Шпионские игры

— Мне нужны доказательства его предательства. Нужно что-то весомее, чем слова шурави, — сказал Нафтали, немного повременив.

Я кивнул:

— Заставь Шера поклясться, Нафтали. Его взгляд в этот момент — вот что будет для тебя главным доказательством предательства твоего младшего командира.

Глава 14

Нафтали сверлил меня суровым взглядом. Молчал.

— Я против, Саша, — проговорил Шарипов. — Он может предать нас в любой момент.

— Пусть только дернется, — Наливкин нахмурил брови. — Тут же получит пулю в голову.

Мы готовились к передаче командира «Чохатлора». Душманы уже ждали нас за забором двора мечети. Они пришли конными. Масловы насчитали больше тридцати человек. Сложно было сказать — явились ли «Аисты» в полном составе или всё же оставили какой-то резерв в горах.

Предполагалось, что в конвое, который поведёт Нафтали к Шеру, будут четыре человека: оба капитана, Глушко и я. Остальные четверо спецназовцев вместе с Нарывом и освобождёнными нами пленниками забаррикадировались на втором этаже. Там же были и Искандаров с пакистанским шпионом.

Парни, которых мы освободили из заброшенной пастушьей хижины, несмотря на ранения, решительно заявили, что тоже хотят поучаствовать в обороне мечети. Оружия для них у нас не было. Потому Наливкин приказал им метать гранаты и подносить патроны бойцам.

Нельзя было исключать, что всё пойдёт не по плану. Тогда все, кто сейчас на втором этаже, останутся последней линией обороны.

— Если душман согласился вывести этого своего Шера на чистую воду, — продолжал Шарипов, — то это не значит, что мы можем доверить ему оружие.

— Нож — символ его силы, — суховато заметил Наливкин.

Нафтали по-прежнему молчал. Ждал, что же мы решим.

— Отдайте ему его нож, товарищ капитан, — сказал я, глянув на Наливкина.

— Саша, — Шарипов ступил ко мне, положил руку на плечо. — Риск и так слишком велик. Зачем всё усложнять?

— Нож нужен ему, — обернувшись к особисту, я кивнул на Нафтали. — Это элемент ритуала.

— Это он тебе сказал? — насупился Шарипов.

— Я доверяю Селихову, Хаким, — сказал Наливкин. — Мне казалось, ты тоже.

Шарипов сглотнул слюну.

— Доверяю. Но это не значит… — Он осекся. Не закончил своей мысли.

— Нож — важен, — надавил я, перебив особиста.

— Глушко! — позвал Наливкин.

— Я!

— Достань нож из вещей этого душмана. И принеси.

— Есть!

Когда Глушко прибежал к нам через минуту, то протянул капитану Наливкину кривой нож в чёрных кожаных ножнах. Наливкин передал его мне.

Не сказав ни слова, я пристально посмотрел в тёмные, маленькие глаза Нафтали, который не отрывал от меня своего взгляда всё это время.

Нафтали был связан: ноги ему опутали так, чтобы он мог идти, но не бежать. Здоровую руку привязали длинной верёвкой к ногам, чтобы он не мог свободно ею пользоваться. Сломанная же безвольно висела на перевязи.

Без колебаний я протянул ему нож.

— Ты просил? Тогда возьми.

Нафтали, конечно же, не понял моих слов. Он уставился на своё оружие. Потом принял его. Одной рукой, неуклюже, заткнул за армейский ремень.

— Все готовы? — выдохнул Наливкин и отсоединил магазин. Проверил патроны внутри. — Ну тогда пойдёмте! А то наши гости нас, видать, уже заждались!

Когда мы вышли за пределы двора мечети, Шер со своими людьми уже спешился. По левую его руку стоял гигант, с которым он приезжал в прошлый раз. По правую — немного ссутулившись, застыл безбородый «Аист» с изуродованным большим ожогом лицом.

Нафтали внимательно уставился на Шера. Он буквально ловил взгляд молодого душмана. Шер же всячески избегал смотреть Нафтали в глаза.

Кроме того, я заметил, что теперь Шер держался уже не так самоуверенно и нахально, как раньше. Будто бы могучая аура командира «Чохатлора» давила на него. Заставляла сомневаться, нервничать.

Я счёл это хорошим знаком.

Когда Нафтали пошевелился излишне резко, Булат, которого я вёл на поводке, покосился на него. Зарычал.

Мы взяли пса на всякий случай. Во-первых, он мог помочь нам обезвредить Нафтали, если бы тот замыслил бежать. Ну а во-вторых… Стоило видеть лица душманов, когда они увидели советскую служебную собаку. Особенно такую, как Булат. Это дорогого стоило.

Часть из них, кто тоже спешился и стоял за спинами Шера и его дружков, принялись плеваться и шептать проклятия. Плевались даже некоторые конники, оставшиеся верхом.

Судя по гаденькой улыбке Наливкина, он тоже понял, в чём было дело. Даже бросил Булату:

— Хорошая собака. Молодец. Будешь у нас «психологическим оружием».

Не поняв странной похвалы, Буля на миг уставился на командира «Каскада», шедшего рядом со мной и ведущего Нафтали под руку.

Мы с душманами замерли друг напротив друга. Разгулявшийся ветер гнал пыль и песок. Трепал наши волосы и душманские широкополые одежды. Привычным делом шумел в пронизанных дырами стенах мечети, что высилась позади нас.

Шер решился и вышел вперёд.

— Его рука, — начал он по-русски, указав на шину Нафтали, — сломана. Вы пытали его?

— Спроси об этом лучше своего командира, — ответил я настолько громко, чтобы перекричать буйный порыв ветра.

Шер нахмурился. Бросил Нафтали несколько слов. Нафтали ответил.

— Что он сказал? — шепнул я Наливкину.

— Как и договаривались. Сказал, что сломал руку, когда упал с коня.

Когда после слов Нафтали выражение лица Шера никак не изменилось, я понял — он поверил лжи командира «Чохатлора».

— Вижу, шурави обращались с нашим любимым командиром достойно, — наконец заговорил Шер.

— Да уж получше, чем ваш брат с советскими солдатами, — язвительно ответил ему Наливкин.

Шер хмыкнул.

— Пусть Аллах покарает меня, если я буду лгать, — продолжил он. — Я убивал шурави ровно так же, как ты убивал моджахеддин, советский капитан. Но я никогда не обходился с пленниками недостойно. Никогда не унижал воинов, что по своей собственной воле складывали оружие и вверяли мне свои жизни.