Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– Да, – кивнул Бейкер, не добавив больше ни слова. Это было вполне в его стиле – только он знал всех тайных агентов и кто из них чем занимается.

Бейкер откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.

– Этот листок проливает свет на отношение к Джеффу Дэвису, лишь дополняя то, что Фетти уже удалось узнать через третьих лиц. Один ричмондский спекулянт, некий Пауэлл, открыто агитирует против Дэвиса.

Бент смахнул с губ яблочную крошку.

– Но такие вещи происходят уже год или даже больше, разве не так?

– Совершенно верно. Однако на этот раз все немного иначе. Фетти сообщил, что мистер Пауэлл призывает к созданию независимого конфедеративного штата в каком-то пока не обозначенном месте.

– Бог мой… Да, это действительно что-то новое.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы упоминали имя Господа всуе. Это не нравится мне точно так же, как те отвратительные книжонки в желтых обложках, которые я конфисковал и сжег несколько месяцев назад.

– Прошу прощения, полковник, – торопливо проговорил Бент. – Просто новость меня так огорошила… Как, вы сказали, зовут того спекулянта?

– Ламар Пауэлл.

– Ни разу не слышал этого имени, пока был в Ричмонде. И о новой Конфедерации тоже.

– Это могут оказаться просто уличные сплетни. Если они объявят импичмент Дэвису, нам это пойдет на пользу. А еще лучше, если бы они его повесили. Я бы первым зааплодировал. Но пожалуй, это тщетная надежда.

Он открыл нижний ящик стола и достал одну из папок, в которых хранились личные дела. Сверху на папке красивым почерком было написано: «Рэндольф».

Бейкер подвинул папку через стол. Открыв ее, Бент обнаружил несколько страниц, исписанных разным почерком, и несколько газетных вырезок. Статья в одной из вырезок начиналась словами: «От нашего корреспондента в конгрессе мистера Имона Рэндольфа».

Бент закрыл папку и выжидающе посмотрел на Бейкера. Когда полковник наконец заговорил, его тон подразумевал особую доверительность. Настроение Бента поднялось.

– Мистер Рэндольф, как вы поймете, прочитав все эти оскорбительные статейки, вовсе не фанатик тех, на кого работает. И ему не слишком нравится сенатор Уэйд, конгрессмен Стивенс и их суровая программа восстановления в правах наших южных собратьев после войны. В газете мистера Рэндольфа «Цинциннати глоуб» вы всегда найдете серьезные нападки на правительство и поддержку демократов. Более того, только мирное крыло этой партии вызывает у него восхищение. Рэндольф не заходит так далеко, как некоторые в этом лагере, он не поддерживает идею смещения Линкольна насильственными методами, нет, ничего подобного. Но он определенно одобряет невмешательство в систему рабства даже после капитуляции Юга. Мы не можем терпеть распространение подобных взглядов в период кризиса. Определенные круги в правительстве понуждают меня к тому, чтобы… ну, скажем так… – Бейкер погладил роскошную бороду, – немного наказать его. Угомонить на какое-то время, чтобы не только удалить источник раздражения, но и предостеречь и его газету, и другие издания подобного толка, что им следует быть поосторожнее, иначе их настигнет такая же судьба. Ваша работа в Ричмонде впечатлила меня, Дейтон. Поэтому я и выбрал вас, чтобы разобраться с этим делом.

Глава 82

За шатким столом сидели трое вольнонаемных врачей в грязной форме. Их не менее грязные руки были испачканы кровью, как всегда у врачей после осмотра ран.

Один копался в носу, второй, придурковато ухмыляясь, то и дело почесывал пах, третий уже осушил бутылку виски, предназначенную для раненых. Нового раненого как раз ввел дневальный, который вел себя как умственно отсталый.

– Итак, что у нас тут? – заплетающимся языком проговорил врач, что наливался виски; он явно был у них старшим.

– Я сильно пострадал, сэр, – откликнулся рядовой. – Могу я вернуться домой?

– Не так быстро! Сначала мы должны вас обследовать. Джентльмены? Если вас не затруднит…

Врачи подошли к солдату и начали осматривать его, переговариваясь шепотом. Наконец старший выдал заключение:

– Мне жаль, но руку придется ампутировать.

– О… – Пациент побледнел, но через мгновение вдруг широко улыбнулся. – Значит, меня отпустят в отпуск?

– Вообще-то, нет, – сказал врач, постоянно чесавший промежность. – Левую ногу тоже придется отнять.

– О-о-о… – На этот раз раненый громко протяжно застонал, но тут же снова попытался улыбнуться. – А после этого-то меня ведь точно отправят в отставку?

– Ничего подобного, – заявил тот, что ковырял в носу. – Когда поправишься, сможешь править санитарной повозкой.

Взрыв смеха.

– Джентльмены… на консилиум, – громко объявил старший, и все трое отошли в сторону, встав тесным кружком.

– Мы решили, – сообщил наконец старший, – что необходима еще одна, последняя операция. Тебе надо ампутировать голову.

Раненый попытался и в этом увидеть плюсы:

– Ну уж после такого я точно не смогу больше служить.

– Ничего подобного, – возразил старший врач. – У нас так не хватает людей, что твое тело очень пригодится на брустверах, чтобы обмануть врага.

В темноте раздался громовой хохот. Чарльз, сидевший скрестив ноги на истоптанной траве, смеялся так, что у него на глазах выступили слезы. На маленькой сцене, сколоченной из досок и освещенной фонарями и факелами, солдат, игравший раненого, завизжал и бросился бежать, а врачи пустились за ним вдогонку, размахивая пилами и прочими инструментами. Все четверо скрылись за задником сцены, сделанным из одеял.

Аплодисменты, восторженные выкрики и свист означали конец программы, продолжавшейся почти сорок минут. Все выступавшие – певцы, банджист и скрипач, жонглер и чтец, читавший монолог от имени интенданта Нортропа, который объяснял, как полезно для здоровья очередное сокращение рациона, – вышли на поклон.

Потом вышли артисты, игравшие сценку в госпитале, и заслужили еще более громкие аплодисменты. Эту маленькую пьеску написал неизвестный автор из бригады Каменной Стены, она называлась «Медицинская комиссия» и уже стала одним из любимых развлечений в лагере.

Скрытые темнотой зрители поднялись, разделившись на отдельные тени. Чарльз потер затекшую поясницу. Мягкий июньский вечер и огни костров, мигавших в поле рядом с Калпепер-Кортхаусом, навеяли воспоминания о ферме Барклай и Гус.

Эба занимали менее приятные мысли.

– Кто бы мне сапоги почистил… – ворчал он. – Черт, я и не ожидал, когда шел в разведчики, что придется еще с этим заморачиваться.

– Ты ведь знаешь Стюарта, – рассеянно пожал плечами Чарльз.

– Иногда я думаю, что лучше бы мне его не знать. Это как раз тот случай. У меня нет никакого желания красоваться перед дамами на субботнем параде.

Они перешли железнодорожные пути, забрали своих лошадей из временного загона и направились к полю, где поставили свою палатку в лагере Кэлбрайта Батлера. У Раппаханнока происходило крупное передвижение войск; пехотные корпуса Юэлла и Лонгстрита уже подошли к Калпеперу. О целях этих перемещений Чарльз ничего не знал, но в последнее время ходили упорные разговоры о втором вторжении на Север.

Где-то выше по реке наверняка находились янки, и они очень бы хотели знать о дислокации армии Ли. Насколько Чарльз мог судить, ни у кого не вызывало тревоги ни само их присутствие, ни угроза нападения с их стороны. Конница Стюарта, вставшая под Калпепером, никогда не была так многочисленна и насчитывала около десяти тысяч. Часть из них патрулировала переправы через Раппаханнок, но большинству дали время на подготовку большого смотра, который Стюарт собирался устроить в субботу для приглашенных гостей. Из Ричмонда и ближайших городов по железной дороге и в каретах должно было приехать множество дам, и Чарльзу очень бы хотелось пригласить Гус.