Шпионские игры

— Я тоже, — улыбнулся я. — И всё же у меня есть кое-какие мысли. Подождите.

С этими словами я снова шагнул к Шеру и остальным «Аистам».

— Почему мы должны верить, что вы не устроите на нас засаду, когда мы покинем мечеть?

Шер приосанился. Мельком показал мне книгу, что он держал под мышкой.

— Аллах шахид хахад буд. Аллах будет нам свидетелем. Я принёс священную клятву на этот Коран. Великий позор падёт на мою голову, если я солгу. Великий гнев обрушится на меня от моих братьев, если я солгу. Будет мне смерть.

— Он ручается, — услышал я слова Шарипова за спиной.

Значит, Шер решил поклясться перед нами на Коране.

Когда-то в моей прошлой жизни не раз и не два был я свидетелем подобной клятвы. Видел, как её дают. Однажды неисполнение такой клятвы привело одного командира душманов к смерти. Под давлением муллы и в страхе перед карой божьей его обезглавили собственные люди.

И всё же я не верил словам Шера. Чутьё подсказывало, что он приготовил какую-то уловку. Какую-то хитрость. Слишком привлекательными были условия. Слишком хорошими для нас и позорными для «Аистов».

Им нужно было, чтобы мы пошли на сделку. Ну что ж. Мы пойдём.

Были у меня кое-какие мысли, как использовать обстоятельства против «Чохатлора». Если сделаем всё правильно, если нам чуть-чуть повезёт — выберемся живыми.

— Клянись, — сказал я Шеру.

Молодой душман, казалось, даже удивился моим словам. Приподнял свои тонкие, словно подрисованные углём, брови.

— Клянись прямо сейчас, что мы уйдём живыми. Что вы не тронете нас, как только мы покинем стены мечети. Не тронете, когда мы уйдём к советско-афганской границе.

Шер поклонился, кивнул.

— Эти двое моджахедов, — начал он, указав на здоровяка и духа с неровной бородой, — будут свидетелями перед Аллахом.

Душман поднял книгу и показал мне.

— Свидетели, как я принесу клятву на этот священный Коран.

Книга казалась совершенно новой. На чёрной обложке большими русскими буквами было написано единственное слово: «Коран».

— Вы знаете дари? — спросил Шер. — На каком языке мне говорить?

— На русском, — ответил я.

Шер кивнул, а потом, раскрыв книгу перед собой, начал клятву, держа Коран обеими руками.

— Я клянусь этим священным Кораном, — начал он, — что если вы отдадите нам нашего командира, Батура Нафтали, мы позволим вам уйти живыми из этой мечети, в ваш дом. Я клянусь, что ни один из нас не поднимет руку ни на одного из вас, — а потом понизил голос так, что я едва смог расслышать последние его слова, — Ин ша Аллах.

Закончив клятву, Шер опустился к книге и будто поцеловал её страницы. Закрыл, спрятал под мышку.

— Вот, молодой шурави, — начал он после этого. — Я поклялся вам собственной жизнью. Собственной честью. Вы спокойно уйдёте, как только Нафтали вернётся к нам.

Все стояли в молчании. Я не спускал глаз с молодого душмана.

— Через час я и мои люди будем тут. Мы ждём нашего командира, — продолжил он. — Потом вы все уйдёте с миром.

С этими словами Шер вежливо поклонился, обернулся и пошёл к своей лошади. Остальные душманы последовали за ним.

«Аисты» вскочили в сёдла своих выдрессированных лошадей, не шелохнувшихся с места, пока мы вели разговор.

— Я сдержу свою клятву, шурави! — махнул нам Кораном Шер. — Сдержу! И ты сдержи своё слово!

«Аисты» накинули платки на лица, пришпорили коней и ринулись вскачь. Ещё некоторое время мы наблюдали, как их фигуры удаляются, а потом и вовсе почти исчезают в пыльных порывах бури.

* * *

— Шер! — окрикнул молодого моджахеда Абдула, когда они перешли на шаг, подъезжая к скалам.

— М-м-м? — Шер обернулся.

Абдула пришпорил своего крупного, широкогрудого жеребца гнедой масти с белой полосой на носу. Догнал впереди идущего Шера.

— Ты думаешь, мы поступаем правильно, отпуская шурави? Видит Аллах, меня беспокоят твои действия. Это безбожники. Враги. Да ещё и обманщики. Я им не верю.

— Ты же понимаешь, уважаемый Абдула, — несколько вальяжно и даже как-то легкомысленно бросил ему Шер, — что иного выхода у нас нет. Если мы хотим вернуть нашего командира, придётся договариваться с безбожниками. Аллах проверяет нас. Шлёт нам невзгоды и испытания. И мы должны оставаться твёрдыми духом и верой, чтобы их преодолеть. И кажется мне, без нашего командира у нас ничего не получится.

— Значит, всё-таки отпустим их? — Абдула натянул поводья, когда его жеребец потянулся мощной мордой к изящной кобыле Шера.

— Я поклялся им, что отпущу, — Шер горделиво приподнял подбородок, — если на то будет воля Аллаха.

Абдула недовольно насупился.

— Это советские безбожники. Аллаха с ними нет.

— Об этом можешь не беспокоиться, дорогой Абдула. Лучше помолись за нашего любимого командира, — Шер глянул на Абдулу и странно улыбнулся. Абдула не понял значения этой улыбки. — Помолись, чтобы он пережил сегодняшний день и вернулся к нам живым и здоровым.

* * *

— Нет, тут что-то не так, — сказал Наливкин, когда мы вернулись в мечеть, — они явно что-то задумали.

— Он поклялся на священном писании, — сказал Шарипов, — это очень серьёзный знак. Если этот Шер нарушит клятву, по местным законам его должны убить.

Мы расселись по руинам, собравшись в небольшой кружок.

Старые стены пели ветром. Звук этот, протяжный, воющий, давил на голову. Мешал думать.

— Я это знаю. Я сам из мусульманской семьи, — не сдавался Шарипов. — Думаю, у нас есть шанс уйти.

— Я им не верю, — уже в который раз сказал Наливкин и почесал бедро, сидя на камне, — они нас так просто не отпустят. Не смирятся с тем, что потеряли из-за нас много людей. Потому будут мстить.

Я, едва вслушиваясь в слова капитанов, молчал. Размышлял о том, как нам поступить. Прорабатывал каждый возможный исход, чтобы пустить события по наиболее удачному.

— Мы можем подстраховаться, — кивнул Шарипов. — Можем…

— Не просто подстраховаться. Мы обезопасим себя, — начал Наливкин решительно, — у нас много гранат. Заминируем тут всё к чертовой бабушке. Поставим растяжки. Займем позиции и будем ждать. Когда «Аисты» припрутся, ударим из всего, что есть! Застанем их врасплох и опрокинем!