"Северная корона". Компиляция. Книги 1-13

Глава 6

Одхан предпочел бы отправиться на миссию в одиночестве, если бы знал, что есть такой вариант. Увы, еще до того, как о миссии зашла речь, лучший сценарий утащил себе Третий. Потому что хитрая крыса. У Одхана же всегда были строго деловые отношения с руководством, поэтому просить об одолжениях было бесполезно.

Ему пришлось смириться с тем, что компанию ему на этом задании составит Саломе Арамар. Нельзя сказать, что Восьмая была совсем уж бесполезна – таких в первой десятке нет. Одхан прекрасно знал, что она хорошо дерется, она опытный снайпер, да и телепатический контроль у нее отличный, может, даже лучше, чем у некоторых более высоких номеров.

Но все это меркло рядом с тем фактом, что Восьмая была труслива. Естественно, Саломе всеми силами пыталась это скрыть, таскалась с неестественно огромной тушей, орала на всех, кто оказывался на пути. Ей почему-то казалось, что это поведение великого воина, который не боится никого и ничего. А Одхан прекрасно знал, что, когда тебе действительно не страшно, ты спокоен. Тебе не нужно ни орать, ни наглеть, ни самоутверждаться. Поэтому ставку на этой миссии номер 4 делал исключительно на свои силы, от Саломе требовалось не мешать. С этим она справлялась неплохо, и был еще шанс, что они сработаются.

Их отправили в Нео-Нубелу – город, от которого Одхан тоже предпочел бы держаться подальше в иных обстоятельствах. Он не скрывал своей искренней веры в то, что подобные места нужно с гидросамолетов заливать стерилизаторами, а еще лучше – сжигать до основания. Ну, чтобы наверняка.

Жители Нео-Нубелы с необъяснимой гордостью называли свою часть марсианской территории Городом Порока. Как и следовало ожидать, университетами и библиотеками мегаполис похвастаться не мог. Здесь располагались и производства, и даже исследовательские лаборатории, но все они помещались на верхних этажах небоскребов. Нижние уровни, в свою очередь, были отданы казино, клубам и вполне легальным борделям.

Нео-Нубела не спала никогда – да и музыку никогда не делала тише. Те, кому хотелось сосредоточиться на работе, использовали помещения с усиленной звукоизоляцией. Те, кто был поадекватней, вообще в этот город не приезжали.

– Как думаешь, они знают о восстании? – поинтересовалась Саломе, наблюдая за тем, как молодая пара, выскользнувшая из клуба, начинает торопливо раздеваться в ближайшей подворотне. Мимо пролетали дроны видеосъемки и проходили люди. На быстренько расположившуюся у стены пару внимания не обращали, видно, такое тут было делом привычным.

– Они не знают, что это такое, – усмехнулся Одхан.

– Да не могли же они настолько оскотиниться…

Из клуба, пошатываясь, вышел еще один молодой человек. Он свернул в ту же подворотню и попрощался с содержимым собственного желудка. Пару, все еще занятую друг другом, поток рвоты в шаге от них не смутил.

– В этой пародии на город разрешены наркотики, – напомнил Четвертый, отключая обостренное обоняние легионера. – Так что утром они вряд ли вспомнят, кто, где и кого поимел.

Нео-Нубела стала первым городом, где официально было разрешено использование абсолютного большинства наркотических веществ. Решение принял Совет Пяти, заявив, что они – единственное правительство Марса и знают, что лучше для его жителей. Треть горожан, спешно покинувшая свои дома, с ними явно не согласилась. Впрочем, баланс населения быстро восстановился – планета с удовольствием слила в мегаполис всякий сброд.

Федеральное правительство предсказуемо осталось не в восторге от такого гениального стартапа по досугу. Но атаковать Марс никто не собирался, просто на Земле начался суд, призванный оспорить решение Совета Пяти и снова запретить на Марсе все, что стирает разницу между человеком и животным. Марс вопил, что это вмешательство во внутренние дела и если человек хочет деградировать – имеет полное право!

Ну а потом случилось восстание, и итог суда уже никого особо не интересовал. Одхан подозревал, что очень скоро многие города получат такое вот разрешение. Потому что одурманенных людей проще контролировать, им для счастья хватает дозы и подворотни, судьба планеты станет им безразлична… Другое дело, что население, мозг которого постепенно растворяется в дурмане, быстро потеряет возможность работать и изобретать новое. Какой из Марса инновационный кластер, когда тут одни обдолбыши бегают, способные полчаса смеяться над тучкой забавной формы? В Совете Пяти собрались подонки – но не дураки. Они не стали бы спускать экономику своей планеты в утилизатор, если бы у них не было плана… Но какой тут может быть план – Одхан и угадать не брался.

От него это и не требовалось, ему всего лишь нужно было найти одного из сенаторов и вывезти с планеты. В том, что все получится, Одхан даже не сомневался. Интрига сохранялась лишь в том, какой температуры в этот момент будет тело Ники Лейка, укрывшегося где-то в Нео-Нубеле.

Добираясь до мегаполиса, Одхан прикидывал, как отследить этого недоделанного революционера на переполненных улицах, где охотничьи инстинкты сбиваются слишком сильными запахами и громкими звуками, а на телепатические способности могут повлиять облака дурмана, то и дело вырывающиеся из клубов. Однако очень скоро выяснилось, что Ники Лейк серьезно упростил им задачу.

– Что он творит? – нахмурилась Саломе. – Он реально настолько тупой?

– Я в принципе невысокого мнения об организаторах восстаний любого толка, – задумчиво отозвался Одхан, – но этот определенно идет на рекорд.

Они оба получили отличную возможность наблюдать за сенатором в режиме реального времени – его изображение транслировалось на экран, занимавший целую стену одного из небоскребов. Ники Лейк, которому сейчас полагалось сидеть где-нибудь тихо, чтобы не рисковать ни собой, ни гражданскими, ни всем городом, устроил собственное шоу. Он приглашал в незатейливо оформленную студию, состоявшую из двух антигравитационных кресел, гостей, не согласных с решением Совета Пяти, и доказывал, что они не правы.

Аргументы у сенатора были по большей части нелепые, но это не мешало ему побеждать. Если появлялись подозрения, что гость говорит лучше хозяина шоу, тут же проявляли себя невидимые камере зрители, глушившие слова криками и свистом. В итоге любые попытки доказать, что Марс в опасности, превращались в противостояние человека и стаи обезьян, вооруженных плодами собственного пищеварения.

Одхан сильно сомневался, что Ники действительно был настолько тупым и наглым. Этот тип родился уже на Марсе в очень влиятельной семье, его с детства готовили к политической карьере. Да и ранние записи его выступлений, которые при подготовке к миссии просмотрел Четвертый, показывали совершенно другого человека. Но теперь Ники вел себя – да и выглядел – как типичный бунтующий подросток, слишком шумный, слишком яркий, не всегда адекватный.

Можно было предположить, что это лишь элемент шоу, однако Одхан, наблюдая за эфиром, не упустил ничего. Ни расширенные значки Ники, ни дергающееся в нервном тике нижнее веко, ни суетливые, слишком быстрые, порой совершенно бессмысленные движения рук.

– Он знатно накидался, – добавил Одхан. – Это не какой-нибудь косячок для снятия стресса, в нем такой химический коктейль, что еще чуть-чуть, и уважаемый сенатор будет способен издавать только звук «ы-ы-ы», да и то недолго.

– Не понимаю… Зачем ему это? Такое количество наркотиков ни один препарат быстро не выведет, он упускает контроль!