Шиари выбирает первой

— Заходи, Ноэро.

Второй день, а я уже лично знакомлюсь с ректором.

Интересно, каким окажется окончание учебной недели?

Под пронизывающим взглядом полковника я вошла внутрь. Толстый ковер скрадывал мои шаги, а полумрак, царивший в кабинете, помог вздохнуть свободнее.

Винного цвета шторы были наполовину задернуты, приглушая и без того тусклый осенний свет Вдоль стен справа и слева протянулись стеллажи, доверху заполненные книгами, и между ними на деревянных панелях белели плафоны светильников. Ректор, представительный мужчина в летах, восседал за массивным письменным столом с грубой резьбой. И лицо у него было под стать предмету мебели — резкие, грубые черты, холодные светлые глаза, такого же пепельного цвета, как и седина на висках.

— Рифер Ноэро? — зачем-то спросил он, продолжая скользить по мне взглядом.

— Так точно, шейр… — начала я и тут же осеклась.

Я ведь не знаю, какое у него звание. Проклятье!

— Адмирал, Ноэро. Да будет тебе это известно, — снисходительно просветил меня ректор, после чего, чему-то усмехнувшись, добавил: — Но мы здесь собрались не для этого. Полковник Клерт утверждает, что ты ослушался его приказа. Это правда?

— Правда, адмирал, — была вынуждена признаться.

Приказа я действительно ослушалась, хоть ничуть об этом не жалела. Может, меня за это выставят из академии? Правда, я не слышала, чтобы из Кальдерока выгоняли, но ведь все бывает в первый раз, не так ли?

— Раскаиваешься?

Пауза. Если честно, я растерялась. Как быть: соврать или сказать правду?

Наконец, приняв решение, чистосердечно ответила:

— Нет. Я защищал другого солдата, адмирал, и в бою сделал бы то же самое.

— Ты был не в бою, а на занятии, — угрожающе сощурился Клерт. — Под моим руководством.

Он открыл рот, собираясь еще что-то добавить, но ректор одним нетерпеливым взмахом руки заставил его затолкать очередную порцию возмущений обратно.

— Вам прекрасно известно, кадет, что на первом курсе применять магию во время урока боевых искусств запрещено.

— Атака была направлена на старшекурсника.

Оправдание, конечно, так себе, но просто стоять и моргать, зная, что все равно накажут… Да к джарам!

— Где вы учились призывать огонь? — продолжал допрос местный бог и король.

— На уроках профессора Дермонта.

— А где еще? — Адмирал нахмурился.

— Больше нигде.

И это было чистейшей правдой. Я понятия не имела, как развивать дар универсала: чувствовать стихии, совершенствоваться в искусстве левитации, двигать предметы силою мысли. Я ничего этого не умела, потому что никогда не пробовала. Мне нравилось создавать иллюзии. Менять себя и окружающий мир, пусть и ненадолго.

Вот это моя стихия.

Правда, с огнем тоже было захватывающе. Но после него жутко пекут ладони, в то время как иллюзорные чары не причиняют никакого вреда.

Разве что выжимают из тебя все соки.

На пару с тренировками.

— А за вранье тебя… — уже даже не краснея, а становясь каким-то фиолетовым, разъяренно прошипел Клерт.

— Подождите, полковник, — снова перебило его начальство и уставилось на меня немигающим взглядом. — Хочешь сказать, что вчера на полигоне ты впервые в своей жизни призвал огонь?

— Так и есть, — кивнула я.

— Этого не может быть! — захлебываясь слюной, воскликнул Клерт. — Кто-то натаскивал Ноэро до поступления в академию. Возможно, Эскорн и натаскивал. Это ведь его подопечный!

— Я говорю правду. Зачем мне обманывать?

Полковник примолк, и ректор с ним за компанию. Первый прожигал меня откровенно злым взглядом, второй теперь смотрел задумчиво и даже с толикой любопытства.

— Хорошо, я поговорю с Дермонтом. Можете идти, кадет.

Я не шелохнулась, удивленная его неожиданно смягчившимся тоном. А вот полковника то, что меня отпускают, явно возмутило.

— Его надо наказать!

— Я подумаю над наказанием, — не желая еще больше обострять конфликт, легко согласился ректор и повторил: — Ноэро, идите. Или хотите опоздать на следующее занятие?

— Никак нет, адмирал! — воскликнула я и, больше не задерживаясь, рванула прочь из кабинета.

Неужели пронесло? Даже не верится…

Клерт было двинулся за мной, возможно, чтобы устроить самосуд, но ректор попросил его задержаться, а я, не теряя времени, бросилась переодеваться.

В коридоре перед дверью в нашу с Брианом комнату застала дружную троицу: Ронана, Нейла и Лоунарда. Кадеты уже успели сменить одежду, привести себя в порядок и были готовы к уроку истории. Кивнув в знак приветствия, собиралась их обойти, но Нейл коснулся моего локтя, пытаясь задержать.

— Риф, погоди. Мы хотели сказать…

Кадеты переглянулись, а потом Лоунард улыбнулся:

— Это было неожиданно и очень… Очень храбро. Ты молодец, что за него вступился. И… извини нас.

Пауза. Долгое такое молчание. Киернану и Сандеру слова извинения явно давались непросто. Непросто было переступить через собственную гордость.

— Мы погорячились. Учеба здесь на нас всех давит. Любой мог поддаться слабости, — наконец проговорил Нейл.

— Извини, что вел себя как последняя сволочь, — тихо добавил Ронан.

Ущипнуть себя, что ли?

— Все в порядке. Я не держу обиды, — улыбнулась парням, причем совершенно искренне.

— Если переживаешь за дружков Стейрода — не стоит, мы тебя в обиду не дадим, — храбро заявил Киернан.

А Лоунард, выпятив грудь, поддакнул:

— И над Брианом больше издеваться не позволим!

— Как он, кстати?

Кадеты опустили взгляды.

— Нормально. Переодевается.

Вспомнив, что и я не готова к уроку, поспешила в комнату.

— Я тоже переодеваться. Увидимся на занятии!

— Риф, — окликнул меня Ронан.

Стоило к нему обернуться, как взгляд зацепился с сложенный вдвое лист бумаги, который кадет мне протягивал.

— Я соврал. Вот твое письмо. Подумал, тебе самому захочется его уничтожить.

Прощальная записка брата?

— Спасибо!

Схватила листок и, прижав его к груди, толкнула дверь в комнату, торопясь скорее вонзиться взглядом в заветные строчки.

Оказавшись в комнате, первое, что увидела, — это надевающего рубашку Торнвила. Парень стоял вполоборота. Глядя в окно, на сизую пелену туч, расползающуюся по небу, медленно застегивал пуговицу за пуговицей. На глаза бросился огромный синяку него на груди, наливающийся цветом, и несколько ссадин на шее. Видимо, содрал кожу при падении.

— Привет. — Я кашлянула, не зная, что еще сказать, а потом все же с беспокойством добавила: — Тебе бы животворцу показаться.

Не сводя взгляда с окна, за которым все намекало на новое ненастье, Бриан тихо сказал:

— Я в порядке. Но вообще… — он помедлил, прежде чем продолжить, — не стоило за меня вступаться. Спасибо, конечно, но правда, не надо было. Теперь у тебя будут проблемы, а я не заслужил, чтобы меня защищали.

Последние слова прозвучали столь неожиданно, что я даже растерялась. И про письмо Рифа на какое-то время забыла, глядя в нахмуренное лицо Бриана.