Шмяк! (Бац!)

– Они искали нечто говорящее – и оказавшееся по итогам на дне старого колодца, – сказал Ваймс, по-прежнему склоняясь над картой. – Сколько у них было шансов за то, что эта штука лежит на виду? И потом, люди обычно нервничают, когда появляется компания гномов и начинает копаться в саду.

– Это оче-ень медленный способ, не так ли?

– О да, сэр. Но они работали в темноте, втайне и все держали под контролем, – продолжал Моркоу. – Они могли пробраться всюду, куда хотели. Могли сделать зигзаг, если сомневались, могли прослушать стену своими трубками, и им не приходилось общаться с людьми или выходить на свет. Тьма, контроль и тайна.

– Глубинные гномы как они есть, – подытожил Ваймс.

– Как интересно! – воскликнул сэр Рейнольд. – Значит, они прорылись в подвалы моего музея!

– Слово тебе, Фред, – сказал Ваймс, осторожно проводя на карте еще одну линию.

– Э… ну да, – отозвался Фред Колон. – Э… мы со Шнобби только пару часов назад выяснили.

Он не стал добавлять: «После того как мистер Ваймс наорал на нас и велел рассказать все подробно, а потом послал обратно в музей и объяснил, что именно нужно искать». Вместо этого он произнес:

– Они ловко сработали, сэр. Известка даже выглядела старой. Вы небось сказали «ни хрена себе», сэр.

– Да? – озадаченно переспросил сэр Рейнольд. – Обы-ычно я говорю «ох, боги».

– Я так думаю, на сей раз вы сказали: «Ни хрена себе, они забрали картину и выстроили стену заново», сэр. И мы подумали…

– Видимо, один из них остался в помещении, чтобы все подчистить. Он где-то спрятался и вышел поутру, – сказал сэр Рейнольд. – Туда-сюда постоянно ходили сотрудники. Мы, в конце концов, искали большую картину, а не гнома.

– Да, сэр. Видимо, один гном остался в помещении, чтобы все подчистить. Он где-то спрятался и вышел поутру. Туда-сюда постоянно ходили сотрудники. Вы, в конце концов, искали большую картину, а не гнома, – повторил Фред Колон. Он был просто счастлив, что набрел на эту теорию, и твердо вознамерился озвучить ее невзирая ни на что.

Ваймс постучал по карте.

– А здесь, сэр Рейнольд, тролль по имени Кирпич провалился в подвале в гномий туннель. В главной шахте он увидел нечто весьма напоминающее свернутую картину…

– Но, к сожалению, мы ее не нашли, – заметил сэр Рейнольд.

– Простите, сэр, скорее всего, она уже давно покинула город.

– Но за-ачем? – повторил куратор. – Почему бы не рассмотреть ее в музее? Ведь в процессе происходит взаимодействие!

– Взаимодействие? – переспросил Ваймс. – Какое?

– Ну… люди могут… рассматривать ка-артины, сколько им вздумается, – ответил сэр Рейнольд с легким раздражением: не следует задавать такие вопросы.

– А что при этом делают картины?

– Э… висят, командор.

– То есть люди приходят и смотрят на картины, а картины, со своей стороны, подвергаются осмотру?

– В общем, да, – ответил куратор, ненадолго задумался, решил, что этого, видимо, недостаточно, и добавил: – Но динамически.

– То есть картины воздействуют на людей, сэр? – уточнил Моркоу.

– Да! – воскликнул сэр Рейнольд с огромным облегчением. – Именно! Именно э-это и происходит! Картина Плута много лет была выставлена на всеобщее обозрение. Мы даже принесли в зал стремянку, на тот случай, если кому-нибудь за-ахочется рассмотреть вершины гор. Некоторые, например, полагают, будто один из воинов на картине указывает на какую-то едва заметную пещеру. Че-естно говоря, будь на полотне секрет, я бы уже давно его раскрыл. Красть картину не было смысла!

– Разве что кто-то таки нашел секрет и не захотел, чтобы другие тоже узнали, – сказал Ваймс.

– Сли-ишком большое совпадение, командор, не правда ли? Сомневаюсь, что за последнее время картина как-то изменилось. Вряд ли мистер Плут воскрес, чтобы нарисовать еще одну гору! Хоть мне и больно об этом говорить, но достаточно было бы уничтожить картину, чтобы обезопасить себя.

Ваймс обошел вокруг стола. «Все фрагменты, – подумал он. – У меня уже есть все фрагменты».

Начнем с легенды о гноме, который спустя несколько недель после битвы добрел до какого-то города полумертвым, бормоча о спрятанном сокровище.

Допустим, он имел в виду говорящий куб. Гном выжил после битвы, где-то спрятался, нашел эту штуку – очень важную штуку… Нужно было перенести ее в безопасное место. Или, может быть, нужно было сделать так, чтобы люди ее услышали. Разумеется, он не взял куб с собой, потому что по долине еще бродили тролли, причем в таком настроении, что сначала они бы шарахнули дубиной, а потом уже стали бы задавать вопросы. Гном нуждался в охране.

Он добрел до людей, но умер на обратном пути к спрятанному сокровищу.

Прошло две тысячи лет. Способен ли куб продержаться так долго? Боги, да они всплывают даже в расплавленной лаве!

Значит, куб лежал в долине. Потом появился Методия Плут, который искал… красивый вид, ну или что-нибудь такое. Он посмотрел под ноги и… Придется принять, что именно так оно и случилось. Он нашел куб и заставил его говорить, бог весть каким образом, но не смог заставить его замолчать. Плут бросил находку в колодец. Куб нашли гномы. Они послушали его, и им не понравилось то, что они услышали. Настолько не понравилось, что Бедролом велел убить четырех шахтеров лишь за то, что они оказались свидетелями. Так при чем здесь картина? На ней нарисовано то, о чем говорит куб? Или указано место, где он находится? Но если куб уже у тебя в руках, разве это не главное?

И вообще, кто поручится, что куб говорит голосом Кровавого Топора? Это может быть кто угодно. И с какой стати верить сказанному?

Ваймс услышал, как сэр Рейнольд говорит Моркоу:

– …Как я уже объяснял сержанту Колону, действие на картине происходит в нескольких милях от того ме-еста, где произо-ошла настоящая Кумская битва. Мистер Плут нарисовал вообще не ту ча-асть Кумской долины! И это единственный пункт, по которому согласны обе стороны.

– Почему же Плут нарисовал другое место? – поинтересовался Ваймс, глядя на стол, словно в надежде вызвать какую-нибудь подсказку исключительно силой воли.

– Кто его знает?.. Кумская долина есть Кумская долина. Ее площадь примерно двести пятьдесят квадратных миль. Наверное, художник просто выбрал место, которое показалось ему достаточно живописным.

– Хотите чаю? – спросила с порога Сибилла. – Мне нечего было делать, и я заварила чай. А тебе надо бы заняться делами, Сэм.

Сэм Ваймс – представитель власти, внезапно почувствовавший себя как дома, – запаниковал.

– Леди Сибилла, они похитили картину Плута! – воскликнул сэр Рейнольд. – Я знаю, она принадлежала вашей семье.