Шибболет
Шрифт:
Вводят задержанного. Он садится на стул. Крючков исподлобья хитро смотрит на него.
Крючков (по-английски): Как тебя зовут? (удивлённые глаза задержанного). Да, да. Как твоё имя? (кричит по-английски) Хватить прикидываться дураком! Имей смелость признаться и себе и нам - твоя игра проиграна!
Задержанный начинает тихо смеяться, смех его переходит в хохот.
15
Но комсомольская богиня - ах, это братцы, о другом!
Булат Окуджава
– Вы в центр залива не лезьте - там ежи, целая поляна, - предупредил
– Ладно-ладно, - с интонацией последней оторвы ответила Инна.
Девушки медленно зашли в воду, присели и, задирая подбородки, неумело поплыли к канатам, отделяющим купальню для людей от территории дельфинов. Там уже висели на ограждениях все ребята. Последним бросился в воду Генка и сильными сажёнками поплыл за девчонками, обогнал их и тоже повис на канате.
– Что-то я не пойму, - спросил Илья у Жени, - ты им кто?
Женя перекатилась на живот и сказала Наташе:
– Лучше всего использовать солнцезащитный крем средней силы. Номер пятнадцать.
– У меня российский.
– Не знаю, что такое. Попросите Илью, он вам купит.
– Я завтра уже уезжаю.
– Ты задал сразу два вопроса, - повернула голову Женя к Илье.
– Ты кто? И ты - им кто?
– И снова повернулась к Наташе.
– А он вам всё показал? И Эцион-Гевер? И океанариум?
– И даже птичий заповедник, - засмеялась Наташа, - и сад библейских растений.
– Это не столько я показал, сколько Наташа мне открыла. Увидел Эйлат с совершенно неожиданной для себя стороны. И так много увидел нового и незнакомого.
Подошла русская старушка лет с двумя внучками по семи лет каждая. Наташа улыбнулась им. Они, туристки из России, поселились недавно этажом ниже в "Отеле Тамар".
– Как вы, Валерия Павловна? Привыкли к нашей жаре?
– Спать не могу. Да не столько от жары, сколько от расстройства.
– Что такое? Опять Вовчик деньги выпрашивал? Не давайте ему больше никогда!
– Да Вовчик это не беда. Эта маклерша, через которую мои родственники из Ашдода...
– Да, вы рассказывали, Вика...
– Поселила нас в комнатушке, которая ну не стоит она пятьсот евро. Да ещё под окном машины разгружаются с пяти утра, а по бокам окна кондиционеры стоят - гудят всю ночь, как самолёт. Я ей говорю, или найдите другую комнату или снижайте цену. Она ни в какую.
– Как, говорите, её зовут?
– поинтересовалась Женя.
– Виктория. Офис у неё в центре города, на площади, маленький.
– Можно вам только посочувствовать. Ну, а кузины-одногодки?
– спросил интригующе Илья.
– Хорошо, - хором ответил девичий дуэт.
Илья полез в сумку и достал пакетик драже в глазури.
– Напополам. Дельфинов видели?
– Да!
Бабушка с внучками стали располагаться на лежаках.
– Очень понравилось в Мацаде, - продолжила Наташа.
– В России нет таких древних мест. Да к тому же связанных с Библией. Надо же, тот самый Ирод Великий... Ну, и Мёртвое море, конечно! Это что-то сверхъестественное! Словно в невесомости!
– В Мацаде мы были, - задумчиво произнесла Женя, мысли её явно были не в древней крепости.
– Два раза. Один раз на принятии присяги "Дувдеваном". Мои были в восторге. Солдаты, десантники, торжественная
– "Дувдеван" - это особо элитная бригада десантников. А переводится смешно - "Вишня", - пояснил Наташе Илья.
– ...А на океанариум нам денег не дали...
– вздохнула Женя. - Так мы всё равно прошли.
– Через забор?
– спросил Илья.
– Ага.
– Восстановили справедливость?
– А почему на живых акул могут смотреть только буратины с золотыми монетами? А если социальные службы не оплачивают такие экскурсии, что им делать?
– Женя мотнула головой в сторону ребят.
– Так ты работаешь в мэрии!
– догадался Илья.
– Они и без того чувствуют себя изгоями здесь.
– И ты их защищаешь от жестокого общества.
– Они отличные ребята. Им нужна мечта, и я её им придумала. Вот Витасик ненавидит всех чёрных. Год назад какой-то гуталин типа беженец-нелегал пытался его изнасиловать. Суданцу, конечно, накостыляли добрые прохожие, а потом и полиция, но мальчишка теперь боится всех копчёных и преодолевает свой страх, избивая при случае любого. У него одиннадцать приводов в полицию.
– А девочки?
– спросила Наташа.
– Эти по глупости. Из-за глупости родителей, из-за идиотизма тутошней системы образования.
– Все виноваты. А они сами - ангелочки?
– А вот не надо так говорить! Да у них трудный возраст. И ломать их в этом возрасте, подгоняя под чуждую им систему, значит сломать их и нажить врагов системе. Папочки с мамочками у обеих ещё в России ударились об иудаизм.
– Это общее поветрие: кто в православие, кто в ислам, кто выбросил партбилет и надел на голову кипу.
– Да хорошо бы, если б "в". А то ведь "об". Об синагогу. У самих крыша набок, так надо и детям свернуть. Короче, отдали девчонок в религиозную школу. Типа вера оградит их от грязного и распутного влияния мира. И вот после русской школы, где дают знания и учат думать...
– Ну, это идеализм!
– ...они попадают в школу, где в неделю: два часа математики, четыре часа английского, четыре иврита, а остальное - Тора и каббала. И немножко домоводства. И почти все девчонки их класса, выходя за ворота школы после занятий, стягивают с себя длинные религиозные юбки прям перед глазами изумлённого охранника. А под ними - нормальные человеческие джинсы.
– Самые несчастные люди в этой ситуации - охранники.
– Самыми несчастными оказались Инга и Инна. Когда с криком "кибенимат!" они избавились от вторичных признаков иудаизма...
Наташа засмеялась:
– А какие первичные?
– Первичные, - пояснила Женька, - у мужчин... мимо них проходил главный раввин этой школы. Вызвали родителей, начались разборки. Инна с Урала, девушка морозостойкая, но горячая, наорала на рава, на мидрашит, на радаков, на весь Израиль так, что и её, и тихую Ингу из школы выгнали. Земля здесь обетованная, а вот образование - нет. В середине учебного года никуда пристроить ребёнка без скандала в мэрии невозможно. Радаки и махнули на девчонок кто рукой, а кто свежеобрезанной конечностью. Поймали их за кражу в дорогом магазине женских трусов и прокладок.