Сидящее в нас. Книга вторая

Так и вывел её из хором наместника. Так и потащил к своему гостевому терему. Лишь пройдя через ворота на подворье, отпустил. И, не глянув на невесту, потопал к крыльцу. По ступеням навстречу Кеннеру сбежала дивно красивая девушка с горящим от счастья лицом. Прямо так и распахнулась всей своей любящей душой навстречу хмурому бирюку. Так и разлетелась прижаться к любимому, пропела с щемящей негой в голосе.:

– Ох, и соскучилась, любый мой!

Или таки я ошиблась на его счёт – успела подумать Ринда. Дурной человек такой любви не стоит – как же иначе?

– Отстань! – рявкнул Кеннер, махнув рукой.

И красавица покатилась по земле, разметав золотые толстые длинные косы. Мигом потускнело, посерело вывалянное в пыли белое платье, ладно облегающее завидное тело. А предмет её любви даже не оглянулся на принародно униженную любовницу. И никто из его псов-ближников не кинулся её поднимать – даже не поморщились при виде такого непотребства.

– Свинья! – прошипела Ринда, вознегодовав до самого донышка души.

Кеннер же, взбежав на крыльцо, внезапно оглянулся на неё и коротко бросил:

– В медвежью клетку её!

А чтобы ближники не обознались, указал рукой не на скукожившуюся на земле любовницу, а на княжну из Риннона-Синие горы.

И тут никто не удивился. Нет, грубо хватать Ринду да волочить, будто куль с зерном, никто не осмелился. Но обступили с решимостью поднять брыкающуюся княжну на руки да отнести, куда велено.

Такого удовольствия она доставить не могла: пошла по доброй воле. Пошла облегчённая, с чистым сердцем человека, убедившегося в правоте принятого решения. Губы сами собой разъехались в довольной ухмылке.

– Чему радуешься?! – не справился с искушением и полюбопытствовал с крыльца Кеннер.

И вновь в его голосе просквозил подлинный интерес к гордячке.

– Приготовься! – почти ласково предупредила его почти уже собственная жена.

И пошла, не оглядываясь, в обход терема на задний двор, где и принято держать в клетках пленённых зверей. Где Кеннер из Кенна-Дикого леса нынче вознамерился запереть такого зверя, что будет пострашней чудовищ подземных пределов мёртвых душ: оскорблённую женщину.

Глава 9

Сунуть в замызганную медвежью клетку почитай, что уже собственную княгиню никто, понятно, не осмелился. Ринда преспокойно уселась на покоцанный деревянный чурбак для рубки дров. А ретивые ближники Кеннера бросились приводить вонючее грязное узилище в подобающий вид. Выметали, скоблили заляпанные толстенные прутья. Холопки на три раза вымыли изрытый звериными когтями пол. После зпокрыли его ковром и с трудом втащили внутрь узкую лежанку. Тщательно её застелили, покуда мужики натягивали на крышу клетки толстую рогожу от солнца и возможного дождя, что вроде как, собирался ещё со вчера.

Едва приуготовления завершились, Ринда взошла в своё узилище и нарочито небрежно разлеглась на лежанке. Рядом взгромоздили малый столик об одной ножке из резной кости. Заставили его сластями, кувшинами с водой да вином и оставили невесту готовиться к предстоящей свадьбе. Ту по традиции полагалось играть в родной крепости невесты.

Ринда лежала, рассеянно грызя южный финик и пялясь в решётчатый потолок. От зверской вони так до конца и не избавились, но её это не раздражало. Даже вынужденное безделье ничуть не бесило, хотя она терпеть не могла проводить время в праздности – сказывалась выучка скита. Скучно, однако, придётся потерпеть. До ночи, когда она покинет и клетку, и город.

Ибо свершилось. Все сомнения пережиты и уже почти забыты. На место неприятно дёргающих мыслей о неудобствах побега пришло нетерпеливо подзуживающее ощущение какой-то новизны. И той самой свободы, за которую она взялась бороться, не представляя себе лика подлинной свободы. Намеревалась искать её, дабы разглядеть и насладиться, а она явилась по её душу сама: незримая, но весьма осязаемая.

Вольность высвободившейся от гнёта сомнений души – поняла Ринда – вот с чего начинается всё остальное. Не бывает свободы без независимости от полчищ собственных оглядок на законы, устои да страхи их нарушить. А более всего от страха обмануться, просчитаться и остаться в дураках. До сих пор она вечно кому-то и чему-то принадлежала. Но отныне станет принадлежать лишь себе и своей судьбе.

– Как ты могла?! – требовательно раздалось чуть ли не громом с ясного неба.

Прямо над ухом, отчего Ринда едва не сверзилась с лежанки. Впрочем, с виду, и ухом не повела – даже головы не повернула.

– Могла что? – лениво уточнила она.

– Сбежать от меня, – чуть сбавила тон Дарна, вцепившись в прутья клетки побелевшими на костяшках пальцами. – Так и знала, что вляпаешься.

– Конечно, – усмехнулась Ринда, прикрыв глаза, ибо не горела желанием видеть свою надзирательницу. – Я же старалась. И не шуми: я только вознамерилась вздремнуть.

– Издеваешься? – холодно прошипела Дарна, сотрясая клетку.

– Прекрати, – поморщилась Ринда. – И хватит маяться выспренной дурью. Ты мне больше не оберегательница. У меня теперь иные оберегатели. В твоих услугах нужда отпала.

Дарна сдулась, помолчала, но не смогла не спросить:

– За что ты так со мной?

– А как иначе? – решила Ринда рубануть по живому, дабы больше не возвращаться к прекрасному, но давно минувшему и нынче уже безвозвратному. – Тебе нужна княгиня: защищённая и благополучная. Я же тебе совершенно не нужна, ибо никак не соответствую запросам. И уж точно не намерена им соответствовать. Так что найди себе другую княгиню под свои запросы и будь счастлива. Ей ты станешь превосходной оберегательницей. А мне такая не нужна. Считай, что меня в этом мире уже нет.

Настоятельница права: её язык злейший враг. Вот зачем брякнула нечто туманное, что Дарна поняла по-своему?

– Ты что задумала? – искренно испугалась воительница.

– Прекрати, – вновь поморщилась Ринда. – Уж точно не с жизнью покончить. Я же не в этом смысле. Ещё чего не хватало! Не стоит понимать всё так дословно. Ты же не дура. Всё, ступай. Что-то я устала от собственных великих свершений. Не ожидала, что бунтовать столь хлопотное и маятное занятие.

– Ринда я…

Она лишь отмахнулась, не позволяя втягивать себя в пустопорожнее переливание словес. Дарна отличный человек. Принесла присягу княжескому дому Риннона и честно её исполняет. Она бы и новой княгине была верна без обиняков – если бы Ринда захотела стать той княгиней. В том-то всё и дело, что у них разные желания – сожалея о несбыточном, зевнула она и…

Действительно уснула. Проснулась уже в потёмках. И тотчас наткнулась мутноватым спросонья взглядом на Кеннера. Тот стоял у решётки и пристально вглядывался в свою новую собственность, постукивая скрученной плетью по высокому сапогу.

– Не начинай, – досадливо скривилась Ринда, потягиваясь. – Не устраивай представление. Как же вы все мне надоели! – вырвалось из глубин души потаённое. – Как же с вами скучно и муторно. Всё равно, что целыми днями сидеть в овечьем загоне. Да пялиться на тупые жующие морды в ожидании их просветления.