Шальная мельница

Покорно замирает, полуоборот. От удивления даже вытянулось его лицо.

– Да?

Мигом подлетаю ближе и сую ему (доселе выскобленную) всю свою наличку.

– Возьмите, пожалуйста, - несмело, коряво...

– Да ну, что ты. Не надо. Я же так... от души хотел помочь.

– Вот и я хочу, тоже от души. Пожалуйста, - тычу настырнее.

И вновь отмахивается.

– Да не дури голову! Куда мне столько?

– Мужчина, пожалуйста, возьмите. Вам куда нужнее моего.

– Дочка, не чуди, - смеется.

– Дяденька, пожалуйста, - отчаянно веду, словно у судьбы прошу прощение. И снова тычу едва уже не под нос ему.

– Пожалуйста.

Еще миг метаний взглядов - и поддается.

– Береги тебя Бог.

– И Вам всего лучшего. Спасибо за то, что такие как Вы - еще существуют.

Ухмыльнулся.

– Лиля?
– вдруг послышалось за моей спиной.

Странный, жуткий голос, отчего прошибло с головы до ног. Поежилась.

Оцепенела, боясь повернуться: так если бы кто-то из мертвых сейчас рядом со мной восстал.

(старик еще раз поклонился и спешно подался прочь - уже не реагирую на него)

А ... ужас обступает меня, уверенно вырастая прямо перед глазами.

Боюсь моргнуть, жадно выпучив, округлив очи.

Ухмыляется мужчина, морщится от странных чувств.

– Реально, ты?
– лицо просияло и глаза заблестели от неподдельной радости.
– Черт! Охренеть...

Не шевелюсь, лишь иногда нервно сглатываю слюну.

– Чего молчишь, грешница?
– не унимается.
– Неужто не признала? Вроде, не сильно изменился.

Но еще миг - и на гребне обиды поднимаются остатки моих сил, неся с собой нечто невообразимое: резво, дерзко, со всей горечью и ненавистью - плевок. Харкнула ему прямо в лицо. Гневно, с отвращением скривилась. Пристальный, сверлящий взгляд несколько затяжных мгновений, впившись в супостата, - и разворот. Быстрые, на грани бешенства, шаги, куда глаза глядят.

– Лилька! Лиля, СТОЙ!
– слышу, орет, зовет меня уже мой Мишаня. Бежит вдогонку. А вот от прошлого - ни звука, ни действия.

За что, бесспорно, премного... благодарна.

***

Нагнал меня Ярцев уже у Северного вокзала.

– СТОЙ, б***ь!
– живо хватает за локоть и тащит на себя.
– Куда ты? Что случилось?

Жадно пучу глаза, чтобы не разреветься. Изо всех сил пытаюсь скрыть, сдержать свою дрожь.

– Ничего. Отпусти меня, - вырываюсь, хотя и не ухожу.

– Да что случилось? Чего ты так резко убежала? Из-за Ирины?

– А из-за кого еще?
– чувствую, как сия тема, мысль дает силы играть и притворяться. Немного расслабилась, успокаивается дыхание.

– Я думал, тебя это уже не коробит.

– Не теперь.

– Ну, Лиль...

– ЧТО ЛИЛЬ? Ведь ты мог, мог на ней не жениться, со мной остаться, моим и дальше быть!

– НЕТ, ЛИЛЯ! НЕТ!
– грубо перебивает, орет (невольно плюясь) в лицо.
– Не мог. И ты знаешь почему. Я тебе уже тысячу раз повторял. Или тебе напомнить, что у меня был бизнес?! Да еще какой! И как эти твари у меня его отжали! Каждая вошь так и норовила урвать для себя кусок, ноги об меня вытирала. Как угрожали, как прессовали. А женитьба на Ирине - решила всё. Так что НЕТ, Лиля. НЕТ. С волками жить - по-волчьи выть. Иначе ни хрена бы у нас с тобой не было! Ни хрена!

– А у нас и так ни хрена нет! У тебя - своё, у меня - своё. В том-то и дело, Миш! В том и дело, что НАС - нет!

Прикрыл веки и шумно, тяжело вздохнул Ярцев, подавляя бешенство.

А я уже тише говорю, учтиво, практически, шепотом:

– Да и бизнес твой... сам говорил, не такой уж святой был. Так что... грех жаловаться.

– Лиля, - живо перебивает. Взгляд в глаза. Отвечаю той же уверенностью и холодностью (гордо задрав нос), внимательно слушаю.
– Давай не будем ссориться. По крайней мере, не здесь.

– Я с тобой никуда не поеду, - резко, жестко сычу.

– Не хочешь - не надо. Но давай, хотя бы, в машине поговорим.

– О чём?
– едко.

– О нас. Потому что для меня "мы" всегда были и будем. У меня семья с тобой, а не с ней, даже если в паспорте - иначе.

– Сукин ты сын. Знаешь ты это? У тебя ребенок скоро родится!

– Ты тоже можешь мне родить.

Рассмеялась желчно, давясь осознанием услышанного. Закатила глаза под лоб, отвернулась на мгновение.

– А что ты думала, я отступлюсь? И, вообще, будто этот вопрос стал впервые.

– Я. не. хо-чу. быть. твоей. любовницей, - мерно, четко, едва не сплевывая слова в лицо.
– Я устала тебе это повторять!

– Лиля, гад этот скоро сдохнет, все дела перейдут ко мне - и я на**й пошлю эту твою Ирку.

– Мою, да?

(игнорирует)

– Разведусь и женюсь на тебе. Тебе, б***ь, сколько еще раз это повторять? Сколько ты можешь ворошить все это? И ныть?!

– Ныть?
– язвлю, нервно кивая головой.
– Конечно, ныть. А ребенка куда денешь? Тоже... за ноги в прорубь, как и Ирку? Разведется он. Да никогда этого не будет. Даже после смерти старика, ты будешь ссать и страшиться мнения его лизоблюдов. И не надо мне тут втюхивать. Живи, как знаешь. ... но без меня.

Вдруг резкое движение - впритык, хватает за затылок и притягивает к себе, замыкая в стальных объятиях. Пытаюсь выдраться силой - тщетно, слабее этого подонка. Еще трепыхания - и покорно замираю, невольно закрыв глаза; внимаю жесткому шепоту:

– Ты - моя. Так было, и всегда так будет. И ты родишь мне детей. И всё у нас будет с тобой хорошо. Так что бросай брыкаться. А Ирка - ... есть Ирка. Не твоё это дело. Как и залёт её. Тем более, сама знаешь, я всячески этому препятствовал. Но... видимо, на роду написано. Как и то, что две бабы у меня. Но, что есть, то есть. Так что терпи... молча.

Нервно шмыгаю носом, догорая на пепелище твердой самоуверенности.

"Хреном тебе на лбу написано, а не на роду. Будто я не знаю, что не одна у тебя я такая. За года, что со мной, троих лично видела. Разве что, из постоянных - только я".

– Поехали к тебе, - неожиданно шепчет. Уже более мягко, добро, словно заговор.

Господи, только не обратно. Только не в эту петлю безысходности и никчемности. Я же не выдержу.

Отпускает (послабляет хватку, а затем и вовсе шаг в сторону, хотя руки все еще на моих плечах - отчего резко распахнула я веки). Взгляд в лицо.