Сидящее в нас. Книга вторая

– Даже так? – иронично скривил он рот. – Мы, значит, овцы, а ты кто?

– Отстань, – буркнула Ринда, перевернувшись на бок, показывая женишку спину, для которой, возможно, и приготовили плётку.

– Поучительное зрелище, – вполне дружелюбно хмыкнул Кеннер. – Гляжу на тебя, и начинаю понимать, каким засранцем иногда бываю. Пожалуй, есть, над чем призадуматься.

– Вот ступай и думай, – нехотя пробубнила она под нос. – Надоел.

– Ну-ну, – вновь хмыкнул Кеннер.

И уважил просьбу суженой: ушёл.

Ринда же сквозь полуопущенные веки оценивала своё окружение. Народу на заднем дворе раз, два и обчёлся. Видать, разогнали, дабы те не маячили и не вступали в сношения с узницей. Один воин торчал у задней калитки высокой ограды. Ещё парочка сидели на заднем крыльце терема, неслышно переговариваясь. Вышек на теремном подворье нет за ненадобностью. На крышах надворных построек никаких лучников не рассадили: никто не вломится сюда вызволять княжну от собственного жениха.

Тишь да гладь – само собой зевнулось ей. Вроде выспалась, но со скуки снова потянуло в сон. Сопротивляться не стала.

Проснулась резко, неприятно: от чужого взгляда, как от удара. Приподнялась на локте, огляделась.

– Чего ещё? – спросонья буркнула, лихорадочно соображая, что против неё замышляют.

Кеннер опять стоял у клетки и задумчиво пялился на свою брыкливую невестушку.

– Не спится тебе, – проворчала Ринда, дабы разорвать непонятную и оттого тревожную тишину.

– Не спится, – согласился Кеннер. – Всё из головы не идёт, на что ты надеешься, раз так борзеешь. Ссориться со мной тебе не выгодно. Тебя все нахваливают, как великую разумницу. Нынче я самолично убедился: не врут. Ты же даже не пытаешься договориться. Как с покойником. Но убивать меня ты не собираешься – это я чувствую. Как и то, что я в твоей жизни так и не появился. Будто нас и не окрутили несколько часов назад. Сбежать у тебя не выйдет.

– Уж об этом ты позаботился, – нарочито покладисто согласилась Ринда. – Вот и успокойся. Твоя попытка влезть в душу, уж прости, нелепа. Ты вон в свою никого не впускаешь, а я что, дурней тебя? А насчёт договоров между нами…, – поскребла она подбородок. – Так договариваются те, кому есть о чём. А нам о чём договариваться? – ей стало искренно любопытно.

– Вообще-то, нам предстоит вместе жизнь прожить, – насмешливо напомнил Кеннер. – Детей вырастить. Тебе там, в твоём скиту открыли тайну, откуда они берутся? – не пожалел он для невесты отборнейшей издёвки.

– Тебе что, не над кем поизгаляться? – изобразила досаду Ринда, чтобы даже случайно не выдать своего интереса к его планам по поводу их супружества. – У тебя прихлебателей полон двор. А, если к ним прибавить холопов, любовниц да коней с псами, так выбор жертвы ошеломительно богат. Чего ты ко мне-то прицепился? Надо мной изгаляться скучно: я не заверещу, не зарыдаю. Сам понимаешь: княжья гордость не позволит. Да и тебя за издевательства над природной княжной не похвалят. Хочешь оскорбить воинство Риннона, что ходило в бой под рукой моего отца? Они ж тебя прирежут.

– Складно щебечешь, – скалясь, похвалил её жених. – Бьёшь не в бровь, а в глаз, аж заслушаешься. Что же ты такая говорливая Бранбора не уболтала?

– Да вот, не уболтала, – улеглась обратно Ринда, убедившись, что его обуревает желание насытить любопытство, а не злобу. – Не захотел взять меня в жёны.

– Чего?! – опешил Кеннер, подавшись к самым прутьям клетки.

– А он тебе что, не накляузничал, как я набивалась ему в жёны?

– Ну, ты даёшь! – почти восхитился он, покачав головой. – Интересно, на что ты ещё готова, лишь бы не стать моей женой. Прям-таки напрашивается: откуда такая жгучая ненависть? Мы вроде ничего ещё не делили. Дорогу тебе я не заступал. Любимых слуг не резал. Чего ты выкобениваешься?

– А ты? – вежливо осведомилась Ринда. – Мне ещё ни разу в жизни не делали подарков с такой презрительной рожей, как у тебя нынче. И чего ты ждал от меня? Восхищение тому, как ты наловчился презирать бабское племя?

– Забавная ты пичужка, – ухмыльнулся Кеннер, стегнув плёткой по прутьям клетки. – – С тобой интересно поболтать да покусаться. А говорили, будто от твоей сволочной надменности пни трухой рассыпаются. Но ты не такая уж засранка.

– От такой похвалы слёзы счастья наворачиваются на выпученные глаза, – на слащавый бабский лад пропела Ринда. – Отопри клетку, и я брошусь тебе на грудь.

– Прирезать? – уточнил жених.

– Сам же сказал, что не чуешь этого. Остаётся одно: оросить твою грудь слезами умиления.

– Уморительная ты пичужка, – повторил Кеннер уже с многозначительной прохладцей. – Даже жалко будет пёрышки тебе щипать. А придётся. Ты ж добром не угомонишься?

– А ты? – вкрадчиво поинтересовалась Ринда, заложив руки за голову.

– Не выйдет, – покачал он головой. – Подмять меня у тебя не получится.

– А у тебя?

– Вот и посмотрим, – пообещал Кеннер уже через плечо, развернувшись уходить.

– Иди-иди, – пробубнила под нос Ринда, провожая его взглядом. – Посмотри.

Ночь была тёплой, но её пробирал озноб ожидания: или сегодня, или неизвестно чем всё закончится. На месте Кеннера она бы первым делом отлучила от бунтарки непонятную подругу-чужеземку.

Ринда приподняла голову и глянула на крыльцо: метавшие кости сторожа разъехались на задницах, пропуская господина. Игрульки не попрятали, значит, наказания не ожидали. Кеннер перекинулся с ними парой слов и скрылся в тереме. Азартная парочка продолжила своё занятие, метнув на клетку внимательные оценивающие взгляды. Как бы дурака не валяли, о деле не забывают – уже с истинной досадой подумалось ей. С виду погружены в игру, а на деле у обоих ушки на макушке. Воины – одно слово.

Но беда не в этом. Клетка торчит прямо посреди двора. А у крыльца да у задней калитки факелы. Не сказать, будто видать, как днём, но любого, кто появится во дворе, стражи непременно заметят. Как же Аки к ней подберётся – мучительно прикидывала Ринда, страшась за жизнь чучелки. Душу скребло опасение, что мутную чужачку, похожую на ведьму – а то и вовсе на кикимору болотную – не затруднятся даже ловить. Убьют, едва заметят, и весь сказ.

Время едва тащилось, переваливаясь через каждое мгновение, будто пузатый пьяница через забор. Не выучись Ринда в скиту той особой выдержке, что свойственна ушедшим от мира людям, взвыла бы сейчас, надорвав от страха сердце. Сама-то ладно: её и пальцем не тронут. По крайней мере, покуда не вернут в Риннон княгиней. Оттуда тоже можно сбежать, чему с удовольствием поспособствует та же Гулда. Но без чучелки она останется совершенно голой перед всем этим миром, где её мятежная самолюбивая душа не пришлась ко двору.

Время уже не тащилось, застряв в морозной неподвижности. Ринда лежала, пялясь в занавешенный потолок клетки. Да вяло скребла подбородок, раздумывая над тем, как бы подставить Кеннера перед поместниками Риннона, если уж суждено туда вернуться.

– Чего там?! – гаркнул один из стражей у крыльца.

Ринда скосила глаза: он продолжал сидеть, но тянул шею, силясь разглядеть запертую калитку, у которой насторожился товарищ.

– Щас глянем! – отозвался тот, сдвигая засов. – Кто-то там причитает!