Sex под запретом
Шрифт:
Офигеть!
Меня саму возбуждают посасывания. Солоноватый привкус и обжигающие пульсации на языке. Помню из прочитанного, что надо дышать носом, но не дышу вовсе. Меня хомутает вдоль и поперёк новым потрясением. Откровенней и требовательней опускаюсь ртом на гранитный ствол. С непривычки и от нехилой комплекции немеют губы. Облизывая налитый купол, выпускаю на него слюну, чтобы пальцами было легче двигаться.
Смело, и я удивляюсь сама себе. Нет ничего важнее, чем вытянуть из Амина эмоции. Стоны, хриплые, всплеском идущие вдохи, вздрагивания и волны на фактурном торсе. Несдержанное касание моих волос и их натягивание.
Дрожу
Член увеличивается у меня во рту. Пылает жарче и наконец, выстреливает упругой струёй в горло. Проглатываю, медленно перевожу дыхание и переживаю особо мощное смущение.
О,мои испорченные боги!
Что ж вы натворили. Какими тропами привели к блуду? Меня после такого занесут в черный список навеки проклятых душнил.
– Ты проглотила? – Амина толкает вопрос, перекрывая разрастающееся смятение. Тормознуто пялюсь на темную точку на одном из лакированных брёвен. Стирая остатки спермы с уголков губ, всего лишь киваю, — Ахереть!
И я такого же мнения. Только хочу сорваться и получить пару минут для осмысления размеров катастрофы, а ещё продумать оправдание, как Амин валит меня на подушки. В них я и зарываюсь лицом, перекатившись на живот.
– Солнце, прекращай. Захочешь снова удивить, я только за, — не получив ответа, довольно ощутимо кусает меня за торчащую кверху попу.
Подскакиваю и пропадаю в силках его объятий и взгляда, от которого полчища мурашек сантиметр за сантиметром разгоняют на коже рябь.
= 31 =
9:30
Василискина: «Ты куда пропала?»
10:15
Василискина: «Ты помнишь про пикет у мэрии?»
10:27
Василискина: « Если Орловский тебя убил – позвони, я сдам его в полицию».
11:45
Василискина: « Я взяла ключ от подсобки в ДК. Забрала костюмы. Написала всем, что встречаемся в час, а выдвигаемся в два».
12:00
Василискина: « Я с тобой больше не разговариваю ?»
12:01
Василискина: « Орловскому сломали нос. Узнаю, кто – стану его фанаткой и буду пожизненно слать ему цветы ??»
12:03
Василискина: «КУДА ТЫ ПРОПАЛА?!! ??»
Лавина сообщений от Ирискиной, моментально стряхивает остатки сна. Я проспала всё, что можно проспать. Амина в домике нет. Достаточно поводить глазами, чтобы в этом убедиться.
Знала бы Василиса, как она права.
Я пропала вчера. Пропала в руках Амина, забыв обо всём. О лекциях, о его матери, о разоблачающей статье. Ну а в пикете я, в любом случае, уже не стала участвовать. После вчерашнего.
После долгого и утомительного секса, когда меня всю-всю зацеловали, облизали и… много всего было.
Я сбилась со счёта, сколько раз за ночь кончила, рассыпалась
и сколько всего умопомрачительного позволила с собой провернуть. Интимным мышцам приходится несладко. Чувствую себя, как после похмелья. Нет, голова не болит. Не тошнит. И во рту не кака. Я вся насквозь пропахла Амином и между ног запретно потягивает.Выставляю ногу из-под тёплого одеяла, как термометр, проверяя температуру в помещении. Обогреватель Амин отключил. Грелись мы иным способом. Телом к телу. Жара стояла, как в тропиках. Температура переваливала за сорок, и влажность стихийно повысилась.
Утро на контрасте зябкое, за бортом тёплой постельки прохладно, поэтому тащу её на себе в ванную, замотавшись в толстенное покрывало, якобы в вигвам. Одна голова торчит. Заглядываю в зеркало над раковиной, и в него вселился злой дух, портящий девушкам настроение по утрам.
Спасите меня кто-нибудь. Я лохматая, и это жесткач. Пройтись по кудрям расчёской – никакой не выход. Я стану похожа на одуванчик полевой. Якобы меня смачно током шарахнуло. Без специального разглаживающего спрея, мою копну разве что смочить, а в скобках и шрифтом помельче (побрить на лысо). Они меня достали уже. У нас с волосами борьба не на жизнь, а на смерть, кто кого доведёт до ручки первый – уже не подскажу. Либо я их спалю однажды утюжками, либо они мне сломают психику.
Не тем я заряжаюсь утром. Настрой плавает по кругу, возвращаясь к исходной точке.
У Василисы прощение за кидалово с пикетом, вымолить не так сложно. С лекциями, пусть я и пропускаю второй день своей учёбы, как бы к патовому обвалу оценок не приведёт. У меня семьдесят процентов предметов проставлено автоматом. Я очень быстро наверстаю пропуски, и не парит, что странно.
Статья - Амин. Амин - статья.
Уповать, что обойдётся – можно, но не нужно. Впрочем, кто такой Борзый Фил? Как журналист он не раскручен. В блогах не светится.
Внештатный сотрудник местной газеты, вряд ли как-то подгадит карьере Нелли Артуровны Костровой. Сколько таких статей было и сколько их ещё напишут. Я совершенно зря сжираю себя. О гневных писульках очередного неудачника на журналистском поприще никто не вспомнит через три дня.
Но я об этом буду помнить, глядя Амину в глаза.
Я ему признаюсь. Сама. Так правильно и честно. Про Лекса тоже расскажу.
Кстати, о Лексе. Ему вчера перепало по моей вине. Да, он дурак, а с дураков и спросу нет, но убедиться: как у него со здоровьем, всё же требуется. Мозгов и так у него с детский кулачок, а ревнивый Костров запросто мог чего-нибудь стряхнуть или нарушить.
Чищу зубы пастой из одноразового тюбика и такой же щёткой. Строчу Орловскому:
«Живой?»
Три плавающие точки в мессенджере появляются мгновенно. Орловский и телефон – всегда единое целое.
Лекс: «Спасибо за заботу. Ты с ним?»
Купон на моё сострадание Лекс не заслужил. Как одногруппница я свою миссию выполнила. С кем я и где - его не касается, а ещё слабо верится в его чувства. Переключаюсь на иконку Василисы и печатаю, что у меня лихорадка, и ведь почти не вру, а не договариваю – лихорадка у меня любовная.
Уткнувшись в экран, перешагиваю через порог. Бездумно ахаю, пойманная врасплох и с поличным, за перепиской с конкурентном в звании чемпион.