Шелковый дар

— Чистый сердцем и чуждый к земным грехам рядом с самим грехом — долго ты не протянешь, — хмуро предрекла она. Карин чуть приподнял бровь — чистый сердцем? Это он-то? Может, и был раньше, пока по скалам прыгал с друзьями. Но сейчас в нем поселились и злость, и ненависть, и греховные мысли. Его сердце не станет прежним. Да и не хотел он этого.

Старуха Айка подала ему миску с кашей и Карин выбрался из-под меха, облокотился о стену, поежился от сырого холода камня. И тут подумал об отце. На миг заколебался, а потом быстро прижал руку к стене и закрыл глаза; слушал, просил, умолял.

Айка с опаской смотрела на неведомое ей колдовство, ожидая сама не зная чего. Но холодный камень молчал: каждому дан был свой дар. Под взглядом старухи Карин отнял руку и спрятал ее под шкуру, подавив вспышку отчаяния пополам с досадой.

— Это ты что сейчас делал? — она подозрительно осмотрела стену у кровати.

— Дурака валял, — Карин открыл глаза. — Тетка Айка, девушку привезли сюда недавно. Тонкая, маленькая, волос до колен темный и глаза в пол-лица. Не знаешь ли, где она?

— Мавку, что ли? — тут же отозвалась Айка. — В доме она. Хозяйка сказала из комнаты не выпускать, так и сидит там.

— Откуда знаешь, что мавка? — вскинулся Карин и сердце застучало так быстро, что дыхание перехватило. Он скомкал в кулаках мех, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься обратно в дом.

— Так кожа на спине просвечивает вся, как пленка масляная, кажется, тронь — и расползется. И холодная. Я ей еду носила — не ест и не пьет. Только в стену таращится. Странная она, как помешанная…

Ведьма была права — Тайя возвращала свой прежний вид.

— Мне нужно ее увидеть, — прошептал Карин, с мольбой вглядываясь в лицо старухи. — Тетка Айка, можно ли…? На минуточку?

Старуха качнула головой.

— Хозяйка особо приказала тебя не пускать. — Потом подумала и добавила: — Что за дела у тебя с мавкой? Другие, внизу, — указала себе под ноги, — такие же. Их спокойно разглядывай и расспрашивай.

Карин забрался под мех с головой, крепко зажмурившись. Другие ему не нужны, нужна только Тайя. Пусть холодная, пусть без пульса, она дороже чем самая горячая красавица.

Рывком откинул шкуру и встал, заставив старуху отпрыгнуть назад.

— Ты чего? — подозрительно уставилась на лекаря.

— Вылечился, — Карин надел башмаки и накинул тунику, поверх — меховую короткую безрукавку, лежащую на крышке сундука. — Спущусь к больным своим, хватит валяться без дела.

— А поесть? — крикнула она вдогонку. — Силы-то где брать будешь?

«И то верно», — подумал Карин и забрал у Айки миску с ложкой. В ячменную кашу вместо сала положили кусочки мяса, отчего она стала еще вкуснее. Старуха подозревала, что вряд ли этот парень рос на одних кашах и репе: скорее, питался большей частью мясом. И попросила кухарку разнообразить его еду. Карин послал ей признательный взгляд, зная, чья это забота.

В подземелье одна из восьми клеток пустовала. Вторая мавка сидела в дальнем углу клетки, подтянув к груди колени и спрятавшись за волосами. Русалки попрятались в воду, Преслав и его брат, все так же в образе волка, встретили лекаря короткими кивками. Данко прилип к прутьям.

— Где был так долго?

— Случилось кое-что, не смог прийти вчера, — ответил Карин, разжигая жаровню. — Тебя же не трогали?

Достаточно ли он выслужился вчера, чтобы его друга оставили в покое? Данко выглядел взволнованным, но целым, и Карин немного успокоился.

— Мавке голову отрезали, — глухо прорычал Преслав, черный волк ответил коротким воем.

— Что? — замер Карин, потом резко обернулся и подбежал к пустой клетке. — Как? За что??

— Почем мне знать? — Преслав тоскливо вздохнул и повесил голову вниз, рассматривая свои ноги. — Пришли, открыли клетку и рубанули без слов. Потом все забрали.

— Боги… — прошептал Карин, сползая на пятки. Клятая Сулена, получив заряд энергии, с усердием принялась за свои опыты. Что она делает сейчас с Тайей и связано ли как-то тело убитой мавки с его невестой?

Его обуял дикий страх за судьбу девушки, с силой сжал пальцы на прутьях клетки. Он должен хотя бы ее увидеть, пусть и издалека. Лихорадочно принялся перебирать, что может предложить ведьме в обмен. Что хочет она от него кроме его силы? У него больше и нет ничего. Даже одежда, и та не его.

— Карин, — позвал его Данко. Мужчина машинально обернулся. — От отца вестей не было?

— Откуда?

— Тут камень, — опять напомнил Данко. И в этот раз Карин понял, о чем толкует друг. Но отрицательно покачал головой.

— Волки ненавидят рыжего пса, — вдруг сказал Преслав. Карин подошел к его клетке, зашел внутрь и присел рядом с одеялом.

— Что ты знаешь о нем? И о хозяйке всего этого? — обвел руками подземелье.

— Он пришел сюда совсем молодым, — раздался низкий голос сбоку. Карин повернул голову — на него смотрел уже человек, смуглый, черноволосый, очень похожий чертами на своего брата, и на его лице горели ярко-желтые, совсем нечеловеческие, глаза. И кончики верхних клыков виднелись из-под губы, что выглядело жутковато. Он медленно обернул вокруг себя одеяло. — Не в себе был малехо, не испугался ведьму и даже укусил ее. Думаю, его безрассудство и привлекло хозяйку дома.

— Молодым? — переспросил Карин. — Это сколько же было самой Сулене? Лет пять?

Волк рассмеялся.

— Никто не знает, сколько она живет здесь. И она уж точно не молодая девушка, поверь мне и не обманывайся ее видом. Никакая она не дочка главы города, тот точно так же под ее чарами, как и все местные. Прилипла к этому месту и тянет жизнь из всех щелей, которые найдет. И мы, — кивнул на клетки, — нужны для поиска новых зелий молодости ее. Видел тех, кто у забора прикован? — Карин кивнул. Лан продолжил: — Они уже не смогли обратиться обратно. Как только и мы с братом не сможем — отправимся туда же. Охранять. Они озлобленные и изувеченные существа, ничего людского в них уже не осталось.

— А Волот?

— Думаю, любовник он ее. Ведет себя как хозяин, ничего не боится, — ответил Преслав.

Карин уже и этому не удивился. Наверное, даже упавшее вдруг ему на голову солнце скоро покажется в порядке вещей. Он встал.

— Пойду-ка я попробую сторговаться с этой ведьмой. Может, и есть у меня что, что смогу обменять.

— О чем ты? — вскинулся Данко. — Не вздумай просить за нас!

— Не за вас. Вряд ли поверит, что я вдруг так проникся незнакомцами, что готов на все, чтобы освободить вас. Девушка есть одна…