Сидящее в нас. Книга вторая

– Сколь бы могучей та лапа не была, а тихая бессловесная ржа сточит любое железо, – не заржавело за синегорской злыдней.

Впрочем, голос Ринды был преисполнен кротостью и почтением к великим мужам Лонтферда. Оттого и заржали те вдвое дружней да втрое веселей.

– Допрыгаешься, – чуть склонившись к ней, негромко предупредил наместник.

– Если не уделишь мне время до помолвки, точно допрыгаюсь, – так же тихо и честно предупредила она. – Чего ты боишься? Того, что я скажу? Или того, о чём промолчу?

– Что ж, – не стерпев от склочной девки затаённой насмешки, решился Бранбор. – Ступай следом. Сейчас и поговорим, раз уж у тебя свербит. А покуда дотопаешь до моего терема, подумай о длине своего змеиного язычка.

И он понукнул коня, с узды которого отлипла настырная и крепкая женская ручка. Вслед за ним потянулась свита. И каждый мужик не преминул бросить на неугомонную невесту хотя бы единый косой взгляд. Смешно-то оно смешно, когда баба столь потешно бросается на воинов с заливистым лаем. Однако ж княжна тебе тоже не простая баба – особо дочь самого покойного Риндольфа, что слыл несгибаемым сукиным сыном. И в его дочери ядрёная жгучая кровь великого воина кипит преизрядно: брызги во все стороны.

Да и окружение у смутьянки мутное – досталось немало косых взглядов и затаившейся за спиной подруги Аки. Где только княжна раздобыла непонятную и смутно тревожащую всех зверушку? Понятно, что в ските – про то всем известно. А вот какой затаённой волей Создателя ту зверушку занесло в их благословенные земли? И на кой ляд?

– С тобой пойти? – деловито уточнила Аки, когда Ринда пропустила мимо последнего всадника и послушно потопала следом.

– Нет, чучелка, – покачала головой она. – Ты всё наше дорожное барахло схоронила? Успела?

– За горлодом, – сосредоточенное кивнула Аки. – В рлоще.

– Хорошо. И я под платье штаны с рубахой пододела. Платье скинуть, куртку вздеть и в путь. Ты, милая, уходи прямо сейчас. Пока я ещё дел не наделала. В терем не возвращайся. Если меня туда запрут до помолвки, я и сама выберусь. А если куда поглубже, как матушку, ты меня вытащишь.

– Прлослежу, куда тебя сунут, – ободряюще сжала её руку Аки.

Затем отпустила, и пропала с глаз – в этом деле за ней и мыши амбарной не угнаться.

Ринда еле заметно прощупала под платьем нож, что вместе с туго скрученной верёвкой приторочен к поясу. Обыскивать её не станут – ещё чего не хватало! А у неё помимо ножа с верёвкой при себе и прочие полезные вещицы. Куда бы её не заперли, отовсюду вылезет. А запрут точно, ибо сегодня, сейчас всё и решится. И не столько ею, сколько наместником.

Что же он надумает? Скорей бы уже. Как же ей надоело ждать да сомневаться в благоразумии собственных решений.

Глава 8

Пока препиралась с наместником, вцепившись в узду его коня, солнце било прямиком в лицо: толком собеседника не разглядела. Теперь же, сидя напротив него в горнице, поняла, что Бранбор не так уж и стар. Верней, стар, конечно, но, как и многие воины, вполне в силе. И мясо ещё не высохло, и спина прямая, и сосредоточен, словно каждую минуту готов сорваться в бой. Прожитые года выдают глубокие морщины. Да руки в переплетениях вздувшихся жил и тёмных пятен – эти никогда не солгут, сколько не тужься.

Он смотрел на неё с неким непонятным интересом, будто собирался пробовать на зуб, и решал, с какой стороны начинать срезать кожуру с горькой синегорской редьки. В серых льдистых глазах под кустистыми седыми бровями ничего не прочесть. Пожамканные морщинами бесцветные губы чуть кривятся в усмешке, дескать, давай, удиви меня, если есть чем.

Как он сейчас похож на мою настоятельницу – чуть, было, не потянулась к нему душой Ринда. Чуть не бросилась её выворачивать. Да вовремя опомнилась. И разозлилась на нечаянную доверчивость глупого сердца, отчего губы скривило в ответной усмешке. Бранбор кивнул каким-то своим мыслям. Повозился в своём огромном дубовом кресле и, наконец-то, соизволил нарушить тишину:

– Что, не пришёлся по душе жених?

– А он способен прийтись по душе хоть кому-то? – почти кротко осведомилась Ринда. – Зачем его вообще втягивать в княжение с каждодневными выматывающими хлопотами? Таких, как Кеннер из Кенна-Дикого леса, нельзя сдёргивать с их стези мордоворотов. Они только и способны, что воротить набок морды. Да жить в своё удовольствие. А моему Риннону какое с того удовольствие? Особо мне самой.

Она могла добавить многое: язык так и чесался. Однако уроки настоятельницы не прошли даром: почуяла, что лучше остановиться, и заткнулась, выжидательно пытая взглядом собеседника. Пускай скажет своё слово, чтобы знать, куда свернёт разговор.

Бранбор чуток помолчал, проедая её ответным взглядом. Потом одобрительно кивнул и похвалил:

– Ладно излагаешь: кратко и осмысленно. Сразу видать, что не один день думала. Так, может, и решение для себя надумала?

– Тебя тоже волнует: не сбегу ли я? – не удержалась от насмешки наследница большого сильного княжества.

– Не сбежишь, – уверенно отмахнулся наместник, пристраивая на широкий подлокотник подушечку и опираясь на неё локтем. – До помолвки я этого не допущу. А чтобы понапрасну тебя не искушать, до завтра с этим делом тянуть не стану. Вот как выйдем отсюда, так сразу же тебя и передам с рук на руки. Слыхал?! – гаркнул он куда-то в воздух.

Неприметного вида хилый мужичок, казалось, выступил прямиком из стены. Не обременив себя поклоном, выжидательно уставился на господина.

– Собери всех, кого надо, – сухо бросил наместник, игнорируя застывшую в напряжении бунтарку. – И двойную стражу для невесты. А то она у нас и в окно сиганёт, если ушами прохлопаем.

Мужичок кивнул и юркнул к двери. Ринда выдохнула, беря себя в руки, и приготовилась бороться за свободу до конца. Хорошо, нож под платьем: слишком долго задирать подол, а то бы прямиком сейчас и ткнула лезвием в собственное горло. Выставила бы себя на посмешище, ибо Бранбора этим не проймёшь: старик ещё и благословит, мол, давай, режь себя, полоумная – баба с возу.

А выставлять себя на посмешище – это хуже самой смерти. Лишь этим её и пронять, заставляя голову шибче работать. И так головушку подстегнуло, что Ринда, наконец-то, уцепила то, что едва не пропустила мимо ушей. Как зловредный старик сказал? Не допустит, чтобы она сбежала до помолвки? Чтобы не брать на себя вину за побег – как и Виргид, в дураках он оставаться не привык. Зато уж после помолвки останется один виноватый: женишок. Вот же дура – ругнула себя великомудрая княжна – чуть Састи не подвела. Сбеги она до помолвки, Кеннеру отдадут сестрёнку.