Школа 1-4

– Привет, папа.

– Принеси мне дневник, - не поднимая глаз от газеты, говорит отец, и Мария понимает, что Антонина Романовна уже позвонила ему прямо из школы. В голове Марии вста?т холодный фонтан и она чуть не падает в обморок.

– Сейчас, я только переоденусь, - тихо мямлит она и ид?т в свою комнату, уже плохо понимая, что она должна делать и где она находится. В комнате она ставит портфель на пол у письменного стола и садится на стул. На лице Марии выступает пот. В первое мгновение она подда?тся надежде, что, может быть, отец ничего ещ? и не знает, а просто решил проверить е? дневник. Он может не заметить вырванной страницы и вс? обойд?тся. Но Мария сразу убивает эту надежду, уж слишком холодно звучал голос отца, он даже не ответил на привет, сразу потребовал дневник, конечно, он уже вс? знает. Море безысходности заливает Марию, она затравленно оглядывается по сторонам, словно пытаясь отыскать в окружающих предметах хоть какой-нибудь выход, но понимает, что е? комната - это просто ловушка, в которую она попалась, и теперь ей конец. Сл?зы снова проступают на глазах, она всхлипывает и прижимает дрожащую руку согнутыми пальцами ко рту.

– Мария!
– зов?т е? отец. Он хочет взять е? за волосы и бить. Она вдруг вспоминает, что около него на стуле лежал вынутый из брюк ремень. Сперва она не обратила на ремень внимания, но он автоматически запечатлелся в памяти, и теперь всплыл, как символ неотвратимого наказания, которое начн?тся уже скоро, через несколько минут.
– Мария!
– кричит из комнаты отец, и в голосе его уже проступают нотки ярости. Мария понимает, что чем злее он будет, тем дольше будет е? истязать, и вста?т со стула, чтобы идти на казнь. Она вся дрожит, целиком, когда пробирается коридором, касаясь стен, к двери гостиной, держа в руке дневник.

– Я иду, папа!
– выкрикивает она, стараясь подавить сл?зы. Однако на самом пороге камеры пыток страх побеждает е?.
– Сейчас, я только зайду в туалет, - говорит она. Да, ремень лежит на стуле. Отец смотрит на не? со своим безжалостным спокойствием, откладывая газету в сторону.
– Я только в туалет, - повторяет Мария, прижимая дневник к груди.

– Хорошо, - отвечает отец.
– Давай быстрее.

Мария направляется к двери туалета, соседствующей с входной, и, не отдавая себе отч?та, что творит, сбрасывает тапки, всовывает ноги в туфли, тихонько открывает дверь квартиры и выбирается на лестничную клетку. Не затворив за собой дверь, чтобы не щ?лкнуть замком, она бросается по лестнице вниз, боясь связываться с лифтом, она бежит и бежит, перепрыгивая через ступеньки, одной рукой хватаясь за перила, а другой держа дневник, спускается до первого этажа и выбегает на улицу, нес?тся вдоль дома, у самой стены, так чтобы е? нельзя было увидеть с балкона, заворачивает за угол, пересекает по вытоптанной тропинке газон и только тогда переходит на быстрый шаг, задыхаясь и оглядываясь, потом перебегает проезжую часть и прячется за газетным киоском на остановке троллейбуса. Уже там, в прохладной тени каштана, прислонившись спиной к железной крашеной синим стенке киоска и упираясь ногами в забросанный окурками и об?ртками мороженого участок ничейной земли, Мария осозна?т последствия своего бегства и ужасается им. Она представляет себе, что отец уже ищет е?, находит открытую дверь, ид?т по е? следам. Она осторожно выглядывает из-за киоска на другую сторону дороги, но отца там нет. Возле каштана стоит полная женщина с сумкой, откуда торчат стебли зел?ного лука. Мария знает, что все взрослые находятся в сговоре между собой, и что если сейчас появится отец и начн?т звать Марию, эта самая женщина выдаст е?, потому что в лице женщины тоже нет никакой жалости, она тоже принадлежит сообществу взрослых и тоже бь?т своих детей.

Троллейбус вс? не едет. С его красным телом, увенчанным тонкими рогами штанг связана теперь единственная надежда Марии. Ей нужно как можно быстрее уехать отсюда, вс? равно куда. Мария стряхивает с платья лоскуток паутинной пыли, прицепившийся к нему, вероятно, во время спуска по лестнице, вытирает глаза и снова выглядывает из-за киоска. Отца по-прежнему не видно на той стороне. Мария смотрит, как девушка с лицом неправильной формы, наполовину освещ?нная солнцем, прода?т двум школьникам мороженное из белого ящика, на котором нарисован смеющийся пингвин. Марии тоже очень хочется есть. Вдруг на тротуар из двора выходит отец. Он внимательно оглядывается по сторонам, ища глазами Марию, которая снова прячется за киоск, до боли стискивая пальцами пластиковую обложку дневника. Она слышит, как из-за поворота выезжает троллейбус, тягуче визжа и поминутно притормаживая, чтобы выбрать себе нужную дорогу на глади шоссе. Женщина с сумкой уже движется в сторону бровки, но Мария жд?т до последнего, и только когда слышит стук открывшихся к спасению дверей, покидает сво? убежище и заходит в жаркую духоту электрической машины, где сидят покрытые горячим потом пассажиры и бьются о стекло перевозимые против их воли на неизмеримые пространства голода мухи. Мария, едва зайдя в троллейбус, сразу же приседает, делая вид, что ей что-то попало в туфель, на самом же деле, конечно, для того, чтобы отец не заметил е? в полупустом троллейбусе через окно. Грязный резиновый пол под Марией трогается, троллейбус набирает скорость, минует перекр?сток, и только тогда Мария влезает на ж?сткое сидение с разодранной спинкой, упирая колени в тв?рдую плоскость предыдущей, и начинает думать о возвращении домой.

Ведь у не? нет никакого другого пути кроме пути назад, ей негде больше жить. Когда она верн?тся, родители, наверное, будут бить е?, как тогда, за вазу. Мария решает заболеть на улице от голода в надежде, что тогда е?, может быть, наконец пожалеют, поймут, наконец, до чего они е? довели, потому что Мария до сих пор, несмотря на все истязания, вс? ещ? верит, родители ведь любят своих детей. Когда она болела зимой гриппом, мама ведь не ходила на работу и сидела у е? постели, поила Марию чаем с малиной, мерила ей температуру и вздыхала, а ещ? по утрам пробовала лоб Марии губами, хотя могла сама заразиться и заболеть. А папа ведь подарил ей на день рождения велосипед, хотя Мария плохо училась и у не? в третьей четверти были почти все тройки.

Размышляя о сво?м мученичестве, Мария вс? же решает сперва зайти в гости к Наде Масловой, чтобы поесть, потому что от голода у не? уже начинает болеть живот, а денег совсем нету. Надя жив?т через четыре остановки, но когда троллейбус подъезжает к е? шестнадцатиэтажному дому, Мария вдруг понимает, что у Нади е? сразу найдут, наверное, отец уже позвонил родителям Нади, ведь он знает, что у Марии нет больше близких подруг. Поэтому Мария решает поехать к Рите Голубковой, которая жив?т ещ? через три остановки и учится в другой школе, а знает е? Мария с кружка художественной аппликации при дворце пионеров, куда ходила в прошлом году. Мария не была у Голубковой со времени е? дня рождения, то есть с сентября, но подумала, что если она вдруг прид?т к Рите, е? уж по крайней мере накормят обедом.

Мария выходит из троллейбуса на площади, где ещ? цветут по клумбам словно забытые после Первого Мая алые петушки. Ветер пролетает над ними, поднимая в воздух шмелей, и, бредя по узкой плиточной дорожке посреди красной от цветов земли, Мария на несколько мгновений забывает свой страх, погружаясь в беззаботный сон наступающего лета, полного невообразимой свободы огромных каникул.

План Марии провалился: Риты нет дома, она пошла на музыку и верн?тся только поздно вечером. Мария садится на скамейку посередине площади, под маленькой тенью юного тополя и сл?зы снова наворачиваются ей на глаза. Ну почему, почему она никому не нужна? Она сидит и вытирает сл?зы, рассматривая собственный дневник, в котором есть и хорошие оценки, например в самом начале есть пят?рка по рисованию, потом четв?рка по русской литературе, за то что Мария выучила наизусть стихотворение, потом четв?рка по географии, потом - по рисованию... Хотя троек и двоек у Марии больше всего.

Мария жд?т на площади вечера, и ей вс? больше хочется есть. Она с завистью смотрит на проходящих иногда мимо сытых смеющихся девочек. Потом она вспоминает, что читала в какой-то книжке, будто от голода люди падают в обморок, так что ей оста?тся только сидеть и ждать, она представляет себе, как отца вызывают в больницу и он видит там е?, лежащую без сознания на койке, с бледным лицом, и, может быть, вообще уже м?ртвую. Вот тогда он пойм?т, что наделал!

Однако сколько не жд?т Мария, обморок не наступает, а чувство голода становится мучительным. Она вста?т и отправляется к автоматам с газированной водой, в надежде найти возле них потерянную кем-нибудь монетку. Мария часто раньше встречала такие грязные монетки во влажной от сочащейся из автомата воды земле, но никогда их не подбирала, а теперь она подумала, что если насобирать несколько, можно купить на них пирожок с мясом. Но около автоматов нет как назло ни одной монетки. Мария тщетно обходит их по кругу, искоса всматриваясь в грязь и пугая переваливающегося под ногами серого голубя, занятого поиском невидимых крошек.

– Ты что-то потеряла?
– спрашивает е? чуть картавый голос незнакомой девочки с т?мно-рыжими волосами, в зеленоватой блузке без рукавов, ист?ртых джинсах и белых испачканных дорожной пылью туфельках, похожих на чешки. В руке она держит шоколадное мороженое на палочке, ещ? наполовину зав?рнутое в синеватую бумажку с проступившей на узоре изморосью морозильника.
– Ты что, кольцо уронила?

Мария глупо смотрит на девочку, такого же возраста и почти такого же роста, как она сама. У девочки голубоватые прохладные глаза и чуть загорелая кожа, которую может быть, следовало бы почаще мыть.

– Нет, - неуверенно говорит Мария, - просто мне показалось...

– Хочешь мороженого?

– Спасибо, я не хочу - отвечает Мария, инстинктивно не желая брать недоеденное мороженое от незнакомой девочки. Отец Марии по профессии врач и всегда напоминал ей, что от чужих людей может быть зараза.

– На, откуси, оно вкусное, - девочка протягивает Марии свою голую руку с мороженым. Марии, впрочем, неудобно отказаться и она кусает мороженое из руки девочки. Мягкая шоколадная корочка ломается у не? на зубах и покрытый е? раскрошившимися осколками морозный, источающий чарующую сладость, кусок переходит в рот Марии.

– А ты здесь жив?шь?
– спрашивает девочка.

– Нет, восемь остановок троллейбуса туда, - Мария показывает рукой в сторону своего дома.
– Улица Корол?ва, - она хочет возвратить мороженое назад.

– Если хочешь, можешь доесть мо? мороженное, я себе ещ? куплю. Пойд?м через дорогу в парк, на лавочке посидим.

Они направляются в сторону зеленеющих в поднятой машинами угарной пыли древесных крон.

– А ты где жив?шь?
– спрашивает Мария, немного коверкая слова из-за куска мороженого, который, несмотря на боль в зубах, она греет во рту.