен? Правильно говорят - во многия знания многия печали.

– Ну да ладно, дал я ему по заднице, поднял с земли, веду дальше, и тут - Хранитель, как из-под земли вылез. И с таким видом, понимаешь, говорит: что вы это над ребенком издеваетесь, господин хороший? И смотрит на меня этак…

Олег попытался в меру своих артистических возможностей изобразить Хранителя, смотрящего на преступника, каким его (Хранителя, не преступника) не раз показывали по телевизору. Очевидно, получилось похоже, потому что по толпе пробежал легкий говорок.

– Я аж к забору примерз. Ну, думаю, сейчас он меня в порошок растирать будет. А он, зараза, пацана по головке потрепал и дальше пошел!
– Олег вздохнул и сокрушенно развел руками.
– Вот так они и действуют. Ладно бы с бандитами так себя вели, а то сами подумайте - разве ж я без посторонней помощи со своим пацаном не справлюсь?
– Толпа сочувственно вздохнула.
– Ну да и это им можно простить, глупости все это.
– Олег резко сменил тон.
– Ладно, я так себя с сыном редко веду, и всегда по делу, но некоторым папашам иногда хочется руки оборвать за то, как они с детьми обращаются. Вот вы - да, да, вы!
– Олег ткнул пальцем в человека, который больше всех выказывал сочувствия во время рассказа.
– Вот когда вы своего ребенка лупите, разве вы задумываетесь, заслужил он это или нет?
– Его жертва нервно заоглядывалась по сторонам.
– Вижу, что не задумываетесь. Так, может, не совсем уж меня неправильно прищучили, а просто на моем месте не тот человек оказался?

Жертва беспомощно открывала рот, как рыба, неожиданно для себя подсеченная удачливым рыбаком на песок. Ей явно не улыбалось вот так внезапно оказаться в центре общего внимания.

– Вот так-то, господа. Поэтому я и говорю, что даже вмешательство не по делу им простить можно. Работа у них такая, что не ошибиться тяжело. Что еще? Ах да, правильно. Навязались они на нашу голову, говорят красиво об ответственности и судьбе страны, о том, что бандиты на голову сели, а временные трудности превращаются в постоянные, а такого вы раньше и слыхом не слыхивали. Ну и главное, что вас смущает - взялись они неизвестно откуда и однажды исчезнут неизвестно куда, а вам здесь и дальше жить. А не исчезнут - еще хуже, раньше власть была одна и понятная, а сейчас их две, и не всегда они друг с другом согласуются. Раздрай, согласен, но!
– Олег многозначительно поднял палец вверх.
– Но при этом вы почему-то все забываете, что Хранители - это вы сами! Да, да, вы сами!
– повысил он голос, перекрикивая начавшееся в толпе бурление.
– Это вы, такие, какими должны быть. Разве вы не мужики, разве вы не должны вступиться за мальчишку-очкарика, которого избивают в подворотне пьяные хулиганы? Разве не ваш долг сообщить в ближайшее отделение Общественных Дел о том, что бюрократ в жилконторе вымогает у вас взятку за ордер на квартиру? Разве не вы должны вовремя взять за ухо соседского подростка, пишущего гадости на стенах, а когда подрастет, ворующего у вас из квартиры? Тихо!
– гаркнул Олег во весь голос. Шум стих, и на площади воцарилась мертвая тишина. Казалось, даже голуби, перепуганные начальственным рыком, перестали ворковать.

– Я еще не закончил!
– гневно добавил он.
– Впрочем, не мое дело говорить вам правду о вас самих. Вас в школе учили, как должно вести себя примерному гражданину Народной Республики Ростания. Как я вижу, вы этого не помните. Ладно, это не мои проблемы. Но хотя бы не базарьте при этом попусту.

Олег откашлялся. В горле пересохло, страшно захотелось пить. Он с тоской подумал о баре в машине, в котором его дожидалась холодная минералка. Отогнав заманчивое видение, он обвел митингующих взглядом. Люди молча смотрели на него, ожидая продолжения, некоторые обменивались озадаченными взглядами.

– Означает ли это, что вы должны любить и жаловать Хранителей?
– вопросил Олег слушателей.
– Нет! Нет, и еще раз нет! Они опасны, но опасны совсем не так, как вы думаете. Они опасны именно тем, что делают за вас то, что вы не хотите, хотя и обязаны, делать сами! Сейчас они снимают с вас заботу о мелких хулиганах в подворотне, а завтра начнут решать, в какой школе должны учиться ваши дети и какое платье обязана носить ваша жена. Они станут указывать, что вы должны готовить на ужин и когда включить телевизор для вечерних новостей. И самое страшное в том, что вы не только не рискнете возражать против их произвола - вы, чего доброго, возмутитесь, если они вовремя вам не подскажут!
– Олег рассек воздух ребром ладони.
– Ведь это так приятно и просто, когда кто-то все за вас решает, когда не надо самим задумываться, как прожить день, как построить жизнь… Это и станет концом прогресса, концом Ростании, а потом - и всего нашего мира. Стойло для рабочих ослов - вот что это такое!

Олег почти физически ощущал напряжение толпы, звон готовой лопнуть струны. Он глубоко вздохнул, и с силой рубанул ладонью воздух:

– Хотите ли вы этого?

– Не-ет!
– дружно взревела толпа.

– Допустите ли вы это?

– Не-ет! Нет! Нет, нет, нет!
– ревели люди.
– Не будет этого! Не допустим!

В мгновение ока мертвый штиль превратился в ураган. Накопившееся напряжение нашло выход в яростном бесновании. В окно станции Хранителей ударился камень, с глухим стуком отскочил и запрыгал по брусчатке.

– Стойте!
– заорал Олег. Внезапно он почувствовал себя рыбаком, ненароком выпустившего из бутылки злого джинна. Или даже доброго, но балбеса. Рыбаку всего-то хотелось новую сеть взамен старой, прохудившейся, но оказаться похороненным под грудой рыбы, выброшенной из опустошенного бурей моря, не хотелось. Рев толпы перекрыл его голос, и он выхватил мегафон из рук все еще потерянно стоящего рядом человека с ружьем. Впрочем, совсем потерянным он уже не выглядел, скорее, наоборот. Очевидно, по сценарию митинг и должен был завершиться чем-то в этом роде, так что особого наказания ему не грозило. Если вообще что-то грозило.

– Стойте!
– опять заорал Олег в мегафон. Старая техника услужливо отозвалась диким кошачьим визгом, разрывающим барабанные перепонки.
– Стойте, идиоты! Вы не должны так себя вести!

Не обращая на него внимания, толпа хоть и медленно, но все быстрее и быстрее двинулась в сторону станции. Краем глаза Олег увидел выворачивающие из-за отдаленного угла водометы. За ними трусила редкая цепь патрульных.

– Стоять, вы,…!
– гаркнул Олег в мегафон во всю глотку, едва не сорвав голос. Интересно, мелькнула где-то на краешке сознания мысль, никогда не подозревал, что такие слова знаю. Приятно узнавать о себе что-то новенькое.
– Стоять, я сказал!

Толпа словно по команде остановилась. На площадь снова упала тишина, на этот раз нарушаемая ревом приближающихся моторов.

– Вот это заворачивает!
– донесся до ушей Олега чей-то уважительный голос.
– Не хуже, чем у нас мастер на участке, хоть и антиллихент.

Олег внутренне ухмыльнулся. Он опять владел ситуацией.

– Никогда, слышите, никогда так больше не делайте, - сейчас он говорил укоризненным тоном папаши, выговаривающего нашкодившему, но любимому дитяте.
– Ничем хорошим это не кончится.

Он махнул рукой в сторону водометов, в нерешительности притормозивших неподалеку. Толпа как по команде повернулась в ту сторону. Пробежал испуганный шепоток. Олег наклонился к человеку с ружьем, все еще стоящему у подножия импровизированной трибуны.

– Останови их, быстро!
– зло прошептал Олег тому на ухо, ткнув пальцем в сторону водометов.
– Скажи, что мы сейчас заканчиваем, и все будет в норме. Пошел!

Человек с ружьем понимающе кивнул головой и рысцой бросился в указанном Олегом направлении. Очевидно, он решил, что от добра добра не ищут, и принял Олега в качестве временного начальства. Олег выпрямился и снова поднес к губам мегафон.