Шайтан Иван 6
Шрифт:
Бенкендорф на мгновение задумался.
— А почему бы и нет? — произнес он наконец. — Живое доказательство лояльности Аварского хана. Разрешаю, граф. Впоследствии мы непременно встретимся после прибытия полковника Лукьянова и Куликова. Вы свободны, граф. Более не задерживаю.
Мелис поселили в двух комнатах левого крыла. Держалась она с подкупающей скромностью и достоинством. Особенно тепло складывались её вечерние беседы с графом Васильевым в гостиной; старик с удовольствием вспоминал вместе с ней Стамбул и свою безвозвратно ушедшую молодость. К удивлению окружающих, Мелис решительно отвергла наряды, которые полагалось носить дамам её лет и статуса. После бурных обсуждений дамы отправились в мастерскую, специализирующуюся на кавказских платьях. Хозяином её был пожилой армянин. Посовещавшись,
Дома мой сын был моим полновластным повелителем. Он неотступно требовал, чтобы я брал его на руки, приводя этим в умиление всех женщин. Однако я раскусил его истинную страсть с первого взгляда: Георгиевский крест и орден Святого Владимира, поблескивающие у меня на груди. Стоило ему оказаться у меня в объятиях, как его ручонки тут же впивались в «Георгия» и крепко сжимали награду.
— Героический правнук растёт, — усмехался старый граф, наблюдая за нами.
Мы нанесли визит семейству Андрея. Радушный приём оказал нам счастливый семьянин. Я представил друг другу брата Мары, Мишу, и Мурата. Миша, окрылённый поступлением в кадетский корпус, смотрел на Мурата свысока, что быстро привело к перепалке. Хотя суть спора осталась для нас загадкой, Мурат не замедлил проявить норов. Неожиданно подсек оппонента и, воспользовавшись его замешательством, нанес несколько стремительных ударов. Мелис тут же отчитала Анвара. Тот слушал её упрёки с подобающим смирением, но по его глазам так и прыгали искорки довольства успехами подопечного. Мы с Андреем увели юных горцев в кабинет. Там я строго поговорил с каждым и заставил их примириться: обменяться рукопожатием и поклясться мне, что отныне они — названые братья, связанные взаимной дружбой. Когда Мурат поступит учиться в корпус Миша должен поддержать Мурата.
— Кто кого поддерживать будет — ещё вопрос, — буркнул Миша, невольно касаясь левой скулы.
Мелис неустанно наставляла Мурата, закаляя его дух перед неизбежной разлукой.
— Мурат, — звучал её твёрдый голос, — кровь отца — аварского хана Хайбулы — течёт в твоих жилах. Неси себя с достоинством: спина прямая, язык без хвастовства. Обещал — исполни. Не можешь — скажи прямо. Никому не давай себя в обиду, но и сам слабого не тронь. Помни: ты — мужчина. Ты — сын хана.
Так, день за днём, Мелис ковала характер сына. Мудрые, непреложные истины. Глядя на неё, я твёрдо решил: когда мой сын войдёт в разум, я передам ему эти же заветы чести.
Глава 17
Зимний дворец. Кабинет императора.
— Император вёл пространную беседу с цесаревичем, Бенкендорфом и Дубельтом, обсуждая Кавказский вопрос. Николай выслушал подробный доклад Дубельта обо всех делах, прошедших через Военно-судебное установление под начальством Велибина. Особо доложили о деле полковника графа Иванова-Васильева: обвинение в торговле оружием, продаже его врагам империи и хищении казённых денег из фонда. В совокупности — государственная измена. Дело направлено в Главный военный суд для окончательного рассмотрения и вынесения приговора. Графу вручено предписание об обязательной явке в суд к пятому декабря.
— Но ныне уже двенадцатое января. Суд уже состоялся, Александр Христофорович? — удивился государь.
— Никак нет, ваше величество. Я приостановил производство по сему делу впредь до вашего особого распоряжения.
— Что ж, согласен. Так что по поводу его государственной измены?
— Оружие действительно было закуплено графом Ивановым-Васильевым: сто семьдесят восемь ружейных стволов и восемьдесят шесть пистолетов, переданных для вооружения сторонников Хайбулы. Также ему было отпущено две тысячи рублей серебром. Три тысячи израсходованы на покупку ружей и пистолетов для вооружения и снаряжения трёх вновь сформированных пластунских сотен батальона. Остальные
сорок тысяч похищены по подложным документам. О сем подлоге имеются признательные показания полковника Кудасова, начальника финансового отделения Казачьего войска. Деньги похищены по распоряжению начальника финансового отдела Кавказского корпуса, статского советника Анукина Ф. П., который также арестован и подлежит этапированию в Петербург. Обер-интендант Смолин И. С. ныне находится в Петербурге.Дверь кабинета отворилась, и на пороге возник, адъютант императора полковник Лоренц.
— Ваше императорское величество, — отчеканил он, — граф Нессельроде, министр иностранных дел, и Его Превосходительство сэр Генри Баркли, посол Великобритании, умоляют о немедленном приеме по делу величайшей важности.
Государь откинулся на спинку кресла.
— Пригласи, — прозвучал усталый вздох.
В кабинет ступили двое. Нессельроде, тщедушный и невзрачный, казалось, готов был провалиться сквозь паркет от смущения. Английский посол, граф Баркли, напротив, входил с поднятой головой, его осанистая фигура излучала холодное негодование, а лицо было омрачено глубокой досадой.
— Ваше величество, — заговорил первым Нессельроде, едва слышно, — Его превосходительство сэр Генри Баркли просит вручить вашему величеству ноту чрезвычайного содержания.
Полковник Лоренц принял из рук посла кожаную папку с королевским гербом и положил её перед императором. Николай I развернул документ. Нессельроде и Баркли замерли по стойке «смирно» в стороне от стола. Остальные молча стояли по бокам стола По мере чтения царственные брови государя медленно поползли к границе волос, а на обычно непроницаемом лице явственно отразилось изумление.
— Граф Баркли, — голос императора был спокоен, но в нём слышалась сталь, — неужели вы полагаете, что сие происшествие достойно высочайшего внимания императора Всероссийского?
— Без малейшего сомнения, ваше императорское величество! — парировал посол, и его голос зазвенел от не сдерживаемого гнева. — Двух джентльменов, подданных Её Величества, оскорбили самым подлым образом! Их избили, словно последних негодяев, на глазах у сброда! И совершил это — кто? Ваш казак! Ваш казак, государь! Публично, посреди грязной черни! Я обязан потребовать немедленных публичных извинений, беспощадного наказания виновного главаря и полного возмещения ущерба за разграбленное имущество!
Посол выпалил это на родном языке, багровея от ярости, его пальцы судорожно сжимали перчатки. Секретарь посольства, бледный как полотно, переводил тихим, дрожащим голосом, украдкой следя за лицом государя, на котором гнев сменял удивление, а тонкие губы сжались в тугую ниточку.
Вдруг император откинулся на спинку кресла и громко рассмеялся. Все присутствующие с недоумением уставились на него. Государь, вдоволь насмеявшись, наконец смог выговорить:
— Ну, каналья! Ну сукин сын этот Иванов! Помнится, Александр Христофорович, в прошлом докладе вы изволили упомянуть, что во время боя с отрядом Султана пластуны полковника захватили в плен двух англичан. Передали их подполковнику Шувалову, по чьему приказу их доставили в Петербург. Не припоминаю, что с ними стало дальше. Уж не эти ли джентльмены выражают протест?
— Так точно, ваше императорское величество, инцидент имел место, — уточнил Бенкендорф. — После допроса их препроводили в английское посольство.
— Так что же натворил этот… господин казак? — усмехнулся Николай.
— Он приказал выпороть их, спустив штаны, при всём скоплении этой… шайки, — доложил Бенкендорф с трудом сдерживаясь.
Император вновь рассмеялся.
Возмущенный посол не выдержал:
— Что смешного находит ваше величество в этом беззаконии, творящемся вашими подданными?
Император, с трудом уняв смех, лишь махнул рукой:
— Многое отдал бы, дабы узреть сиё действо лично!
Бенкендорф, Дубельт и Александр стояли, потупив взоры, стараясь скрыть улыбки. Они явно расслабились, видя, как испортившееся было настроение государя сменилось весельем.
— Ваше императорское величество, — тихо вставил Нессельроде, — но подобное обращение с иностранными подданными действительно недопустимо. Что скажет Европа? Что подумают в Англии?
Лицо Николая внезапно потемнело.