Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

Подобные смотры Стюарт проводил довольно часто, но Чарльз считал, что в этот раз, когда большая часть армии уже была в походе, а солдаты находились далеко не в лучшем состоянии, Красавчик выбрал крайне неудачное время для парадов. В эти дни Чарльз видел много лошадей с распухшими ногами и натертыми спинами; шестнадцать или семнадцать часов в день под седлом было слишком для любого животного. В бригаде Робертсона он видел лошадей, которые нервно жевали гривы и хвосты друг друга, страдая от голода даже в это время года, когда на пастбищах было полно свежей травы. В бригаде Ворчливого Джонса [68] , которого за его любовь к неопрятным ковбойским штанам и клетчатым рубахам прозвали Заком Тэйлором Конфедерации, Чарльз не далее как вчера заметил с десяток человек верхом на мулах. Видимо, ничего лучшего найти просто не удалось.

68

Уильям Эдмондсон Джонс, бригадный генерал армии КША.

В июньской ночи сладко пахло клевером. Вдоль южного горизонта светились огни. В лагере сейчас кто-то спал, кто-то писал письма, кто-то играл в карты, на которых изображались генералы и политики. Мистер Дэвис, популярный в первый год войны, теперь редко появлялся в новых колодах.

Однако у большинства времени на отдых не было, они спешно занимались починкой мундиров и чисткой сапог, потому что Стюарт приказал всем перед смотром либо найти новую форму, либо привести в порядок старую. И хотя Чарльзу не нравилась сама идея парада, он все же намеревался выглядеть как можно лучше и даже распаковал свою золингенскую саблю. Если Джеб хочет устроить представление, он постарается посодействовать ему в этом как можно лучше.

Бренди-Стейшн получил свое название в честь старой остановки дилижансов, которая прославилась тем, что путникам в здешнем салуне подавали яблочный бренди; яблоки росли во фруктовых садах по соседству. Теперь через станцию проходила железнодорожная линия Ориндж – Александрия. В субботу с самого утра начали прибывать специальные поезда, везущие полные вагоны политиков и нарядно одетых дам, большинство из которых получили приглашения лично от генерала Стюарта и на парад, и на бал в Калпепере тем же вечером.

На открытом лугу рядом с длинным пологим холмом Флитвуд-Хилл, у перекрестка деревенских дорог, кавалерия Стюарта демонстрировала свое искусство перед гостями. Ровные ряды всадников гарцевали с саблями наголо. Конная артиллерия мчалась к заданным позициям, выкатывала пушки, заряжала и стреляла показными залпами. Легкий ветер развевал флаги и доносил звуки оркестра и теплые запахи лета с полей, где цвела кукуруза и уже начинала колоситься пшеница. Чарльз вместе с остальными разведчиками тоже пронесся галопом перед гостями и офицерами, собравшимися вдоль натянутых канатов. Скача мимо них, Чарльз заметил, как черный плюмаж на шляпе Стюарта склонился и дрогнул, когда генерал чуть кивнул своему старому товарищу по Вест-Пойнту.

После долгого и утомительного смотра Чарльз вернулся к своей палатке, предвкушая хорошую еду и длительный отдых. Завтра ему предстояло отправиться на разведку местности возле переправы Келли. Он уже расседлывал Бедового, когда появился посыльный:

– Капитан Мэйн? Генерал Фицхью Ли выражает вам благодарность и приглашает вечером в штабную палатку. Перед балом будет подан ужин, на котором сам генерал, возможно, присутствовать не будет.

– Почему?

– Генерал приболел, сэр. Вы знаете, где расположен его штаб?

– Возле церкви Оак-Шейд.

– Совершенно верно, сэр. Так что мне передать генералу Ли?

– На бал я все равно не собирался… Передайте Фицу… то есть генералу, что я с удовольствием приду.

Ну и горазд же ты врать, подумал Чарльз, когда посыльный ушел. Все знали, что Фиц был любимчиком Стюарта и все равно завидовал Хэмптону, когда тот обошел его в чинах просто потому, что дольше служил. А сторонники Хэмптона, в свою очередь, издевались над Фицем, утверждая, что такой молниеносной карьерой он обязан только своему дяде Бобу Ли. Может, в этом и была доля правды. Две из пяти конных бригад возглавляли люди с фамилией Ли – Фиц и сын генерала, Рони.

Не горя желанием никуда идти, следующие два часа Чарльз усердно чистил мундир. Что ж, думал он уныло, по крайней мере, у него есть дареная сабля, которая хоть как-то украсит его затрапезный вид. Вскоре он сел на Бедового и поскакал по дороге вдоль луга, где над белыми цветками клевера гудели пчелы.

Солнце уже клонилось к горизонту. На севере вершины Флитвуда окутала голубая дымка.

«Вот бы убраться отсюда и поскорее увидеть Гус, – думал Чарльз. – Что-то во всей этой войне уж очень неправильное…»

– Рад, что ты принял приглашение, Бизон. Что-то я неважно себя чувствую в последнее время. Ревматизм, знаешь ли. Мне просто необходима хорошая компания.

В лице Фица действительно была какая-то нездоровая бледность. Несмотря на безупречный мундир, в нем больше не ощущалось его привычной кипучей энергии; и говорил, и двигался он точно во сне.

Он удивился, что его старый друг не собирается насладиться обществом дам на балу в Калпепере.

– У меня теперь есть своя дама сердца, – ответил Чарльз. – Я бы ее пригласил, но не успел написать ей.

– И что, у вас все серьезно? Хочешь зажить семейной жизнью, когда вся эта заваруха закончится?

– Хорошо бы, генерал. Есть такая мысль.

– Давай забудем на один вечер о генералах и капитанах, – сказал Фиц, жестом приглашая Чарльза сесть на походный стул. – Вспомним наши старые прозвища.

– Хорошо, – улыбнулся Чарльз, чувствуя некоторое облегчение.

На западе огненный шар солнца прилег на низкие холмы. В открытой палатке летал приятный теплый ветерок. Один из офицеров Фица присоединился к ним, чтобы выпить виски, который подавал чернокожий слуга. Полковник Том Россер, красивый молодой техасец, должен был окончить Академию в мае шестьдесят первого, но ушел воевать за Юг. Минут пятнадцать все трое кавалеристов непринужденно болтали. Россер дважды упомянул о каком-то кадете июньского выпуска шестьдесят первого года, который выбрал Союз.

– Лейтенант Джордж Кастер, адъютант Плезантона. Раньше я считал его другом, но, полагаю, больше не могу так сказать.

Помня о дружбе и о Хэмптоне, Чарльз покосился на генерала. Зачем Фиц его пригласил? Просто потому, что нуждался в обществе или по другой причине?

– Я слышал, его называют Шальным Кудряшом, – сказал Фиц.

– Почему? – удивился Чарльз.

– Поймете, когда увидите его, – рассмеялся Россер. – Собственно, вы его в один миг узнаете. Волосы вот до сих пор… – Он похлопал себя по плечу. – На шее огромный алый шарф… в общем, похож на спятившего циркового наездника. Впрочем, – задумчиво добавил он, – в храбрости ему не откажешь…

– В честолюбии тоже, насколько я знаю, – заметил Фиц. – На полуострове его называли Любимчиком Плезантона.

Потом, как принято у кавалеристов, офицеры начали обсуждать сильные и слабые стороны противника. Плезантон получил низкие оценки, зато от ранее никому не известного полковника Грирсона из Иллинойса Фиц и Россер находились под большим впечатлением. В конце апреля, чтобы отвлечь внимание от Гранта, по-прежнему держащего осаду Виксберга, Грирсон повел семнадцать сотен конных в дерзкий поход от Ла-Гранжа, Теннесси, в Батон-Руж, по пути взрывая железнодорожные рельсы и убивая и захватывая в плен солдат Конфедерации.