Шкатулка

Глава 5. Проклятие.

Ощущение было мучительным для Брюса — Бэтмен, привыкший быть ведущим, контролирующим, теперь полностью зависел от другого. Каждый шаг был актом слепой веры — не в Бога, в которого он перестал верить в восемь лет в переулке Преступлений, а в человека рядом с ним, который сам был дезориентирован и напуган.

Звуки преследования не утихали — казалось, что-то неуклонно приближалось, методично проверяя каждую комнату, каждый закоулок. Иногда слышался металлический лязг, словно тяжелая цепь волочилась по полу, иногда — влажное чавканье, как будто невидимый преследователь шагал по лужам густой жидкости.

— Мэтт, что ты видишь? Опиши больницу, — попросил Брюс, пытаясь создать в голове карту окружающего пространства. Полная беспомощность сводила его с ума — он, человек, построивший свою жизнь на контроле, теперь не мог контролировать даже собственные шаги.

— Это... не совсем больница, — голос Мэтта дрожал, слова выходили рваными, словно каждое требовало усилия. — По крайней мере, не такая, какой она должна быть. Стены... боже, эти стены... они покрыты пятнами ржавчины и крови, образующими узоры, похожие на лица в агонии. Иногда я вижу, как они... двигаются, Брюс. Словно кто-то пытается выбраться изнутри стен.

Мэтт споткнулся, и Брюс едва успел схватить его за руку, чувствуя, как напряжены мышцы Сорвиголовы — словно каждая клетка его тела находилась в состоянии полной боевой готовности.

— Потолок местами обвалился, — продолжил Мэтт после паузы, — обнажая трубы и провода, которые... двигаются, как внутренности. Я клянусь, Брюс, они пульсируют. Пол покрыт грязью и чем-то, что выглядит как кожа, отслоившаяся от чего-то огромного. И повсюду следы — словно что-то тяжелое тащили, оставляя кровавые полосы.

Брюс пытался сформировать ментальную карту, но описание Мэтта было слишком сюрреалистичным, не поддающимся логике. Мир вокруг них, казалось, подчинялся не законам физики, а законам кошмара.

— А эти... эти чёртовы медсестры, — Мэтт почти шептал. — Они не... они не должны так выглядеть, Брюс. У них нет лиц, только бинты, намотанные вокруг головы, пропитанные чем-то тёмным. И их движения... как у сломанных марионеток. Слава богу, что мы пока встретили их только издалека.

Брюс почувствовал, как холодок пробежал по позвоночнику. Его разум — аналитический, рациональный — пытался найти объяснение происходящему. Галлюциноген? Массовый психоз? Или нечто более зловещее, нечто за пределами известной науки?

— Эти символы на стенах, — продолжал Мэтт, его речь становилась всё более лихорадочной, — я не могу смотреть на них слишком долго. Они словно... проникают в мозг, вызывают тошноту. И некоторые... некоторые из них такие же, как тот, что у тебя на груди. Восьмиугольник с линиями. Снова и снова.

Брюс почувствовал, как метка на его груди пульсирует в такт его сердцебиению, словно живое существо, поселившееся под кожей. Боль была тупой, настойчивой, как будто что-то пыталось прорасти изнутри его тела.

— Мы почти пришли, — сказал Мэтт, его голос напрягся. — Дверь с табличкой "Морг" прямо перед нами. Но...

— Что? — Брюс напрягся, готовясь к худшему.

— На двери... написано кровью: "Он ждет тебя, Демон". И еще символ, такой же, как у тебя на груди. — Мэтт сделал паузу, затем добавил тише: — Надпись свежая, Брюс. Кровь еще... течет.

Брюс почувствовал, как холодок пробежал по спине. Кто бы ни создал это место, он знал, что Бэтмен придет. Знал и готовился. "Демон" — так называли его некоторые преступники Готэма, видя в нем не человека, а воплощение своих страхов, призрака из тьмы.

— Используй ключ, — сказал Брюс, протягивая металлический предмет Мэтту. Пальцы Сорвиголовы дрожали, когда он брал ключ, и Брюс услышал его прерывистое дыхание.

Звук поворачивающегося в замке ключа казался неестественно громким, словно само здание затаило дыхание. Скрип петель напоминал крик боли, и волна холодного воздуха, пахнущего формалином, разложением и чем-то еще, неопознаваемым и древним, ударила в лицо.

— О господи, — выдохнул Мэтт, его голос сорвался на последнем слоге. — Брюс... здесь... здесь тела. Десятки тел под простынями на каталках. И все они... все они выглядят как мы.

— Что? — Брюс почувствовал, как земля уходит из-под ног. — Что ты имеешь в виду?

— Тела... они как копии нас. Некоторые — Бэтмены, некоторые — Сорвиголовы. Но все... все с этим символом, вырезанным на груди. — Голос Мэтта дрожал. — И они не... они не совсем мертвые, Брюс. Я вижу, как некоторые из них шевелятся под простынями.

Брюс почувствовал, как что-то внутри него ломается — не физическое, а ментальное. Впервые за долгие годы он ощутил настоящий страх — не рациональный страх перед опасностью, а первобытный ужас перед неизвестным, перед реальностью, искаженной до неузнаваемости. И хуже всего было то, что он не мог видеть, не мог контролировать ситуацию — он, человек, построивший свою жизнь на наблюдении, анализе и контроле, теперь был беспомощен в мире кошмаров.

Звуки преследования стали оглушительно громкими — что-то приближалось к моргу, что-то тяжелое и неумолимое. И внезапно Брюс осознал, что часть его не хочет бороться, не хочет убегать. Часть его — темная, скрытая глубоко внутри — хотела увидеть то, что приближалось, хотела встретиться с кошмаром лицом к лицу.

Эта мысль испугала его больше, чем что-либо другое.

— Брюс, там в конце зала... что-то есть, — прошептал Мэтт, его голос был едва слышен даже для обостренного слуха Бэтмена. — Большой стеклянный контейнер с... с чем-то внутри. Что-то, что выглядит как шкатулка, но больше, намного больше. И вокруг нее... тела. Не такие, как на каталках. Эти... эти словно сплавлены вместе, как будто кто-то пытался соединить их в одно существо.

Брюс сделал неуверенный шаг вперед, вытянув руки перед собой. Пальцы уперлись во что-то твердое — стеклянная поверхность, холодная и гладкая.

— Это оно? Контейнер?

— Да, — Мэтт звучал так, словно его тошнило. — Внутри... внутри что-то пульсирует, Брюс. Оно... оно словно бьется, как сердце. И я вижу... я вижу символы, вырезанные на его поверхности. Такие же, как на твоей груди.

Внезапно раздался оглушительный грохот — двери морга распахнулись с такой силой, что, казалось, сорвались с петель. Воздух наполнился звуком тяжелых шагов и скрежетом металла о металл.

— Он здесь, — голос Мэтта был почти неслышен.

— Кто? — спросил Брюс, уже зная, что не хочет слышать ответ.

— Я... я не знаю, как это описать, — Мэтт говорил быстро, лихорадочно. — Это человек... или был им когда-то. Огромный, гора мышц. Он... он тащит что-то... огромную секиру, кажется. И цепи, множество цепей, обмотанных вокруг его тела. Его лицо... о боже, его лицо...

— Что с его лицом, Мэтт? — Брюс напрягся, готовясь к бою, даже несмотря на свою слепоту.

— Трубки, Брюс. Десятки трубок, вставленных прямо в кожу, в череп. По ним течет что-то красное... кровь, наверное. И его мышцы... они слишком большие, неестественные. Кожа в некоторых местах просто лопнула, не выдержав давления изнутри. А на нем... на нем маски, Брюс. Маски, которые выглядят как наши. Твоя — искаженная, демоническая версия Бэтмена. Моя — но глаза... глаза на ней кровоточат. И другие... другие маски супергероев, которых я не узнаю. И они... они словно живые, Брюс. Шевелятся, меняют выражения.