Школа 1-4

– Дальше, дальше, - нетерпеливо говорит Антонина Романовна, постукивая линейкой, заменяющей ей указку, по глади стола.

Первое желанием Марии - попроситься в туалет, но оно настолько глупое и бесполезное, что она отказывается от него и решает отдаться своей судьбе. Нарисовав мелом по памяти списанные у Лены буквы, Мария начинает бессмысленно смотреть на черт?ж, чуть морща брови. Размеряемая стуком линейки тишина становится невыносимой. Мария незаметно вытирает вспотевшие пальцы свободной от мела руки о платье, готовясь к самому худшему.

– Проведи красным медиану, - приказывает Антонина Романовна.

Мария послушно находит на полочке красный мелок и рисует медиану. Она представляется ей длинной многоножкой, изготовленной волшебством из потускневшей, как пользованный пятак, красноватой меди, сквозь поверхностный слой которой вс? же прорывается неудержимый блеск.

– Что теперь надо сделать?
– устало спрашивает учительница.
– Что прежде всего?

Но Мария не знает, ни что надо сделать прежде всего, ни что потом. Она смотрит на красную линию, разрезающую кровавой точностью ч?рную материю доски и тупая безнад?жность парализует е?, располагая всего несколько мыслей Марии на быстро вращающемся цветном деревянном диске.

– Площадь, - слышит она сдавленный ш?пот Нади.

– Найти площадь, - машинально говорит Мария.

– Площадь чего?
– осторожно спрашивает Антонина Романовна, вставая и подходя к окну.

– Треугольника, - отвечает Мария. Чего же, в самом деле, ещ??

– Правильно, - соглашается учительница, глядя в окно на чирикающую листву.
– Пиши.

Мария беспомощно оглядывается на Надю.

– Эс равно а-бэ умножить на аш разделить на два, - шепчет Надя, прикрывая рот рукой. Получается очень тихо, но острый слух Марии безошибочно выбирает формулу из шуршания, постукивания и смешливого переш?птывания. Мария пишет, несколько мгновений напрягая все силы, чтобы вспомнить, как рисуется буква "аш". Ей это уда?тся, но не успевает она обрадоваться успеху, как Антонина Романовна отрывается от окна и делает шаг к доске.

– Почему "аш"? Где у тебя "аш"?
– строго спрашивает она, и Мария, краснея, дрожит, как осенний листик.
– Что такое "аш"?
– она стоит у самой Марии и Надя не решается подсказать.

– Дура, - отч?тливо шепчет Лена Астахова.
– Вот тупая.

Губы Марии поджимаются и под?ргиваются, сдерживая плач. Все е? усилия направлены теперь на то, чтобы не дать слезам потечь из глаз, потому что это будет невообразимый позор.

– Что такое "аш"?
– ещ? раз повторяет Антонина Романовна, глядя в лицо Марии.

– Медиана, - робко отвечает Мария, используя свой последний шанс.

– Садись, два.
– Антонина Романовна наклоняется к журналу и записывает туда двойку.

Мария ид?т к своему месту, изо всех сил борясь с давящим на лицо р?вом. Она плохо видит проход между партами, потому что сл?зы уже застилают ей глаза. Она бер?т с края парты дневник и нес?т его Антонине Романовне, открывая на ходу, но никак не может найти нужную страницу. Учительница умело перелистывает дневник и красиво расписывается под изящной двойкой.

– Ты почему Синицына, ничего не учишь? Неси сво? домашнее задание.

– Я забыла домашнюю тетрадь, - с трудом выдавливая слова, чтобы не выпустить сл?зы, говорит Мария. Антонина Романовна ставит вторую двойку в клетку предыдущего дня, точно такую же как первая. Мария вытирает рукой выступившие сл?зы. Она не забыла тетрадь, но соврала, потому что не сделала в домашнем задании две задачи из пяти. Теперь получилось ещ? хуже.

– Как можно быть такой бестолковой, Синицына?

– вздыхает Антонина Романовна.
– Я же сто раз объясняла формулу площади, а высоту мы проходили уже в прошлом году. Может быть, тебе надо в спецшколу для тупых детей ходить? Там сейчас до сих пор проходят таблицу умножения.

В классе слышится смех.

– А вы е? спросите, может она и таблицу умножения не знает, - тихо, но так, что все слышали, говорит троечница Вика Лиховцева.

– Сколько будет семь-на-восемь?
– громко спрашивает Володя Попов.

– Интересно стало, Попов?
– огрызается за Марию Надя.

– Да на самом деле, интересно было бы узнать, Синицына, - говорит Антонина Романовна.
– Помним ли мы таблицу умножения. Напиши нам е? на левой створке доски, каждый ряд новым цветом.

Мария снова вытирает сл?зы и плет?тся исполнять позорное приказание.

– Я сказала, на левой стороне, Синицына, ты, выходит, и лево от право отличить не можешь, - всплескивает руками Антонина Романовна.
– Тебе определ?нно в спецшколу надо. Я поговорю с твоими родителями.

Таблица умножения получается у Марии криво, к тому же цифры почему-то становятся книзу крупнее, так что ей приходится трижды стирать несколько рядов и начинать заново. Решать дальше задачу вызвали Гену Пестова, который получает в итоге пять, потому что решает сразу две задачи, но весь класс не обращает на них внимания, пялясь на мариину таблицу. Завершив свой мучительный труд, измазанная разноцветным мелом на платье, волосах и лице, которое она вс? время вытирала руками, Мария дожидается наконец позволения сесть на место. Когда она ид?т между партами, Лена Астахова вдруг показывает пальцем на доску и выкрикивает:

– У не? ошибка!

В грянувшем смехе сердце Марии останавливается и сильно колет, словно в него воткнули цыганскую иглу. Она холодея оборачивается назад, проводя глазами по рядам написанных на доске цифр, которые отсюда кажутся такими неуклюжими, смешными и чужими, словно написала их не Мария, а кто-то совсем другой.

– Вон, семь-на-девять - шестьдесят пять!
– весело констатирует Лена.

– Это не пять, а три, - жалобно протестует Мария, вжимая пыльные от мела пальцы в ладони.
– Просто тройка плохо вышла.

– Садись, Синицына, - сухо отрезает Антонина Романовна.
– Ты не знаешь самых простых вещей. Ты не делаешь домашних заданий. Если ты не будешь учиться, ты вырастешь полной тупицей. Если ты в седьмом классе не знаешь, что такое высота и сколько будет семь-на-девять, то уж извините, тебя вообще надо оставлять на второй год.

Мария не может больше сдерживаться. Сл?зы потоками текут по е? щекам. Сделав оставшиеся несколько шагов до своей парты, она садится, закрыв руками лицо и плачет навзрыд.

– Выйди, пожалуйста, Синицына, и реви в коридоре, - говорит через несколько минут Антонина Романовна.
– Ты мешаешь вести урок.

Мария вста?т и уходит из класса, пошатываясь от рыданий и неумело закрывает грохнувшую замком дверь. Она прислоняется в коридоре спиной к стенке, е? тряс?т и корчит от судорожного плача. Дверь класса снова отворяется.

– Вернись, Синицына, и закрой дверь тихо, - звучит возле не? недовольный голос Антонины Романовны.

– Не хочууу, - ноет Мария, у которой горе подавило покорность безжалостной воле взрослых.
– Вы хорошо учились, вы и закрывайте.