Шахматный порядок

— Эээээ… Ну, хорошо…

Ал нерешительно поискал глазами друзей, но их уже не было: Эрик побежал куда-то с Вики, а Кэт пошла с Хеленой. Только Мон, одиноко сидя в конце стола, что-то рисовала и бормотала сама с собой.

Впрочем, возможно, отец хотел сказать ему что-то важное. Кивнув, Альбус поднялся из-за стола.

— Плащ надень. Там холодно сегодня, — сказал Гарри с легкой неловкостью.

Они пошли вниз молча, не зная с чего начать разговор. Мраморная лестница была пуста, и Альбус только ощущал, как его мантия задевает блестящие ступеньки. Учеников почти не было — только пара райвенкловок стояла в отдалении, о чем-то весело болтая. Оглянувшись, Альбус снова почувствовал сильную головную боль. Перед глазами мелькнуло видение: высокий темноволосый мальчик выходит в вестибюль вместе с белокурой девочкой и кудрявым черноволосым ребенком. Высокий застегивал на ходу серебряные пуговицы теплого плаща. Альбусу казалось, что здесь было очень холодно, и за пределами Хогвартса метель наметала сугробы. Где-то рядом должна была стоять старая коробка с елочными игрушками, от которой пахло чем-то детским и невозвратным — словно от закончившейся рождественской сказки.

Голову сжал обруч. Отец! Рядом был отец! Мерлин, зачем, зачем, Дух делает это, если сейчас его увидит отец? Перед глазами возникло видение огромной воронки, в которую словно вихрем засасывало пыль. Ал с ужасом думал, что точно также может в любую минуту засосать и его. Он понимал, что там внизу воронки его ждёт Дух. Его Дух.

Картина сменилась — и вот он снова, словно смотря альбом с колдграфиями, увидел картину, как он, маленький, дрожа, стоит перед какой-то могилой. Шёл мокрый снег с дождём и ему холодно, просто холодно. Отец стоит в отдалении и курит, а он, маленький мальчишка, кутается в шарф из последних сил. Только почему-то… Ал присмотрелся… Шарф на нем был серебристо-зеленый. Холод пронзил голову, словно игла…

— Ал, все в порядке?

— А… ну да… — Ал был потрясен, не понимая, как отец может не замечать таких казалось бы простых вещей. Или все эти странные картинки мог почему-то видеть только он и их не было на самом деле?

— Ты не пытался бросить свое имя в Кубок? — отец улыбнулся краешками губ, словно пытась хоть как-то сгладить неловкость.

— Игра не стоит свеч.

— А меня, представь, обвинили в том, что я бросил имя в кубок, — отец дернул головой от налетевшего ледяного ветра. — И как раз в то время, когда я учился на четвертом курсе…

— Но как? Кубок невозможно обмануть. Разве что некое очень сильное магическое вмешательство, но ученики явно его не знали.

— Потом оказалось, что это сделал один человек… Бартемиус Крауч, который был под маской Грозного Глаза Грюма. Ему нужно было так сделать, чтобы потом отправить меня к Волдеморту.

— Интересно, кого теперь отправят к Штирнеру? — попытался пошутить Альбус, но взгляд отца был напряженным.

— Джинни на втором курсе отправилась… Из-за интриг Люциуса Малфоя в ее руках оказался дневник Волдеморта, хранящий его образ в шестнадцать лет. Постепенно он завладел ей настолько, что мог манипулировать, и Джинни выпустила огромного монстра по прозвищу Василиск. Она, разумеется, не знала, что делает. Я смог сразиться с монстром и уничтожить дневник. Это спасло ей жизнь.

Альбус кивнул: он знал эту историю ещё в детстве. Холодное солнце купало в своей низкой лазури грядки поодаль, где Хагрид хлопотал с тыквами. Глубокое синее небо казалось очень низким, словно нависшим над макушками сосен. Воздух, несмотря на яркий солнечный свет, почти обжигал голые руки и щипал щеки. Зелёная трава убегала вдали по нестриженым газонам, словно несла в себе частицу уже ушедшего летнего тепла. Альбус поправил темно-зеленый шарф и прищурился на разлитую осеннюю синеву.

— Отец… А ты ведь знал, что мама умирает? — вдруг тихо спросил он. — Ты знал, что это все? Скажи честно! — потребовал он как в детстве.

— Да нет, не знал, — покачал головой Гарри, — Я всё же думал, что она еще поживет. Не будет очень здоровой, но поживет… — сказал он.

Ал посмотрел на сверкавшие в траве водяные капли: они смотрелись немного несуразно в холодный осенний день. Его не покидало чувство, что отец не просто врет: он словно хочет сказать ему что-то важное, но все время останавливает себя сам.

— Думал, мама еще года три проживет…

— И прожила бы, если бы ее не убили! — дернул головой Ал.

— Нет, Ал… Нет… Врач мне сказал, что это уже все. Максимум месяц ей оставался. Ну с большим трудом до зимы, может, дотянула бы. Но не больше. Она уже стояла с трудом-то…

— Разве при раке не долгая агония? — спросил осторожно Ал.

Ал слышал от Дерека об этой страшной магловской болезни: его бабушка умерла от рака почек. Человек умирал от нее в тяжелой агонии, бредя неделю. Маглы могли спасти от нее, только поймав на начальной стадии; колдомедики тоже были бессильны на финальном этапе. Но, что беспокоило Альбуса, это именно долгая агония: маме на Дне Рождения было до нее еще далеко.

— Рак по-разному проявляется, — сказал Гарри. — Один рак не тождественен другому, и…

«Утешает… Утешает меня или себя?» — подумал Альбус. Справа была большая лужа, которую они поспешили обойти по гравиевой дорожке.

— Ты же прекрасно знаешь: Кричер слушается тебя, как никого… — отец задумчиво посмотрел на видневшуюся в отдалении Северную башню, напоминавшую одинокий шпиль в солнечном, но холодном, осеннем небе.

— И всегда зовет меня «мастер Регулус» почему-то, — кивнул Альбус. — Неужели он не может запомнить мое имя?

Гарри задумчиво посмотрел, прищурившись. По непонятной ему самому причине Ал насторожился: у него почему-то закралась мысль, что отец не скажет ему правду.

— Видишь ли… — Гарри словно старательно подбирал слова. — У Кричера была несчастливая судьба. Он был эльфом Блэков и служил Вальбурге Блэк: матери Сириуса, моего крестного, и Регулуса Блэка. Сириус считался в семье паршивой овцой, он дружил с моим отцом. А Регулус был надеждой родителей: они видели в нем достойное продолжение рода.

— Кричер был предан Регулусу Блэку? — спросил Альбус. От налетевшего холодного ветра на глазах сами собой появились слезинки: мальчик снял очки и быстро протер их.

— Да… Старик души в нем не чаял… — отец смотрел на тыквенные грядки Хагрида. — Знаешь, с той хижиной связано многое из моей жизни, — с лёгкой улыбкой проговорил отец, глядя на домик лесничего. — На третьем курсе, помнится, Хагрид показывал на уроке гиппогрифов. Так получилось, что Драко Малфой спровоцировал это создание на нападение — царапина, по-сути, но довёл дело до суда. В качестве мести. Мы с Гермионой использовали маховик времени чтобы спасти птицу от наказания.

«Откуда ты это знаешь? — вдруг подумал Ал. — Ты ведь не жил с ними»

Справа показалась озерная гладь. Маленькая заводь густо заросла кустами вербы. От заводи сквозь ветки было видно все огромное зеркало озера, которое на ветру покрывалось рябью. Временами через облака пробивалось солнце, освещая все странным, фееричным светом. На волнах в это время появлялись рябиново-красные отблески, словно в глубине кто-то рассыпал янтарь. По воде плыли разноцветные листья, создавая иллюзию разноцветного ковра.

— Регулус Блэк пошел служить Темному Лорду, затем восстал против него и погиб. Его хозяином стал Сириус, а после его смерти — я. Эльф служит дому, а Кричер пережил свой дом.