Шпионские игры

«Аисты» не стали заезжать во двор и ждали за пределами глиняного забора мечети. Мы предусмотрительно не вышли за его пределы. Остановились в широкой бреши, бывшей когда-то воротами.

Так и замерли мы друг напротив друга, в пяти или семи шагах.

«Аисты», щурясь от ветра и пыли, сняли свои платки.

Тот, что стоял в середине, был стройным и высоким мужчиной. Навскидку ему нельзя было дать больше двадцати пяти лет.

У него было узкое, побронзовевшее от палящего солнца лицо, острые скулы и тонкие бледноватые губы. Украшала его лицо короткая аккуратная борода.

Карие глаза его казались почти жёлтыми. Сквозь «фильтр» грязно-красных потоков пыли, что нёс между нами ветер, они походили на шакальи.

Молодой душман носил защитного цвета китель и брюки, но перепоясался чёрным кушаком, концы которого развевались на ветру. Под кушаком он хранил прямой кинжал в ножнах коричневой кожи.

Второй «Аист» был велик. Возможно, даже крупнее, чем сам Нафтали. У него была квадратная, словно дубовая дверь, фигура, крупные руки и ноги. Массивная на фоне головы шея.

Плоское лицо уродовал большой сломанный нос. Маленькие глаза душмана казались мёртвыми, словно рыбьими. Он смотрел на нас флегматично и, будто бы, не испытывал никаких эмоций.

В недлинную, но косматую бороду «Аист» вплел зелёные нити. А ещё он постоянно что-то жевал. Скорее всего, баловался каким-то дурманом.

Одеждой ему служил грязноватый чёрный кафтан, перекрещённый пулемётной лентой. На груди мужчины висела странная костяная табличка с вырезанными на ней арабскими письменами.

Третий душман не выделялся такой яркой внешностью. Он носил простую длинную рубаху чёрного цвета, пузырившуюся на груди под порывами ветра, такие же шаровары, заправленные в советские кирзовые сапоги, которые явно были ему велики.

У душмана было овальное, обветренное лицо с рябыми от ранок полными губами и неровная борода. Выглядела она так, будто её неаккуратно обкорнали ножом.

— Меня зовут Шер, — молодой душман положил ладонь себе на грудь, — я пришёл с доброй волей.

Душман говорил с явным акцентом и странно выговаривал слова, путая ударения. Держался он при этом так уверенно, словно говорил на русском с рождения, причём лучше нас всех вместе взятых.

— Вон как щебечет, — шепнул мне Наливкин, — уверенный в себе малый. Пришёл сюда, как хозяин.

— Мы решили, наша драка окончена, — сказал «Аист», назвавшийся Шером, — мы не хотим больше драки. Мы хотим договор.

— Договор хочет, — скривился Наливкин, — а не завернуть бы ему…

— Тихо, товарищ капитан, — прервал его Шарипов, — давайте послушаем, что скажут.

Наливкин недовольно хмыкнул. Едва заметно отвернулся от особиста, бросив взгляд в какую-то одну ему известную точку.

— Не верю я им.

— Я тоже не верю, — сказал я, — но нужно послушать, чего они хотят. Возможно, мы сможем как-нибудь воспользоваться ситуацией.

— Как, Селихов? — спросил Наливкин.

Я хитровато глянул на капитана, ухмыльнулся:

— Будем импровизировать.

Шарипов тоже хмыкнул. Наливкин отвернулся и от меня, тихо что-то пробормотал себе под нос.

— Какой договор? — взял я инициативу на себя и, стоя по правую руку от Наливкина, выступил на полшага вперёд.

Шер смерил меня внимательным, оценивающим взглядом. А вот огромный душман посмотрел на меня иначе. Его до этого ленивый взгляд блеснул злобой.

— Я говорю с вашим старшим. Не с тобой, мальчик, — сказал Шер несколько пренебрежительно. — Ты не старший.

Офицеры за моей спиной не пошевелились. Оба они доверились мне после всего, что мы пережили вместе.

Шер явно ожидал, что кто-то из них ответит, выйдет вперёд и заставит меня отступить. Поведёт разговор с душманом сам.

Вместо этого ответил я:

— Ты говоришь со мной, или мы не говорим совсем, мальчик.

Шер хмыкнул. Глянул на гиганта.

— Шурави, не мальчик, нет. Шурави — воин, — с мерзкой иронией проговорил он.

— Ты можешь проверить, если захочешь, — холодно бросил я, глянув Шеру прямо в глаза.

Несколько мгновений мы буравили друг друга взглядами. Наконец, Шер не выдержал моего. Зрачки его дёрнулись в сторону. Взгляд обратился к гиганту, словно ища поддержки. Тот ответил, повернув к нему своё плоское, словно обух топора, лицо.

Шер скрыл свои эмоции добродушной на первый взгляд улыбкой.

— Кобул аст… Хорошо. Мы дадим вам уйти, — сказал Шер, — Вы заберёте своих людей. Возьмёте воду и еду. Возьмёте заложников…

Внезапно в его шакальих глазах забегали хитроватые искорки.

— Но не всех, — закончил он.

— Вы согласитесь, чтобы мы ушли? — спросил я.

— Бале. Да, — кивнул Шер. — Мы клянёмся вам, что ни один волос не упадёт с головы шурави, пока вы уходите. Но взамен вы дадите другое.

— Что вы хотите взамен?

Шер едва заметно скривил свои тонкие губы в улыбке, но тут же подавил её. Лицо его стало смиренным.

— Вы отдадите нам нашего командира и уйдёте. Мы устали от нашей войны.

Наливкин молчал, недоверчиво поглядывая на «духов».

— Заложник в обмен на жизнь, — сказал Шарипов, словно приободрившись, — я ожидал чего-то такого. Мы ничего не теряем.

Во дворе мечети повисла бы тишина, если бы не воющий в её стенах ветер.

Наливкин с Шариповым уже шептались у меня за спиной. Что-то обсуждали.

— Селихов! — вдруг позвал меня Наливкин.

Я обернулся, приблизился к ним.

— Что-то тут нечисто, — тихо сказал капитан «Каскада», — просто отдать им Нафтали? И всё? Звучит как подстава. Мы останемся уязвимы.

— Они измотаны боем. Их дисциплина трещит по швам, — поторопился возразить Шарипов, — нет в них единства. Возможно, это наш шанс спастись.

Оба капитана глянули на меня, выжидая, что я скажу.

— Я согласен с вами обоими, — проговорил я.

Капитаны переглянулись. Потом снова уставились на меня.

— Я поговорю с ним ещё. Возможно, мы и правда сможем выбраться.

— Это звучит как подстава! — уже громче повторил Наливкин, но потом осекся и глянул на Шера поверх моего плеча. Продолжил тише: — Я им не верю.