Школа 1-4

В квартире, которой принадлежит избранный ею для гнезда балкон, живут старик и старуха, оба дряхлые и больные, только старик ещ? может выходить на улицу, и потому он покупает в магазине хлеб, кефир и вермишель, из которых старуха затем готовит одноообразную еду. Жизнь стариков протекает почти без звука, и утренние часы наполняют Соню покоем. Она смотрит, как на крышах дерутся вороны и совершенно не обращает внимания на то, как врачи и милиционеры внизу обводят цветным мелом трупы загубленных ею строителей, накрывают их простынями, записывают что-то в блокноты, курят отравленные сигареты и наконец уезжают в сторону дующего ветра, возможно рассчитывая найти там Соню.

Осеннее солнце поднимается в голубое холодное небо, как сияющее ослепительным пламенем живое существо, готовящееся к прыжку вниз. Соня закрывает глаза и видит огромную ель, увешанную яркими нецветными электрическими огнями, чувствует запах нагретой смолы и клея на св?ртках с новогодними подарками. Из окна, отвор?нного в лазурные небеса, входит Дед Мороз в своей красной одежде с белой оторочкой и с узорчатым топором за поясом. Он подходит к стоящей возле ?лки Снегурочке и поднимает е? за волосы над земл?й. Не в силах больше притворяться м?ртвой, Снегурочка тряс?тся и кричит. Дед Мороз смотрит е? в рот и сильно и с хрустом бь?т е? головой об стену, пока из носа Снегурочки не начинает литься кровь. Она уже не кричит, а только хрипит в истерике своим разинутым ртом, и тогда из носа Деда Мороза туда начинает с хрюканьем стекать что-то мазутное, вызывающее у Снегурочки рвотные спазмы, но руки Деда Мороза крепко затягивают ей голову за косы назад, и она скоро затихает и падает отпущенная на пол, продолжая трястись и выворачиваться, как ящерица. Дед Мороз снимает шапку и все видят, что у него куриная голова. Детям становится страшно и они убегают, оста?тся только Соня, которая подходит к Деду Морозу и д?ргает его за рукав, выпрашивая подарка. Но Дед Мороз только смотрит на не? куриной головой и насмешливо щурится.

Открыв глаза, Соня видит перед собой старика, вышедшего на балкон в поисках банки с засоленными огурцами, которые сам же старик и съел уже около двух лет назад. Вместо огурцов он наш?л Соню и несколько удивился, потому что забыл, как она попала к нему на балкон.

– Меня зовут Соня, Соня Павловна, - заявляет Соня, выбираясь из кресла.
– Я к вам в гости пришла.

– Магазин с кефиром закрыли, - тяжело отвечает старик, поворачиваясь к балконной двери и начиная влезать обратно а комнату.
– Теперь будем сами кефир варить.

– Вот и хорошо, - ободряет его Соня.

– А из хлеба что сделали? Суп из него сделали. Советская власть!
– старик затворяет за Соней балкон.
– Суп и покупаем. Теперь будем сами его из кефира варить.

– Вот и хорошо, - снова говорит Соня, разминая ноги на засыпанном волосами, пылью и тараканами полу.
– А кошка у вас есть?

Не расслышав вопроса, старик смотрит Соне в рот слезящимися глазами, как смотрел Дед Мороз в рот Снегурочке в сонином сне, теперь Соня понимает, зачем. Ей незачем повторять вопрос, потому что в комнату входит тощая серая кошка и обнюхивает сонины ноги, ища себе пищи.

Через некоторое время старик и Соня пьют чай на маленькой прокуреной и грязной кухне с выжженной кле?нкой на столе и облупившейся раковиной, где лежит вонючая тряпка. Кошка ходит вокруг сониных ног, выпрашивая еды, и Соня понимает, что ест она только тараканов.

– А что у вас тараканы едят?
– спрашивает Соня.

– А что они едят, хлеб едят, кефир едят, вермишель едят, - отвечает старик.
– Бублик едят, - добавляет он, повернувшись к пустой хлебнице, где лежит половинка бублика.
– Возьми, деточка, бублик, у тебя ж зубки молодые.

Соня бер?т окостеневший бублик, на боку котрого видны зарубки, как отпечатки древних папоротников на спрессованных земл?й камнях и клад?т его возле чашки с бледным безсахарным чаем. Бублик, конечно, старше кошки.

– А вы, дедушка, Ленина помните?
– спрашивает она, глядя в мутное окно.

– Я Ленина живым не видел никогда. Он раньше меня умер.

– Почему умер?

– Не знаю, деточка. Заболел и умер. Я заболею и умру. И ты тоже заболеешь и умр?шь, хоть и маленькая.

– Не верю я, что Ленин умер, - говорит Соня, глядя в окно и царапая ногтем кле?нку.
– Это вам, дедушка, в газете написали.

– Подох, милая. Подох, лошадь. Какой бы ни был человек, а как ос?л подохнет. Хоть Ленин, хоть моя старуха.

– Старуха ваша, конечно, подохнет, - уверенно рассуждает Соня.
– А Ленин будет вечно живой.

– Ты, девочка, никак пионеркой осталась, - удивляется старик.

– Да, не успели меня в комсомол принять.

– А где ж твой красный галстук?

– Не найти мне теперь моего галстука, - злобно ковыряет кле?нку Соня.
– Мне бы Ленина найти.

– Ишь ты. Ленина ей. А пойди в Мавзолей, там твой Ленин и лежит. Тело бревном, в голове лампа.

– Вы дедушка старый, а говорите глупости. Вас Бог за такие глупости съесть может.

– Бог меня не съест, я в него не верю. Был бы Бог, не позволил бы он из кефира суп варить. Вот старуха моя, она в Бога верит, е? он и съест, - при последних словах старик пытается рассмеяться, но только хрипло сипит.

– Неправильно вы, дедушка, рассуждаете, - терпеливо объясняет Соня.
– Вс? будет совершенно по-другому. Не Бог вашу старуху съест, а старуха ваша вас съест, когда умр?т. А насч?т Ленина вы не правы, вовсе он не умер, а жив?т до сих пор, только вы его не видели.

– А кто ж в гробу лежит, как не он? Я ж ходил к нему, горбушку в кармане носил, а от него ядом пахнет, как от черепахи в музее, - старик озлобляется и раздувает смрадную советскую папиросу Ватра.

– Ленин из гроба встал и уш?л, а в гроб искусственную куклу положили, чтобы все думали, что он умер, - говорит Соня.
– Я знаю, в каком месте настоящий Ленин жив?т, только это место найти не могу. Там ч?рные оз?ра должны быть. Они глубокие, как колодцы, потому что дыры в земле. И ещ? там лес каменный, как зеркало, и снег ид?т. Не знаете вы, дедушка, такого места?

– Места такого нету на земле, а тебе, деточка, надо уколы в затылок делать. Моя старуха тоже раньше в клинику ходила, а теперь ходить не может.

– А старуха ваша, как вы е? называете, тоже не знает, где Ленин жив?т, или только притворяется?

– Да что ты заладила, кто это тебе про Ленина сказал?

– А вы, дедушка, быстро Ленина забыли.

– Мне помнить трудно, я старый.

– А он вас помнит, хоть ему-то уже больше ста лет. Видит он, как вы хлеб тут с кефиром едите. А вы его не видите. Даже портрета его у вас нету. Вы, дедушка, по всему видно, старый коммунист, а вс? равно сволочь. Потому что в коммунизм вы не верите и не верили поди никогда.

– Сама ты сволочь, - хрипло говорит старик, медленно куря папиросу узловатыми венозными пальцами.
– Я б тебя убил.

– Это вы для того сделать хотите, чтобы я вам о молодости и светлом коммунизме не напоминала. Я у вас кошку заберу, вс? равно вам е? кормить нечем, а если хотите, даже купить могу, - Соня вытаскивает из нагрудного кармана испачканной цементом кофточки помятые деньги и клад?т их на стол.

– Ты кошку на мыло видно сдашь, - тяжело говорит старик, и в глазах его видна бессильная печаль.