Шакал

— Нам нужно за этот экран? — спросил я.

— Да, — коротко ответила Джули.

Говорить в этом месте не хотелось. Мы были словно на кладбище, где лучше было молчать и думать о… Вечном? А что такое вечность. Смерть. Я помнил, как умирал. Помнил то странное ощущение, что сковало тело. Вечность. А была ли эта вечность?

Я протёр ладонями лицо. Уходить в философию было лишним. Что бы ни было Там, я был здесь. А значит надо было сделать так, чтоб продержаться в этой жизни подольше.

Я заметил в одном месте что-то вроде ворот, но Джули машину направила дальше в сторону дыры в экране.

— Ворота находятся под наблюдением. Я не знаю, кто остался в городе. И не хочу, чтоб о нашем появление узнали раньше, чем мы захотим отсюда уехать. В идеале, чтоб никто не узнал, — ответила она.

— Локатор людей показывает? — спросил Бурый. Странно, что это его лишь сейчас заинтересовало, а не перед началом пути.

— Нет. Он заточен на поиск тепловых батарей.

— Значит, на поиск машин, — сказал Бурый.

— Ты слишком много от меня хочешь. Я не настолько крутая, чтоб машину оснащать по последнему слову техники.

— Я ничего не хочу. Думаю, на что мы можем рассчитывать.

— На удачу, — ответил я. И ведь правда, гарантии, что поход удаться никто дать не мог.

Пустые улицы. Машин не было. Или их было мало изначально, или люди уехали на всём, что могло двигаться. На соседней улицы виднелись следы аварии. Две машины столкнулись, а потом врезались в фонарный столб.

— Остановись здесь, — велел Бурый. — «Космос» — эта сеть баров прославилась тем, что делала обстановку под космический корабль.

— И из материала для космических кораблей, — понимающе сказала Джулия. Она остановила машину. Мы с Бурым вышли из машины. Перехватили поудобнее оружие. Бар находился на первом этаже высотки. Не знаю, что здесь произошло, но часть высотки отсутствовала. Вместо неё зияла дыра.

— Далеко не отходим. Не хватало, чтоб нам на голову чего-нибудь упало, — оглядывая бар, сказал Бурый. — Берём столы, стулья. Разрезаем их на мелкие детали, чтоб удобнее было в машине разместить. После этого возьмёмся за обшивку стен.

— Есть, кэп, — ответил я, возвращаясь за инструментом.

Без Петьки было работать опаснее. Приходилось доверять чисто Джули. Бурый оставил мне столы и стулья, а сам занялся барной стойкой. Пила по металлу резала железо как масло. Искры разлетались в разные стороны. За шумом ничего нельзя было услышать.

Когда-то здесь любили проводить время люди. Садились за металлические столики. Представляли, что они летят на кораблях. Люди мечтали, делали что-то хорошее для страны, а потом раз и всё это было стёрто войной. Мечты и надежды были заменены мыслями о выживании. Конкретно в этом городе люди пытались понять за что им послали такое наказание. Переосмыслить жизнь, понять, что было сделано не так. На душе была какая-то жалость к этим людям, которые узнали, что такое страх.

Под ноги попалась листовка с приглашением на день науки. Улыбающаяся семья, родители в белых халатах, мальчик держал микроскоп, девочка воздушный шарик в виде кристаллической решётки. «Будущее в наших руках». И ведь они верили в это. Верили, что властны над своей судьбой. А по факту они были муравьями, которых оставили умирать в муравейники хозяева, забыв взять на борт.

День тянулся медленно. Я взмок, пока работал пилой. По негласному сговору мы решили работать без перерывов. Хотелось сбежать из этого места как можно быстрее. Уехать и забыть. Я даже уверен был, что если Джули предложит мне ещё одну поездку, то я от неё откажусь.

Мальчишка появился в баре в разгар сиесты. Обычный такой мальчишка лет восьми со светлыми волосами, в мешковатых штанах на лямке и рубашке в клетку. Я его заметил первым. Бурый как раз входил в бар, после того как отнёс порцию железа. Увидев мальчишку, он поднял пистолет на изготовку, приготовившись стрелять. Мне вспомнился анекдот, что страшнее ничего нет, чем одинокая девочка, которая бредёт ночью по кладбищу.

— Кто ты? — спросил я.

— Миша. А вы кто? — спросила он.

— Ты здесь живёшь?

— Да. А вы хотите разобрать этот дом?

— Ты против?

— Мне всё равно. А вот папе это может не понравится. Я ему скажу, что вы здесь. Хорошо?

— Скажи, — согласился я, делая знак рукой, чтоб Бурый не думал стрелять. Пусть уходит. Пока он будет за отцом бегать, то мы отсюда уедем. Кузов был почти полностью наполнен. Мы ничего не теряли. Только Бурый так не считал.

Хлопок выстрела. Пуля достигла цели в миг. Я только успел подумать: зачем? Зачем нужна была такая смерть? Без необходимости?

— Уходим отсюда, — сказал я, забирая инструменты. Оставаться в баре было опасно. Проверять жив ли мальчишка, я не стал. Это время, которого теперь не было. Да и помочь я ему ничем не мог. Из меня врач был дерьмовый.

Джули встрепенулась, когда мы появились с инструментами и стали стягивать тент на кузове ремнями, чтоб его приподнять и поставить на колёса. Здесь был гидравлический механизм, который позволял снимать кузов с колёс и ставить его на землю, чем облегчал погрузку металла.

В нос ударил запах свежескошенной травы. Гул. Я не оглядывался, быстро закончил привязывать тент к кузову и закрыл борт. Кузов начал подниматься. Со стороны бара вылетели лианы с острыми шипами, которые плюнули ими в нашу сторону. Я успел укрыться за машиной. Шипы падали на асфальт и тут же начинали разрушать его, прорастая в нём. Наблюдать за этим явлением я не стал. Бросился к кабине. Благо Джули уже завела машину. Бурый встал за пулемёт и открыл огонь. Начал стрелять по стёклам домов, хотя я не видел ничего такого, что представляло опасность. Хотя за нами дорога начала покрываться зеленью, которая нас хотела сожрать. Цветы с колючими шипами и клыками гнались за нами по пятам. Джули свернула с пустой дороги в сторону.

— Джули, это всего лишь глюки! Там ничего нет! Езжай по прямой!

Пулемёт не останавливался. Бурый стрелял так, словно за нами гналась армия. Джули вылетела из города, а Бурый всё не унимался. Я не мог его остановить. Мужик находился в таком состоянии, что меня мог в любой момент прибить и не заметить этого. Я лишь ждал, когда у него закончатся патроны или перегреется ствол. Бурый осел. Плюхнулся на сидение. Глаза бешеные. Пустые. Джули машину вела так, что та петляла. Я молчал. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Хотелось остановить Джули и повести машину самостоятельно, так бы вернулась уверенность, появилось бы ощущение, что я контролирую ситуацию, но я молчал. Сейчас было не до разговоров. Все на взводе. Любое слово могло спровоцировать бойню уже между нами.