Шелковый дар

Солнце еще не успело полностью показаться над лесом, а над избой лекаря пронесся возмущенный вопль, следом раздался грохот мисок и крик самого Бела:

— И что ты сделал? На кого теперь похож стал?? О Боги… За что мне это??

— На себя похож стал, — буркнул Карин, с наслаждением проводя ладонями по идеально гладким щекам и подбородку. Как же хорошо и свежо сразу стало, будто скинул с себя изводившую в жару шубу. — Дядька Бел, поворчат все и привыкнут.

— Да ты же… — старик задохнулся, оглядывая твердый подбородок и изгиб губ, о которых мечтает каждая девица. Но достались они парню. Сел на лавку. — Ты хоть понимаешь, что все это, — с отчаянием указал на свою седую бороду, — отводило от тебя взгляды. Теперь мучайся сам, вот только разглядят тебя — и из избы больше не высунешь носа. Ой болван…

На полу завозился Кий, покряхтел, сел, схватился за голову, с удивлением нашел шишку на затылке. Поднял глаза и вытаращился на Карина.

— Чур меня! — закричал после секундного замешательства, отмахиваясь обеими руками. — Бес? Чертяка?

— Хорошо ты его треснул, мозги набекрень, — ворчливо заметил Бел и повысил голос: — Эй, не ори. Ученика моего не признал?

— Ученика? — переспросил кузнец.

Карин подошел ближе и присел рядом с поползшим было к стене кузнецом, давая себя разглядеть.

— А где… это… — Кий с опаской дотронулся до лица парня. Потом подумал и выпалил: — Выпали? Это как у собаки плешь бывает?

Старик Бел подавился водой, которую пил в этот момент. Закашлялся, изо всех сил сдерживая хохот. Кузнец тем временем советовал внимательно слушавшему Карину, чем мазаться надо, чтобы мужское украшение выросло еще гуще, чем было до хвори.

В дверь быстро стукнули и на пороге возник Гостята, судорожно мня в руках края рубахи и оглядывая избу и людей в ней.

— Где он? — быстро спросил у лекаря.

— Кто? — удивился Бел. Вроде все, кто должен, были внутри, даже один лишний. Кий махнул соседу рукой.

— Карин! — с досадой проговорил купец, словно дитю пояснял. — Из города глава с дочкой едут! Слухи уже и туда достали, хотят посмотреть, так ли умел твой ученик, дочка та чем-то хворает давно и никто помочь не может.

— Так вот же он, — палец Кия уперся в лоб парня и у купца отвалилась челюсть. Кузнец сочувственно вздохнул: — Это хворь такая лихая, все волосы впадают. Девясилом надо…

— Какая такая хворь? — цедил сквозь зубы Гостята, волоча за собой Карина по улице на виду у поразевавших рты сельчан. Не дойдя до своей избы, не выдержал, остановился и упер руки в бока. — Признавайся, специально это сделал??

Потом опять потащил его к крыльцу, загнал по ступеням и втолкнул в открытую дверь, которую с силой потом захлопнул, заставив жену и сыновей вздрогнуть.

— Сил нет, — вздохнул Карин. — Чешется все до смерти, вместе с кожей снять хочется. Дядька, ну к чему мне это? Люди привыкнут…

— Они скажут, что ты… — Гостята задохнулся, глядя на гладкое лицо парня. Перевел глаза на Солна, щеголявшего дивной растительностью. И разозлился еще сильнее, тем более на Карина приедут смотреть аж из самого города. — Что ты… А-а-а!!

Схватился за голову и громко застонал.

— Да все видели, что могу отрастить такую же, — Карин указал на самого купца. — Надоело. Пусть думают, что хотят, я не обязан кому-то что-то доказывать. К тому же, — он лукаво улыбнулся. — Чем меньше дочерей будут пытаться сосватать за меня, тем проще станет жизнь. И моя, и остальных.

— Болван, — еще громче простонал купец под хихиканье Вторака.

— Платок ему повяжи, — посоветовала тетка Фатта, усмехаясь. — Скажешь, что так надо, чтобы слюна не летела на больных.

— Так и сделаем, — сжал зубы Гостята.

Повозка прикатила ближе к обеду. Сам глава, суровый и крепкий, возрастом за сорок лет, с цепким взглядом холодных голубых глаз, ехал верхом. В крытой же повозке, судя по десяти охранявшим ее воинам, путешествовала та самая дочка. Карин, вместе с сыновьями купца и его женой наблюдавший важную процессию из окна, только закатил глаза.

Гостята уже кланялся гостю и приглашал в избу, за стол, за короткое время накрытый совместными усилиями всех жителей, толпившихся на улице. Тайи среди них не было: по крайней мере, Карин не увидел ни ее, ни дядьку Бела. Понадеялся, что дочка и ее отец с визитом не задержатся, ведь он обещал Тайе выслушать ее, да и еще дело поважнее было.

Девушка, вошедшая в избу, показалась вполне здоровой. И румянец во всю щеку, и волосы блестят, и глаза смотрят ясно. Да и с аппетитом все было нормально судя по сложению и по взгляду, которым она охватила сразу все угощения. Тетка Фатта почти неслышно фыркнула.

— Где ваш лекарь? — вопросил глава, появляясь вслед за дочерью. Голос его был так же холоден, как и весь вид. Карин оторвался от стены и поклонился, а гость с недоумением оглядел белый платок, прикрывший нижнюю часть лица молодого мужчины. — Что с ним?

— Это для чистоты, — быстро пояснил купец. — Чтобы не брызгать слюной во время осмотра.

Гость приподнял бровь, впервые услыхав о такой предосторожности. Но согласился, что это разумно. Опустился на приготовленное для него место, после чего обратился непосредственно к Карину, все так же стоявшему в поклоне.

— Дочь моя чахнет, — после этих слов Карин бросил быстрый взгляд на дочь. — В некоторые дни она садится без движения у окна и замирает, как статуя. Не ест и не пьет, только смотрит вдаль и на все вопросы отвечает, что ей плохо, внутри болит. Что именно болит — тоже не может сказать. Так проводит один — два дня, после чего встает и ведет себя как обычно. И через время начинается все опять. Можешь определить, что с ней?

Карин нахмурился — описание и на болезнь-то не походило. Скорее, на любовную тоску. Но чтобы так наплывами? Гость нахмурился, купец встревожился и подтолкнул парня локтем.

«И как я должен спрашивать»? — хотелось крикнуть Карину. Глава, видимо, знал о его трудностях с речью, поэтому сам разрешил подойти к своей дочке.

Светлые глаза переползли со стола на лекаря, и дочь главы уставилась на него, приоткрыв рот. Взгляд был так красноречив, что парень невольно посмотрел в пол. После чего моргнул и присмотрелся более внимательно, потом присел на пятки и протянул руку к туфелькам девушки, к одной из которых прилипла шерсть. Знакомая, рыжеватая. Вопросительно поднял глаза на девушку, потом показал ей волос, глазами спрашивая — откуда?