Шарлатан
Шрифт:
— И мальчонке они как раз вручили первый такой орден. А второй присвоили заводу этому, и официально он у них теперь называется Кишкинский ордена Шарлатана металлургический завод имени Шарлатана. А завод в Ворсме именуется просто как «завод ордена Шарлатана имени Шарлатана номер два». В Ворсме на воротах такой орден размером в полметра вывешен…
— Ну, в Ворсме… пусть повеселятся.
— Так нет, это официальная районная награда, по статусу ей награждаются люди и предприятия за успешное внедрение разработок, описанных в журнале «Юный шарлатан». И народу с такими наградами там уже довольно много, мне, например, орден под номером сто сорок два вручили…
— Но что я могу сказать… поздравляю с высокой наградой! — рассеялся Сталин. — теперь вы, товарищ Тевосян, у нас среди всех наркомов особо отмечены и…
— И имею право бесплатного проезда на общественном транспорте в Павловском районе, — рассмеялся
— Хм, а я, пожалуй, ваше предложение поддержу, это и в других наркоматах внедрить стоит. А по кислородным установкам на печах вы мне отдельно напишите, с вашей рекомендацией относительно товарища Капицы.
— С рекомендацией мальчика этого?
— С вашей. А про мальчика в докладе лучше вообще не упоминайте…
До начала посевной в деревне вообще ничего выдающегося не происходило. Если не считать того, что в марте на постройку фундамента для актового зала школы и фундамента для нового детсада немцев пленных пригнали. Но даже это лишь среди детей не короткое время интерес возбудило, а взрослые к ним уже и в Ворсме привыкнуть успели. Да и немцы тоже вроде как привыкли: вели себя вежливо, трудились спокойно. И охрана к ним спокойно относилась: когда некоторые зольдатены начали к местным бабкам подкатывать на предмет им огород вскопать за мелкое пищевое подкрепление, советские солдаты, предварительно убедившись, что соответствующая бабка принять услугу готова, немца на какое-то время в огород отпускала, а бабке вменялось в обязанность в определенное время его просто обратно на стройку прогнать. И — по возможности конечно — проследить, чтобы экс-фашист не заблудился. Говорят, были подобные прецеденты в Ворсме, но у нас-то просто заблуждаться негде…
Кстати, немцы «приставали» исключительно к бабкам, молодых женщин они старались своими предложениями не смущать. Но так как огороды и молодым копать нужно было, то они уже сами к нашим охранникам приходили на предмет «аренды рабочей силы», и им никогда не отказывали. Ни охранники, ни сами немцы. Потому что и у тех, и у других пайки были во-первых «тыловые», а во-вторых очень какие-то однообразные, а деревенские им некоторое разнообразие и обеспечивали. Я только уже ближе к середине апреля заметил, что «пищевое вознаграждение» немцы всегда приносили и сдавали в общий котел, из которого (непосредственно котла то есть) и охрана кормилась. Готовили (по крайней мере в «нашей» команде пленных) всегда два немца, по очереди готовили, и только один раз их баба Настя от их полевой кухни отогнала. Когда они нам огород вскопали (а там было все очень непросто, я в огород за зиму пять полных «биореакторов» отработанного ила кучами вывалил) и она им за ударный труд еще и пяток кабачков выдала в качестве награды. А потом лично к ним пошла и показала, как из кабачков лепешки вкусные испечь можно…
Но и немцы нормальное течение жизни в деревне почти не нарушали, разве что стройки чуть пораньше и побыстрее пошли. А вот когда началась посевная, веселье-то и началось. Все же большая часть деревенских женщин работали в Грудцинском колхозе и на поля еще до рассвета они уматывали. А мама — тоже, понятное дело, до рассвета — принимала детишек в детском саду. Ей, конечно, две «дежурных» тетки завтраки и обеды детям готовить помогали, но в детсаду и кроме готовки забот более чем хватало. После обеда (точнее, после шестого урока уже) в детсад в обязательном порядке и три-четыре девчонки-старшеклассницы на помощь маме отправлялись, но все равно мама сильно уставала. Но ведь не одна она: тетки все с полей возвращались тоже в виде выжатого лимона.
Кстати, о лимонах: у бабы Насти в начале апреля расцвел, наконец, еще дедов сеянец. Причем очень даже «дружно» расцвел: на деревце сражу больше десятка цветочков распустилось. Аромат, конечно, в комнате был непередаваемый, куда там запаху павловских лимонов, его понюхать к нам полдеревни приходило. А заодно и сводки Совинформбюро послушать: в последнее время, как сообщила тетка Наталья, режим относительно «массового прослушивания радио» заметно ослабили, так что если я гостям приемник включал, то вроде бы уже никаких указов не нарушал. А заодно и сам я начал к сводкам прислушиваться.
И в начале мая сводки эти мне как-то очень сильно понравились…
Глава 25
В апреле уже во второй половине месяца температура стабильно была плюсовой, а днем воздух прогревался до десяти
градусов и выше — так что посевная прошла несколько раньше обычного. И прошла она более чем неплохо, были все поля засеяны и засажены — хотя потрудиться пришлось исключительно напряженно. Все же и с тяглом было неважно, а уж с техникой — совсем ситуация была аховой. Однако конкретно в Грудцинском колхозе картина получилась более оптимистической, все же обещанных лошадок в Кишкино из Тувы привезли еще в конце марта, так что нашлось, кому плуги и сеялки по полям тянуть. А плуги и сеялки все же за зиму на МТС подготовить смогли, так что кое-как с посевной справились.В мае заработал в Павлово небольшой стеклозаводик, и довольно много крестьян принялись строить у себя на огородах небольшие теплички. То есть в масштабах не то что страны, но даже в масштабах района таких тепличек поднималось очень немного — но я искренне считал, что на следующий год соседи этих теплицовладельцев, посмотрев на получаемые результаты, полезный опыт переймут. Тем более переймут, что в значительной части этих теплиц хозяева старались и газовые отопители выстроить — а, соответственно, и газовые биореакторы строить у себя начали, а это ведь не только теплицам пригодиться может. Ведь в Теряево и Алешково (это уже Богородский район был) лесов вокруг вообще не было и с дровами там было исключительно грустно (они дрова за деньги покупали, к тому же в райцентре, то есть и на перевозку их очень много сил уходило), а если газом отапливаться, то картина сразу превращалась в радужную. И у меня потихоньку начинало складываться впечатление, что осенью, при раздаче «натуроплаты» в колхозах самым востребованным товаром станет солома: ее-то обычно просто в полях сжигали, она и не стоила ничего — и вдруг солома превратилась в ценнейший источник топлива! То есть и прошлой осенью ее мужики довольно много по домам растащили, червячков-то кормить чем-то нужно — но червяки просто не сжуют столько, сколько способны переварить биореакторы. Не способны, правда, лишь потому, что вермикультура требует много исключительно ручного труда, и колхозник просто не в состоянии червячное стадо увеличить — а вот с микробами такого ограничения нет, все же автоматика рулит.
А Теряево и Алешково я почему вспомнил: в колхозах там потребности своих членов прикинули, репы почесали и пришли к выводу, что «за казенный счет», даже имея заметные денежные накопления, потребности эти удовлетворить ну никак не получится. Потому что это мне ворсменские начальники отпустили тонну цемента на постройку биореактора, а им никто цемент не продаст в связи с полным отсутствием оного. То есть производство-то цемента в Ворсме работало, причем круглый год работало, но выпускаемого там цемента и на районные нужды не хватало, а уж соседнему району точно никто ни мешка не даст. Но так как работающая в Ворсме цементная печь образцом строительного хайтека вовсе не являлась, а за деньги (которые у колхозников точно были в достатке) можно для печи и все «железо» на заводах заказать, то Алешкинские и Теряевские просто скинулись и такую печь себе строить начали. Удовольствие получилось не из дешевых, все же для работы такой печки и электричества много требовалось, так что они еще (тоже за деньги, причем очень немаленькие) в Ворсме и два агрегата по сто двадцать киловатт заказали (а котлы этих генераторов тоже ведь топить нужно было) — но вроде выходило, что до осени они смогут обеспечить газовым отоплением почти все дома в селе и в деревне. Ну, если стройка кирпичного (и тоже «артельного») заводика в Демидово вовремя закончится и кирпич в массовом доступе появится…
Вообще в Алешкинском и Теряевском сельсоветах в проект вложились почти все жители четырех сел и половины из трех десятков деревень. А в половине деревень не вложились лишь потому, что там вообще мужиков не осталось, и в этих деревнях и избытка денег не имелось, да и с рабочими руками было крайне невесело. Но все равно бабы оттуда старались на стройках помощь оказать: цементную печь-то колхозники строили для обеспечения продукцией главным образом «пайщиков» заведения, а паи в деревнях издавна считалось возможным личным трудом «вкладывать».
Была в этом начинании одна мелкая засада: на местном сырье цемент получался качества не высокого, хорошо если трехсотой марки, а скорее в районе двухсот. И по-хорошему, из него строить камеры биореакторов было, мягко говоря, нерационально, так что «первомайский» номер «Шарлатана» был наполовину посвящен описанию пользы замешивания раствора для такого строительства на промытой от щелока и всего прочего растворимого золе. Я-то себе «дерьмореактор» именно так и строил: золы в деревне было много, причем именно промытой (в каждом доме щелок из золы добывали вместо остродефицитного мыла). А дома тут торфом не топили, так что и зола получалась «отборной» — но, надеюсь, и торфяная зола получится не сильно хуже…