Штормовой предел
Шрифт:
Прикрывая ладошками срамное место, Филоний засуетился, пытаясь скрыться от множества глаз. Растерявшиеся стражники не знали, что и делать, и как ему помочь в этом.
— Там, там он, иноземец и колдун! — показал дьяк и побежал в терем. Вслед за ним понеслась и стража.
Громко топоча, они ворвались в комнату, где за столом дьяка скучал я.
В комнату ворвались то ли пять, то ли шесть идиотов. Передо мной и Афанасием лежало восемь пистолей, явно больше, чем было стражников. Шесть выстрелов, и два контрольных, думаю, хватит на всех.
— Ты, это… Зачем на дьяка напал? — спросил их
— Amigos, soy una v'ictima inocente de las circunstancias.
Афоня перевёл.
— Друзья, я невинная жертва судьбы.
Перевёл он не точно, ну, да ладно.
— Какие мы тебе друзья? Мы стрельцы воеводы Сивера. А ну пошли с нами, иноземец.
Я перевёл взгляд на Афоню и, пожав плечами, тут же схватил оба пистоля и сказал, но уже по-русски.
— Не думаю, что ваши дети обрадуются тому, что вас сегодня убьют.
— Нас много, а вас всего лишь двое! — насупился старший.
— У нас есть пистоли, а у вас их нет. И кроме того, вы упускаете из виду, что я колдун, хоть я предпочитаю название — маг. Ну, да не суть. Мне нужен воевода, а этот умалишённый дьяк мало того, что взял деньги за организацию встречи с ним, так ещё и вызвал стражу, неизвестно зачем. Дурак! Что с него взять.
— Разберёмся! Ступай с нами, да оружие отдай своё.
Я пожал плечами. Тяжело с русскими разговаривать. Упрутся, как бараны, и всё.
— Зовите лучше своего воеводу или ведите меня к нему, а то поляжете здесь все.
— Да уж, ты это брось, иноземец. Нечаво нас пугать. Сдавай оружие, а не то…
Я применил заклинание лёгкой силы, и все оказались связаны воздушными лентами, а я, взяв в руки один из пистолей, подошёл к главному стражнику.
— А вот пулю не хочешь ли испробовать на вкус? А потом и все остальные испробуют свинца, вслед за тобой.
Говорить они могли, и стражник, тараща глаза в немыслимых потугах, ответил.
— Гм. Так ты силён, колдун, признаю, ошибся я, но ты и нас пойми. Как мы тебя такого поведём к воеводе, он хоть и сам колдун, но, пожалуй, ты сильнее его. Ты же уничтожишь его или обманом завлечёшь, а нам тогда головы не сносить.
— Не спорю. Тогда сделаем так. Мы пойдём на свой постоялый двор и будем ждать на нём от воеводы людей, а вы всё ему расскажете. Идёт? Убегать не будем, с миром к вам пришли, с миром и уйдём. А вы не волнуйтесь. Как уйдём мы совсем отсюда, так вас и отпустит магия. Не сомневайтесь, люди добрые…
Кивнув Афанасию, я свободно вышел из комнаты, а вслед за мной и он.
Глава 16 Смоленск.
Нам никто больше не препятствовал, да и мы вели себя очень спокойно, чтобы не раздражать стрельцов. Их насчитывалось от силы пара десятков, и лишь у двоих в руках я заметил пищали. Да, русским пока было далеко до оснащённости испанцев. Проследовав до постоялого двора, я отобрал всё золото и серебро у Афанасия. Наскоро создав пространственный карман, убрал туда ценности, оставив себе один мешочек с реалами и эскудо.
Долго ждать дальнейших событий нам не пришлось, я только успел проверить и зарядить мушкет. Вместо фитиля на нём был установлен кремнёвый замок, точнее магический. Почему до этого не додумались раньше, я не знаю. Наверное, из-за того, что
его мог использовать только маг, а маги не любили огнестрельное оружие, тем более, мушкеты.Толпу стражников я заметил заранее и убрал в пространственный карман ещё и мушкет с двумя модернизированными пистолями. Не став ждать прибытия гостей в комнате, я спустился вниз в общую залу, усевшись за стол.
На этот раз отряд был более внушительным: человек тридцать во главе со служилым человеком из поместных дворян. Они вломились прямиком на постоялый двор и заполнили собой весь зал.
— Это ты иноземец, что воеводу ищешь? — спросил хорошо вооружённый дворянин.
— Я.
— Пойдём с нами, и слуга твой тоже с нами пойдёт.
Я кивнул. Конечно, конечно…
Все вместе мы вышли во двор и тут на меня набросились всем скопом, как они посчитали — неожиданно. Я прошёл не одну абордажную схватку на тесной и узкой корабельной палубе, и глупо им было в такой ситуации надеяться на победу. Руки нападающих скользили, а я уходил в стороны, то от всех сразу, то по отдельности. Вообще, что-то меня на родине тянуло на приколы и порезвиться. Кто-то из стрельцов попытался выхватить у меня оружие, но безуспешно. Отчаявшись, они напали на Афанасия и стали скручивать, пользуясь его оторопелостью. И уж эти грязные поползновения на моего товарища пришлось прекращать. А то столпились тут вокруг, да ещё и бердышом тычут.
Вынув абордажную саблю, я отхватил одним ударом часть лезвия бердыша, а вода, подхваченная «Штормом» из ближайшей дождевой бочки, разметала стражников.
— Сколько, ять… вы будете проверять меня на прочность? Где ваш воевода? Моё терпение уже кончается, или вы желаете проверить мои возможности? Ну, кто готов сдохнуть прямо тут и отправиться прямиком в ад?
Небольшая иллюзия кипящего котла возникла совершенно неожиданно для всех.
— Всё, боярин, всё! — поднял руку старший из стрельцов. — Убедились мы, что прав ты. Убери морок! Идём к воеводе, раз ты хочешь с ним повидаться.
Я развеял страшную иллюзию.
— Спасибо за гостеприимство, но уже больше не хочу.
— Так как же это? Нам велено не пущать тебя, а привести под очи воеводы, но безоружного.
— Но под очи вашего воеводы я больше уже не хочу, а уж тем более безоружный. Славен город Смоленск, но видно, не любит он иноземцев.
— Да ты что, боярин, пойдём со мной, Христом Богом клянусь, волоска ни одного с тебя не упадёт. Вот те крест, — и сотник размашисто перекрестился. Я усмехнулся.
— Ну, если так, то пойдём, уломали вы меня, бесхарактерного…
Сомневаюсь, что старший этой группы понял, что я ему сказал, но основную мысль уяснил и сопроводил до большого деревянного терема. Здание, представшее перед нами, было очень красивым, с узорчатыми наличниками и всякими прочими изысками деревянного зодчества. Это и оказались палаты воеводы Смоленского.
Василий Голицын, который и был воеводой Смоленска, услышав шум и гам, выглянул в окно. Во двор входили стражники, а позади них степенно шествовал незнакомец в необычном платье. Кинув взгляд на его лицо, воевода признал в нём южанина. А и трудно было бы это не признать, увидев дочерна загорелое лицо и тёмно-карие выразительные глаза.