Северские земли

После этих слов наступила тишина. Пауза всё тянулась и тянулась, а потом верхом пролетел порыв ветра и затрепетали листья на деревьях.

Отец Алексий низко поклонился невидимому собеседнику и двинулся вперёд.

***

Когда они взошли на вершину холма, Ждан едва сдержался, чтобы не ахнуть.

На вершине возвышалась крепость. Не то разваленная, не то недостроенная – но самая настоящая крепость. Более того – стены этого циклопического сооружения были сложены из огромных блоков, которые не всякий строительный кран поднимет. Где в этих песчаных лесах нашли столько каменных монолитов, и – главное, - кто и каким образом мог сложить эти многотонные камни в стены?

У Ждана не было ни малейших идей по этому поводу[1].

[1] И не у него одного. Иеромонах Леонид, ставший позже наместником Троице-Сергиевой лавры, писал в своей книге «История церкви в пределах нынешней Калужской губернии»: «Недалеко от древнего Ржавца есть замечательное место — это развалины какой-то исторической постройки, на которую потреблены камни огромной величины, взятые, по-видимому, издалека, ибо вблизи каменных ломок не имеется. О древности этой постройки свидетельствуют вековые деревья, растущие внутри её и давно поросшие мхом стены. Народное воображение населяет это таинственное место духами, называя его Чёртово городище». Ему вторит и корреспондент «Калужских губернских ведомостей»: «При осмотре "городища" невольно берёт раздумье и недоумение, как только можно было выстроить стену из камней, из которых поднять каждый кажется, не в состоянии тысяча человек, до того поражают они неимоверной своей величиной. Всякий, осмотревший это городище, придёт к тому заключению. что сложить эту постройку из громадных камней выше сил человеческих. Предположить же что-либо самородное тоже никак нельзя, т.к. ясно видно, что сооружение сделали при помощи искусственных сил. Итак, всё это остаётся пока загадкой».

Священник, заметивший восторженное недоумение Ждана, улыбнулся.

– Что, сын мой, впечатляет? Это ещё не всё.

Он показал на папоротник, растущий, казалось, прямо из каменных стен.

– Ты в этих лесах такой видел?

Ждан, всмотревшись, решительно замотал головой.

– Вот видишь, - улыбнулся батюшка. – Если даже ты, лесная душа, не видел, значит, точно нигде больше такого не растёт. Я тебе больше скажу – даже я такой папоротник видел только в карельских лесах. И нигде больше. А ещё под крепостью пещеры есть – так там светящийся мох растёт. Я такого вообще нигде не видел.

А вот это видал?

Он подвёл Ждана к одному из камней, выплывавшему из земли, словно спина кита. Вот только вся «спина» была истыкана дырками, в каждую из которых при желании можно было засунуть палец.

– Это «чёртовы пальцы». Они здесь повсюду.

Говорят – черти своими когтями дырки оставили, когда разбегались. Я тебе потом про это расскажу.

– Ничего ты никому больше не расскажешь, долгогривый! – прервал его незнакомый грубый голос.

Ждан мгновенно вскинулся – окружив их, со всех сторон стояли люди, по виду – сущие разбойники.

Один, два, три… Шесть.

Шесть разбойников. Все вооружены. Оружие, правда, у всех, за исключением главаря, откровенно так себе. Но это слабо утешает – голову можно проломить и ржавым плотницким топором, вроде того, что нервно сжимает вот тот русый парень, совсем ещё молоденький, с редкими волосьями вместо бороды.

Ждан потянул нож из ножен. После того, как в 10 лет Лушка выдала ему «отцово наследство» он не расставался с ножом, снимая только ночью, да во время тренировки. Правда, самый большой нож, «Клык», был ему ещё великоват и тяжёл, поэтому остался дома, а на поясе у Ждана висел средний, «Жало».

Зловещую тишину разрядил хохот – это смеялся отец Алексий. Разбойники вытаращились на священника – умом, что ли, батюшка повредился со страху?

– Это я-то долгогривый? – поинтересовался поп и стянул с головы скуфейку. Лысина, будто отполированная, блеснула в лучах заходящего солнца.

Не сдержавшись, захмыкали и разбойники и напряжение заметно спало.

Не улыбался только атаман. Невысокий, но поджарый, заросший чёрной бородой до глаз, он был заметно лучше других одет и стоял чуть впереди, ловко поигрывая гирькой на цепочке. «Кистень – понял Ждан. – самое разбойничье оружие».

– Да, дед, знатный у тебя купол. Как раз под мой кистень. – хмыкнул он.

– Здесь нельзя кровь лить. – очень серьёзно ответил отец Алексий, водружая шапочку обратно. – Георгий Васильевич запретил.

– Не тебе меня учить, порода жеребячья. – процедил сквозь зубы разбойник. – Это наше место, Кудеяр нашей масти был, нам это наследство.

– Был. – серьёзно кивнул батюшка. – Вот только под конец жизни он в нашу масть перешёл. Про Любашу историю помнишь? Призрак её здесь ещё не видел, нет? А я видел. А про дуб знаешь? И про князя Глуховского?

Разбойник, явно проигрывающий диспут, побагровел.

– Хватит болтать! – крикнул он и добавил непонятное. – Мы жгоны жгонили, шошили, сары скосали, ухлили!

К удивлению Ждана, батюшка даже бровью не повёл, и спокойно ответил:

– Хлил вовчан и малашту не кимавши по кумар с кокуром мар, как не шошно, а жихморить пор.

Атаман собрался, как перед прыжком, и гирька замелькала заметно быстрее:

– Интере-е-есный ты поп… - протянул он высоким голосом.

– Живу долго, - спокойно пожал плечами священник и огладил седую бороду. – Знаю много.

– А он? – разбойник дёрнул бородой в направлении Ждана.

– Ер. – мотнул головой батюшка.
– Ербез нем сенжыш; ушаш - сенжаш.

Атаман ненадолго задумался, а потом решительно помотал головой, и добавил резко:

– Ер. Мас на упаке зон, зашленить пор.

Священник только руками развёл.

– Жи е. Мне убивать нельзя, ты знаешь, но жизнь свою я защищать могу. Только это… Кудеяр баял: седмают масы, слухмают не шпаря не цинжат. Это его место, его слово токмо михоки помихоривают.

Атаман кивнул:

– Юдора саевая, саксы межовые. Без крови, значит?

– Без крови. – пристально глядя на разбойника, кивнул священник.

– Расступитесь, олухи! – не оборачиваясь, вдруг скомандовал своим бойцам атаман. – Место нам дайте. Чем бы не закончилось, не лезьте. Это наши с ним дела. Тут…

Он на секунду замешкался.

– Тут старые дела. Если что, за меня Жбан будет. Где казна, он знает. Скажете ему, что поп полюшить зетил, не токмо тонь межок. Запомнили? Полюшить зетил, не токмо тонь межок. Он же вам, дуракам, всё и объяснит. И попа с пацаном не трогать, если что, поняли!?

– Поняли, батька. Запомнили мы! – вразнобой загомонили разбойники.

– Зря ты. – сказал на удивление спокойный батюшка. – Могли и разойтись краями.

– Не зря! – оскалился атаман. – Всю жизнь за себя отвечал, и сейчас отвечу. У меня масть воровская, не шеповальная.

– Жи е. – лаконично повторил батюшка. – Ты хоть крещёный, тумак?

– А как же! – нехорошо ухмыльнулся тот. – Поп Макаром крестил. Сказал, у греков это имя «счастливый» значит. Наврал, долгогривый, счастья я пока не видел. Но наш поп вообще дурковатый был, не тебе, старому, чета. Ладно, что зря баять. Без крови, так без крови. Рудый, лови!