Шаман-гора

Степан был человеком верующим и к моим предчувствиям отнёсся вполне серьёзно. Он не стал зубоскалить, а просто поднялся на ноги и произнёс: — Ну, тогда за работу. Надо засветло перевалить через Амур.

— Давай-ка развяжем пару китайцев, и пускай они под присмотром Лукерьи таскают брёвна на плот. Как ты думаешь, она справится? — внёс я предложение.

— И то верно, нехай для обчества потрудятся. А Лушка баба боевая, и не сумлевайся, твоё благородие. Могёт и в расход списать. У неё это не заржавеет.

— Ну, так и порешим. Ты занимаешься трофеями и подготовкой прочего барахла к отплытию. Я с девчонками вяжу плот, а китайцы таскают брёвна. Ну а Луиза наблюдает за окружающей обстановкой.

Понимая ответственность момента, даже китайцы трудились не покладая рук. И часам к девяти вечера наш ковчег был готов.

Плот получился небольшой, но устойчивый. Посредине плота из найденных на берегу обломков досок и прочего строительного хлама мы соорудили небольшой домик, обтянув его брезентом одной из трофейных палаток. Вторую палатку установили рядом.

Таким образом, получилось жильё и для девушек и для нас.

Степан провёл тщательную ревизию среди конфискованного имущества хунхузов. Теперь у нас были продукты на первое время и прочие мелочи, необходимые в дальней дороге. Ну и вполне естественно, что он собрал и перетащил на плот всё оружие и боеприпасы побежденных.

— И куда тебе всё это барахло? — поинтересовался я.

— Ты токмо не обессудь, Михаил, но сразу видать, что в нашенской жизни ты человек беспомощный. Это ведь оружие.

Самый ходовой товар. Вот дойдём до станицы Усть-Зейской, что ныне прозывается Благовещенским постом, а там у меня знакомцев немало. И будет у нас и провиант, и целковые, и протчее, что душа пожелает.

— Ладно, ладно, — сдался я, — банкуй, раз такое дело.

И вот наконец-то наступил радостный миг. Мы навсегда распрощались с ненавистным берегом и вышли в Амур. Мы со Степаном сидели за вёслами в оставленной нам лодочке и выгребали на русло реки. Следом за нами плыл привязанный на верёвке плот.

Вдоль Амура дул лёгкий ветерок, и нам казалось, что все неприятности были позади.

Глава 13

Одиночное плавание

Проснулся я на рассвете и с радостью обнаружил, что нахожусь на плоту, который стоял в протоке с неизвестным названием, привязанный к кустам тальника.

«Вот и славненько», — подумал я, переворачиваясь на другой бок.

Бдительный Степан, услышав моё ворочание, заглянул в палатку.

— Здорово ночевал, односум? — поприветствовал он меня. — А ты никак далее мастисси спать? Ну нет, брат, давай-ка вставай. Отплывать треба. Днём доспишь.

Я с неохотой выполз на свежий воздух. Эх, хорошо-то как!

И вдвойне хорошо, когда тебе не надо постоянно оглядываться по сторонам и отовсюду ждать привета в виде комочка расплавленного свинца.

Мы со Стёпкой вывели плот в Амур, и я вновь завалился спать, а казак остался управлять нашим судном.

Все остальные дни мы отходили от пережитых приключений.

Отъедались, загорали или просто лежали на плоту и бездумно смотрели в бездонное небо.

Так и доплыли до города Благовещенска. Конечно, город — это слишком громко сказано. Так, деревушка в несколько прямых улочек да деревянные рубленые избы. А рядом сливает воедино свои воды с Амуром красавица Зея. Недаром ведь казачья станица называлась Усть-Зея, но почему-то Муравьёву-Амурскому это название не понравилось, и он велел переименовать её в город Благовещенск.

Хоть и причалили мы к берегу под вечер, но наше появление не осталось незамеченным, ведь для заброшенной на окраины великой империи деревушки, большую часть года живущей в полной изоляции от внешнего мира, каждый новый человек — это событие. А такая колоритная команда, как наша, — это событие вдвойне интересное.

Первыми, как это водится, прибежали дети.

— Дядь а дядь, а вы хто будете? — подтягивая спадающие штаны, поинтересовался пацанёнок на вид лет двенадцати.

— Кто мы и откель, то тебе знать не положено, — важно произнёс Степан. — Кто из властей на данный момент есть в станице?

— Много хто есть. Вот меня, например, зауряд-есаул послал порасспрошать, хто вы и откуда.

— Да ну! Так бы сразу и доложился, что так, мол, и так. Имею касательно вас поручение от господина зауряд-есаула. И мы бы зараз поняли, что человек не просто так болтается, а при деле.

— Ладно, дядя, кончай зубы заговаривать, — вполне солидно перебил его пацан. — Дак что мне касательно вас зауряд-есаулу передать?

— А передай-ка, брат, что прибыл казак Забайкальского казачьего войска Степан Кольцо. А с ним солдат третьего линейного батальона Михаил Манычев и четыре девицы, геройски освобожденные ими из хунхузского плена.

— Ух, ты! — восхитился пацанёнок. — А мы про вас от переселенцев наслыханы, что второго дня мимо нашей станицы проходили.

— Ну, вот видал, Михаил, слава об наших подвигах бегит поперёд нас, — обернулся ко мне Степан.

— Какая такая слава? — умерил его амбиции пацан. — Сказывали, что вас и ещё пять баб хунхуз к себе в плен утащил. А вы, значитца, сбёгли?

— Цыц, мелочь пузатая, — прикрикнул на него Степан. — Пожалуй, пойду сам доложусь, а не то наврёт с три короба. Эва как всё перевернули! Это надо было такое придумать, чтобы нас да в полон, — сокрушённо развёл он руками.

— Давай, иди, Степан, — поддержал я его. — А то и впрямь непонятки получаются. Так, того и гляди, в дезертиры запишут.

— Ну что, малой, показывай, где у вас тут станишная управа? — хлопнул Степан мальчишку по плечу.

— А он чичас не в управе, а на дому, — шмыгнул носом тот.

— Дак веди тогда на его место проживания, — нетерпеливо подтолкнул пацанёнка Степан. Он расправил плечи, сдвинул на затылок фуражку и, положив руку на эфес шашки, степенной походкой последовал за казачонком.

— Заодно и к купцу местному зайду, справлюсь насчёт нашего дела, — многозначительно кивнул он мне на прощание.

Отсутствовал он часа два. За это время девушки приготовили уху. Появился Степан в сопровождении крупного казака, настоящего гвардейца, косая сажень в плечах. Оба были в лёгком подпитии. Казак вёл на поводу оседланную лошадь, и в их свите уже было около дюжины пацанят и голоногих девчушек.