Шарлатан

Я же потихоньку посмеивался от такой новости: ведь наверняка товарищ Сталин от порта на Средиземном море уже не откажется. А если учесть то, что болгарская армия под шумок забрала Солун, то перспективы послевоенного устройства Европы выглядели интересно.

Впрочем, я особо на перспективах не концентрировался: в самом конце мая благополучно сдал экзамены за пятый класс и продолжил свои сельскохозяйственные развлечения. Если говорить честно, то лепешки с кабачками мне уже изрядно поднадоели — но благодаря им наша семья все же была сыта и здорова, так что в теплице мне пришлось крутиться с утра и до вечера. Мне уже и Маруся активно в этом помогала, но вот ящики с червяками она все же ворочать не могла (хотя ростом меня уже догнала). Я тоже ящики ворочать не мог, но как раз их ворочали Валька, Настя и Васька — а вот указывать, очередь какого ящика сегодня подошла, я им был должен. Так что сестренке оставалось только кур червяками кормить — но ведь и такая помощь сколько-то времени мне высвобождала.

Но старшие дети в доме времени проводили немного, они (как и почти вся «взрослая» ребятня) целые дни проводили на стройке деревенской «газовой биостанции». Конечно, строители из них были практически никакие, но несколько ребятишек на переноске тех же кирпичей очень даже заменяли взрослого мужика. А совсем уже старшие помогали уже каменщикам раствор на воздвигаемую стену класть. По плану сооружение должны были в августе уже закончить — с тем, чтобы в сентябре газ можно было со станции получать. С колхозом тетка Наталья договорилась о том, что в деревню соломы много дадут, но ее всяко будет недостаточно для работы реакторов всю зиму, так что — по совету Василия Смирнова — для получения газа и торф стали в деревне запасать. В чтобы его запасать, нужно было соорудить хоть какие-то сараи, чтобы торф не намокал слишком сильно, так что снова после посевной никому даже толком разогнуться не удалось. А я с Валькой, Настей и Марусей приступил к запасанию камыша. Вообще-то по реке особых зарослей этого ценного растения практически не было, но за рекой на небольшом озерке камыша по берегам было более чем достаточно для питания очень одинокого газогенератора, и я с девчонками туда раза по два в день ходил. Собирали мы камыш прошлогодний, а чтобы его собрать, приходилось вообще в воду залезать, так что работенка эта была тоже не из самых приятных. Мама каждый раз на меня ругалась за то, что я в холодную воду залезал — то есть ругалась, когда об этом узнавала, поэтому юные родственницы предпочитали держать ее в неведении. Особенно Валька преуспевала в этом деле: она с такими честными глазами рассказывала о том, что мы «опять нашли место, где можно камыш с берега рвать», что я даже начинал думать, что кузине очень подойдет артистическая карьера.

А потом в лесу пошли грибы. И вместе с грибами пришла весь о том, что Германия подписала капитуляцию. Две капитуляции подписали немцы: одну — и том, что германия капитулирует перед Советским Союзом, а другую подписали немцы во Франции — и они там сдались союзникам. Откровенно говоря, я думал, что союзнички обязательно какую-нибудь провокацию учинят, ведь наши войска встали ровно по линии границы Германии, а напротив обосновались американцы и британцы. Но вроде пока все шло мирно — вероятно, янки была очень нужна наша помощь в войне с Японией. В «прошлой жизни» наши вроде ровно через три месяца после победы начали самураев контрапупить, и я подозревал, что и здесь что-то подобное произойдет. Причем произойдет в гораздо худшей (для американцев) ситуации, так что был шанс, что товарищ Сталин и из этого какую-то лишнюю выгоду для нашей страны извлечь сумеет. Вот только я даже не представлял, какую именно и до какой степени история успела свернуть на совершенно новую тропу. Но одно я знал, точнее подозревал, что знаю: янки бомбу до окончания войны с Японией сделать не успеют. И не сожгут Хиросиму и Нагасаки — а вот насколько это изменит будущее, было совершенно непонятно. Но ведь гарантированно изменит, и хотелось думать, что к лучшему…

Глава 26

Немцы подписали капитуляцию в день моего рождения, то есть война продолжалась ровно три года без одного дня. И тому, что немцы полностью передали всю территорию Германии именно советским войскам, в немалой степени поспособствовали «союзнички»: они, вероятно опасаясь, что немцы нам Гамбург сдадут практически «в рабочем состоянии», произвели массированный налет и превратили город просто у груду щебня. А генералитет, уже зная, что в занятых нами городах жизнь потихоньку налаживается и жутких репрессий к немецкому населению Советский Союз не практикует, предпочли все же Германию оставить в относительно целом виде и с живым населением.

Конечно, и после подписания капитуляции местами еще боевые действия велись — главным образом с отрядами эсэсовцев, но именно что местами, а местами части вермахта их уничтожали еще до подхода советских солдат. А мирное население (правильнее было бы сказать просто «гражданское») особой вражды не проявляло, тем более что людям там сразу находилась работа, к тому же работа оплачиваемая: все промышленные предприятия, которые оказывались в состоянии хоть что-то производить, по возможности запускались и производили то, что было нужно. То есть и то, что было нужно самим немцам, и то, что требовалось уже Советскому Союзу.

Так у нас на МТС в Ворсме появилось сразу шесть немецких тракторов RSO, больше напоминавших грузовичок на гусеницах, а еще туда же привезли несколько таких же тракторов в варианте «самоходных пушек» и слесаря срочно их переделывали в машины, пригодные для работы в полях. То есть снять пушку и поменять броню на дощаныё кузов — это там и работой не считали, но у самоходок не было того, к чему цеплять те же плуги и сеялки, и эти железяки непосредственно в мастерских и «изобретали». То есть всерьез изобретали, просто сделать копии сцепного устройства от «настоящего» трактора было нельзя: немцы свои делали из каких-то специальных сталей, а на МТС стали имелась только «местная». Кстати, Меринка мне чуть позже рассказала, что наша «уникальная» сталь отправлялась на переплавку вовсе не по причине ее каких-то «выдающихся свойств»: за два года тонюсенькие рельсы на наших узкоколейках износились до полного неприличия, а вот рельсов Р24 внезапно стало много. Потому что после того, как советские войска освободили Мариуполь, на тамошнем металлургическом комбинате осталось неповрежденным только оборудование, позволяющее такие рельсы катать — вот их и катали, пока все прочее оборудование восстанавливалось. А так как Павловский район особенно много продуктов стране давал, у нас узкоколейки новыми, уже нормальными рельсами и обеспечили в первоочередном порядке: начальство уже осознало, что без постоянного подвоза хотя бы того же торфа для отопления «червячников» поток провианта усохнет слишком уж быстро.

А теперь-то торф и еще много где требовался: Василий Смирнов провел нужные эксперименты и доказал, что в газовый реактор можно и торф пихать в дополнение к соломе и прочей «органике». С одной стороны торф и сам неплохо горит, но с другой для того, чтобы он горел именно неплохо, его и высушить нужно было, и в брикеты как-то спрессовать — а если его «превратить в газ», то там ничего сушить и прессовать уже не требовалось. А к тому же ил, получаемый из этих биореакторов, был очень хорошим удобрением (по словам того же Смирнова, из реакторов вынимали «слегка недобродивший озерный сапропель»), а после печи из торфа получалась лишь мало на что пригодная зола. К тому же вроде бы подсчеты показывали, что энергии из «торфяного газа» можно вытащить больше, чем из исходного торфа. То есть, если затраты на просушку и прессование вычесть…

Поэтому в середине июля и в Грудцино народ бросился себе биогазовую станцию строить, причем строить они стали станцию уже такую же, какую на масложирокомбинате в горьком поставили. Сейчас это стало гораздо проще проделать, даже без привлечения дворничих и маломобильных молодых матерей: в район завезли еще довольно много немецких военнопленных. И не только немецких, но вот стройками типа Грудцинской только немцы занимались: их-то практически без конвоя строить что-то «местное» отпускали (пару охранников на германский взвод и охраной называть было неприлично), а вот некоторое количество венгров (которые, по слухам, рыли новые шахты у Выксы и Кулебак) вообще из лагерей не выпускали, и охраняли их солдаты с пулеметами. Правда, я не совсем уверен, что венгры могли сбежать. То есть могли, конечно, и — опять-таки по слухам — двоим сбежать даже удалось, однако в области было уже немало демобилизованных бойцов, воевавших на Украинском фронте, так что сбежавших в комендатуру отловившие их колхозники принесли вообще частями…

То есть среди мальчишек такие слухи ходили, я старался взрослых расспросами не напрягать. Потому что, хотя вопросов у меня было много, все они были какими-то уж очень «не детскими», а услышать вопрос уже встречный «а вы с какой целью интересуетесь» мне категорически не хотелось. Впрочем, ответы на некоторые вопросы я получил, даже их не задавая: в «Известиях» написали, что «проведенные экспертизы доказали», что Гитлера наши зенитчики уничтожили при попытке перебраться из окруженного Берлина в объявленный временной столицей Дюссельдорф.

А перед капитуляцией в Германии вообще военный переворот произошел, и, хотя в советской прессе этот момент не акцентировался, все же тот факт, что генералы вермахта арестовали, а затем просто расстреляли практически всю партийную верхушку НСДАП и довольно многих государственных чиновников, на такие мысли меня наводил. Я теперь каждый вечер радио слушал внимательно и там о прошедшей войне все же довольно много интересного рассказывали — но все же больше рассказывали о том, что у нас в стране творилось. А еще очень многое из творившегося я и сам на улице видел: например, в Кишкино поменяли всю уличную электропроводку. Старые железные провода сняли и повесили новые, алюминиевые. Тоже из Германии привезенные, но лично мне на происхождение проводов было плевать (как и на происхождение новых фарфоровых изоляторов), для меня главным было то, что электричество при этом отключили только на один день.

Вот только электричества снова стало меньше: двадцатого июля окончательно был остановлен наш «деревенский металлургический гигант» и «попутное электричество» с него поступать в деревню перестало. Тоже временно перестало, на котлозаводе наши мужики срочно изобретали для тамошней электростанции (которую все же у нас забирать не стали) уже газовый котел, но по их словам будет хорошо, если они работу к концу сентября доделают, так как планы завода в связи с окончанием войны не то что не сократились, а, напротив, сильно увеличились — ведь нужно было и в освобожденных районах срочно хоть какое-то электричество провести. Да и газ для котла когда еще будет…