Серый туман

– Как только вы проявите нетерпение, вы поплатитесь за это!
– толпа вновь повернулась в его сторону. Сейчас он опять говорил в мегафон, так, чтобы его услышали и водометчики.
– И даже если армия не пойдет против собственного народа, в чем я уверен, - Олег сделал очередную многозначительную паузу, - то они, - он махнул рукой в сторону станции Хранителей, - вас точно не пожалеют.

– Так что же делать?
– раздался выкрик откуда-то из центра толпы.
– И жить с ними нельзя, и бунтовать нельзя, так, что ли?

Олег удовлетворенно улыбнулся про себя. Разумеется, в толпе не могло не оказаться грамотных провокаторов, умеющих на ходу подыграть любому оратору. И Дровосеков, и Шварцман - кто бы за митингом ни стоял - не являлись дилетантами.

– Именно так! Именно бунтовать и нельзя!
– громовым голосом воскликнул он, предусмотрительно отнеся подальше от губ своенравное чудо усилительной техники.
– Но протестовать - можно! И можно, и нужно! Помните, они говорят, что работают на благо народа! Так покажите им, что народу они не нужны! Игнорируйте их на улице, не обращайтесь к ним за помощью, не замечайте их в упор. Они не могут жить в вакууме. Рано или поздно они сдадутся, а мы - победим!

Олег победоносно осмотрелся по сторонам. Человек с ружьем что-то втолковывал командующему над водометами, изредка тыкая пальцем в сторону олеговой машины, из окна которой встревожено выглядывал охранник. Видимо, ее номера оказывали должный эффект, поскольку офицер нерешительно оглядывался по сторонам, соображая, как поступать дальше.

– А теперь, господа, настало время завершить наш митинг!
– напоследок заявил Олег в мегафон, спрыгнул с ящиков, не глядя сунул устройство в чьи-то руки и бегом устремился к своему транспортному средству. Он рыбкой нырнул на заднее сиденье, распахнул бар и жадно припал к бутылке, выхваченной из бара.
– Поехали!
– махнул он шоферу.

– На совещание?
– педантично уточнил тот, заводя мотор.

– Плевать на совещание, все равно опоздали, - выдохнул Олег, огромными глотками глотая пиво.
– Давайте в министерство.

– А здорово вы там выступили, Олег Захарович, - обернулся к нему с переднего сидения охранник.
– Особенно под конец, - его лицо странно дергалось, как будто он изо всех сил пытался удержать ухмылку.
– Я и то некоторых слов не знал…

Машина покидала площадь, и позади нее стремительно рассасывался митинг. Олег тяжело вздохнул и откинулся на сиденье. Вот вам и начало избирательной кампании! Ох и аукнется мне это, с каким-то странным весельем подумал он, ох и аукнется! Шварцман просто взбесится. Но как же это, оказывается, просто - управлять толпой!…

Лимузин басистым рыком отогнал в сторону зазевавшуюся легковушку и свернул за угол. На светофоре загорелся зеленый.

19

– Ты абсолютно уверен?

В окно били лучи полуденного солнца. Октябрьское светило стояло невысоко, однако в комнате постепенно становилось жарко. Начальник канцелярии пальцем оттянул галстук, тяжело вдыхая душный воздух кабинета, и подставил лицо под струю воздуха от вентилятора.

– Абсолютно, Павел Семенович!
– сидящий напротив него человек в капитанских погонах угрюмо кивнул.
– Если раньше еще оставалась возможность, что это самодеятельность отдельных ублюдков, то теперь Дуболому деваться некуда. Эксперты подтвердили - подпись на приказе его личная.

– Тебе не кажется странным, что сам Директор Общественных Дел подписывает такие бумажки? Он что, не понимает, какой это компромат?

Человек в погонах пожал плечами.

– А кто этот компромат использует? Генеральный прокурор? Он наверняка куплен… или запуган. Это можно проверить, кстати. Хотите, дам команду ребятам поговорить с ним?

– Успеется. Ну, предположим, прокурор куплен. Насколько я его знаю, его даже пугать не придется - с радостью за гроши отдастся душой и телом. Ну, а я? Народный Председатель, в конце концов? Когда его молодцы крышуют подпольных дельцов - на такое можно закрыть глаза. Но транзит наркотиков?…

Капитан замялся.

– Давай, давай, говори!
– внезапно рассердился Шварцман.
– Что я тебе, красная девица, чтобы меня околичностями в постель затаскивать? Ну же!

– Знаете, Павел Семенович… - капитан виновато посмотрел на начальника канцелярии.
– Вы ведь сами в курсе, что люди болтают. И что из милости Самого вы выпали, и что на пенсию вас отправят не сегодня-завтра, и что вообще вы как бы не сахаритский наймит… Хотите, папочку оставлю, со слухами? Там подборка очень даже любопытная… - Он потянулся к портфелю.

– Папочка… - пробурчал Шварцман, нахмурившись.
– Оставь, конечно. Любопытно взглянуть - есть ли там что-то, чего я сам не знаю. Ну, а Треморов? Его-то ведь надо бояться?

Капитан с испугом взглянул на шефа. Тот испытующе смотрел на него, но в некогда грозном взгляде ощутимо проглядывала усталость.

– Видите ли, Павел Семенович… - глава аналитического отдела еще раз взглянул на начальника и внезапно решился.
– Я оставлю вам еще одну папочку. Там… результаты прослушки… самого.

– Чего-о?
– с изумлением протянул Шварцман.
– Прослушки? Полозков, я же, кажется, строго приказал…

– Я ослушался!
– твердо произнес капитан, глядя ему прямо в глаза.
– Вы, Павел Семенович, должны играть по правилам, а я… я человек маленький. Если что, моя голова полетит, не ваша. Но, если позволите, я договорю. Результаты прослушки однозначно указывают, что господин Треморов является главным инициатором транзита наркотиков из Охвостья и даже из самой Сахары. Более того, можно предположить, что подобный транзит осуществляется в контакте с некоторыми низшими сахарскими чиновниками. Не с высшим начальством, разумеется, - торопливо добавил он.
– Те сами со своими бандитами справиться не могут, за транзит наркоты голову кому угодно снимут.

– Самостоятельный ты у меня, как я погляжу!
– Шварцман задумчиво побарабанил пальцами по столу.
– Ну, за то и держу, что не поддакиваешь, как некоторые. Ладно, несанкционированную прослушку прощаю. Но только в этот раз. Ликвидировать ее немедленно, и на сей раз - полностью. Ослушаешься - сниму голову. Понял?

Капитан кивнул.

– Значит, оставляешь мне все три папочки. И могу тебе посоветовать, Василий, забыть про первую. Да и последнюю - тоже. Что я с ними сделаю - не твоего ума дело, но ты про них забудь, словно и не видел никогда. Ладно, последнее на сегодня. Что там со вчерашними дуболомовскими митингами?

– Вот сводка, - капитан выложил на стол начальника еще один лист бумаги.
– По итогам восемнадцати митингов семь человек получили легкие ушибы и ссадины, один кретин сломал палец, когда пытался кулаком выбить дверь станции Хранителей. Одиннадцать митингов разгонаны водометами, шесть рассеяны Хранителями, вероятно, с помощью их психического оружия. Один митинг, у нас, в Моколе, завершился мирно.

– Мирно?
– удивленно поднял брови начальник канцелярии.
– Как-то это не в дуболомовском духе. Как это его молодчики не рассчитали?