Штормовое предупреждение

– Можем ехать двумя ходками, – не удержавшись, сообщил его лейтенант, оторвавшись от карты.

– Никогда не плавай в одиночку, – наставительно произнес его командир. – Разделяться – плохая примета.

– Мы же не в фильме ужасов, – фыркнул Ковальски, всегда относившийся пренебрежительно ко всем суевериям.

– Вспомни, как называется наша миссия, и не спорь со старшим по званию, – велел ему собеседник. – Мы едем все вместе, даже если для этого придется угнать машину. Рико, сидеть!

Заинтересовавшийся было открывшейся после последнего предложения перспективой и выглянувший из-под капота подрывник тут же утратил интерес и снова занялся осмотром потрохов бьюика. Как подозревала Марлин, он желал убедиться, что четырехколесный друг выдержит его бешеный темперамент и не развалится посреди дороги.

Они, наконец, укомплектовались, и бьюик принял в свои недра всех желавших ехать к гостеприимному крову тетушки Розы. Марлин повезло раздобыть место посередине: она была ростом поменьше, чем любая из кузин, а Рико требовал хотя бы минимального обзора через зеркало заднего вида. Пока машина прогревалась, Ковальски сосредоточено шуршал атласом автомобильных дорог и картой, прокладывая маршрут, и прервался только раз, спросить, есть ли в хозяйстве у тети Розы лопаты для снега, или им стоит завернуть по дороге туда, где они водятся.

– У соседей одолжим, если что, – заверила его Марлин. – Тут погода такая, что лопаты наверняка найдутся у каждого и он ими с радостью поделится – уже хотя бы для того, чтоб иметь право дома говорить: «Дорогая, я не чищу дорожки, потому что их чистят соседи, им нужнее, сама погляди» …

– Сколько человеколюбия, – отметил эту реплику лейтенант с полным отсутствием интонаций в голосе. – Рико, стартуй и возле вывески ветеринарной клиники сворачивай направо.

Марлин искренне понадеялась, что при старте она не сломала там никому нос, так резко ее вдавило назад. Рядом испугано вскрикнула Бекки, а ее сестра вторила ей, попискивая от ужаса: ни та, ни другая не были знакомы с Рико настолько, чтобы иметь представление о его манере вождения. Марлин, изначально предполагавшая, что дорога займет немало времени, заметно приободрилась: можно было рассчитывать быть у тетушки еще засветло. И ей вдруг стало так уютно – воистину, в тесноте, да не в обиде – и хорошо, что захотелось запеть что-то рождественское, праздничное. Шкипер уснул, кажется, мгновенно, едва его затылок коснулся подушки заднего сидения, и Марлин поначалу все терзалась, не разбудить ли его: с одной стороны было предельно ясно, что он устал и измотан, а с другой – он терпеть не мог, когда его люди что-то делают без него – в данном случае корректируют поездку. Прапор и ее кузины затеяли играть в «Угадай, что я вижу» и изо всех сил старались увидеть что-то более интересное, чем снежные завалы. Их шуточки и смешки вконец сморили и ее – Марлин сама не заметила, как стала задремывать, проваливаясь в сон, как в сугроб, но, в отличие от настоящего сугроба, ничуть не холодный.

Ее разбудил хлопок дверцы. Она подняла голову, и протерла глаза. Бьюик стоял на месте, и никуда теперь не ехал – очевидно, они достигли своей цели. Передние сидения уже опустели – чуть пригнув голову, Марлин в окошке увидала, как их водитель добросовестно проверяет, что там под капотом, а его штурман потягивается после вынужденного долгого сидения в неудобной позе. Бекки как раз выбиралась наружу, но никак не могла справиться с ручкой, пока ей не помогли снаружи. Прапор осторожно тронул ее за плечо.

– Марлин?

– Угу. Я не сплю.

Она неловко выбралась следом за кузиной и осмотрелась. Вообще, совершить такое простое действо, как выйти из машины, им помогло то, что они остановились на дороге, не въезжая во двор дома. Впрочем, они бы и не могли въехать, и не только потому, что на лужайке перед домом, огороженной символическим заборчиком, по которому в теплое время года карабкался плющ, была грозная предупреждающая табличка. Табличка что, будь тут даже ворота, они бы не составили препятствия, ведь наверняка тетя Роза снабдила бы Марлин ключом и от ворот… Но вот снег… От снега ключа не было. А он бы пригодился – снег тут был повсюду.

Дом у тети Розы был не то чтобы «американской мечтой», но успешной на нее пародией. Вообще, собственный домик и собственная возле него лужайка, конечно, очень уютны – Марлин могла бы это подтвердить, – но тетино жилище устарело еще, очевидно, в прошлом веке. Трехэтажный и довольно большой, он угадывался где-то между снежными заносами внизу и шапкой снега на своей крыше. Залепленные снегом окна жалобно просвечивали сквозь белую пелену. От дороги до дома было добрых шестьдесят – шестьдесят пять футов, и где на этом просторе дорожки, кусты или та самая запрещающая табличка, Марлин могла только догадываться. Она подняла голову – как и ожидалось, было еще светло, но это ненадолго. Еще какой-нибудь час, и небо потемнеет, и они останутся тут на ночь, перед погребенным под снежным завалом домом…

– Так, что встали?.. – привел ее в чувство голос Шкипера: тот уже тоже проснулся и огляделся. – Никто не бывал тут прежде, так? Значит, соседи не знают никого. Разбиться на группы по двое и обойти улицу, пока не найдете себе лопаты. Запомните, у кого и какую вы брали! Марлин, где в доме дверь?

– Я не знаю, – жалобно отозвалась та. – Я никогда не ездила к тете Розе…

Они все стояли перед началом снежной горы, внутри которой был погребен дом, и пока что осознавали масштабы предстоящей работы. Ковальски приблизился, остановился возле командира, сунув руки в карманы, и произнес нейтрально:

– Как все же правильно, что мы не стали тащить с собой огнемет…

– Ковальски, – предупреждающе начал Шкипер.

– Как ты и говорил, он был бы для нас совершенно бесполезен…

– Ковальски, закрой пасть.

– Только место занимал бы.

– Ковальски, единственная причина, почему я тебя еще не бью – здесь женщины и дети.

– Женщины – это мы? – уточнила Марлин, обводя рукой себя, Стейси и Бекки. – А дети кто?

– Я, – пояснил Прапор.

– А-а-а… – понимающе протянула она.

– Какой, к дьяволу, огнемет?! – рявкнул всегда быстро раздражавшийся Шкипер. – Хочешь, чтобы Рико сравнял этот вигвам с землей?!

– Вигвам годов эдак сороковых, – на глаз оценил Ковальски. – Думаю, у него должно быть каменное крыльцо. И думаю, найдя его, мы бы решили две проблемы: не сжечь дом и найти дверь. Но чего нет, того нет…

– Марш за лопатой!

– Так точно.

– Рико, стой тут, возле машины. От тебя толку в переговорах все равно никакого. Марлин, Прапор, нам эта сторона улицы. Ковальски, раз ты у нас такой умный, то тебе и этим двум милым барышням вторая сторона.

– Сэр, а Рико точно один справится с тем, чтоб стоять у машины? Может, скрасить его одиночество милым женским обществом?

– Кру-гом! Вы-полнять!

– Так точно.

Марлин не выдержала и захихикала в кулак. Оказывается, ей недоставало всего этого, и она успела соскучиться. Очевидно, в ближайшее время ей предстоит обновить свои воспоминания.

Лопаты им действительно охотно одолжили соседи, а история злополучной тети Розы и ее ноги распространилась между жильцами улицы со скоростью лесного пожара. Слухи еще приукрасили эту прискорбную историю, так что через несколько дней судачили, будто несчастная старушка попала под снегоход и у нее не осталось ни одной целой косточки.

Получив на руки инструмент, Шкипер разделил их на две группы: девушек отправил ковырять снежок вокруг машины, с тем, чтобы образовать площадку для маневра. Судя по следам шин в снегу и комментариям Ковальски, подрывник в очередной раз стяжал себе звание «бронтозавр на колесах» и тем самым заложил основу для создания будущего парковочного места. Своих подчиненных же Шкипер отправил к дому, собираясь ударными темпами добраться до него или умереть в снегах. И, насколько могла судить Марлин, последнее им не грозило: дорожка к дому, пока что больше похожая на канаву к дому, удлинялась с каждой минутой. На улице, впрочем, успели загореться фонари, прежде, чем Прапор победоносно выкрикнул: