Сильная и независимая

Блондинчик понимающе скалится. В свете стробоскопов его зубы поблескивают неестественно белым.

— Часто бываешь здесь? — задаю беседе нейтральный тон.

— Угу. Как чувствовал, что однажды тебя тут встречу, — усмехается, приподнимая бровь с колечком пирсинга. Его самоуверенная наглость совершенно обезоруживает.

— Ничего себе! Значит, ты тут из-за меня? — цинично хмыкаю в ответ. Пусть не думает, паршивец, что я от него в восторге. — Раньше твои подкаты были оригинальнее. А теперь прям банальщина — еще комплимент отвесь.

— А знаешь, отвешу. Только один…

— Ну, давай, удиви тётю.

— Зря ты так, Юль. Ты для меня, правда, особенная.

О господи. Началось! Но его взгляд… Нет, конечно, я понимаю, что он тоже часть игры. Однако на короткий миг я разрешаю себе обмануться, что блондинчик не просто так вглядывается в мое лицо, а на самом деле… видит меня настоящую. И эта настоящая я — уязвимая и сомневающаяся, действительно ему очень нравится.

Облизываю резко пересохшие губы. Ноги продолжают машинально двигаться, музыка становится громче, заставляя тело пусть и неохотно, но следовать ее ритму. Наваждение какое-то. Опустив руки, делаю резкий шаг в сторону. Блондинчик ловит мое запястье. Господи, надо хоть спросить, как его зовут! Или это лишнее?

— В горле пересохло. Я попить, — отвожу глаза, так и не решив, как себя вести.

— Давай принесу.

— Эй! Ты куда? А спросить о моих предпочтениях?

— Зачем? О твоих предпочтениях я и так знаю все, — скалится нахал, пятясь.

— Правда? И что же я пью?

— Что-то отшибающее мозги, как и ты сама…

Ну, что творит, а? Девчонки его возраста, небось, сами выпрыгивают из трусов.

— И что же?

— Например, абсент.

— Что, серьезно? Я похожа на женщину, употребляющую все, что горит? — хохочу.

— Ты вообще ни на кого не похожа, в этом и суть.

Ну, каков… Ну, каков, а?! А ведь эта схема и впрямь работает! Низ живота тяжелеет. И хоть парень отступает, окончательно давая мне волю, я уже не хочу от него бежать. Скорее наоборот, что-то меня подстегивает остаться, чтобы узнать, чем это все закончится.

— Что сказать? Это некоторым образом оправдывает твою ошибку. Я не употребляю алкоголь…

— Данил, — подсказывает блондинчик.

— Даня, — зачем-то переиначиваю на свой лад его имя. Малыш сощуривается, но никак не комментирует этого.

— Тогда воды? Так даже проще. Сэкономлю, — подмигивает.

Такая нарочитая непосредственность заставляет меня смеяться. Громко, безудержно… Вместе со смехом из меня, наконец, выходит скопившееся напряжение. Становится настолько легко, что я даже не сопротивляюсь, когда Данил, подобравшись ко мне в два шага, резко впивается в губы.

— Жди меня здесь, поняла? — до конца доигрывает роль мачо. Мягко улыбаюсь в ответ. Нет, ну какая прелесть — этот ни к чему не обязывающий флирт! При желании в одиночестве можно отыскать огромное количество плюсов.

Закрываю глаза. Музыка продолжает вибрировать в теле, усиливая пьянящее ощущение свободы. Я не двигаюсь, хотя вспыхнувший азарт толкает на приключения. Ох, Даня… Спасибо, что не дал тётеньке скиснуть.

Улыбаясь, медленно поднимаю ресницы и встречаюсь взглядом… Да нет! Ну, блин, быть такого не может!

— Добрый вечер, Юлия… Интересный сегодня день. Все время на вас натыкаюсь.

Какая жесть! Скажите, что он не видел, как я целовалась с блондинчиком! Вот уж чего бы мне не хотелось. Хотя, казалось бы, какая мне разница?

— Добрый. А Стася там… — делаю взмах рукой в сторону нашего столика. — Вы же ее ищите?

— А? — Наумов ведет широченной ладонью по щеке. — Да нет… Будет лучше, если вы не станете говорить, что мы виделись. Я уже ухожу.

— Эм. Да, конечно. Как скажете.

Наумов исчезает в клубах кальянного дыма. Но перед этим я успеваю заметить, как он прихватывает с собой какую-то девку. Ну, теперь хоть понятно, что человек его возраста и положения забыл в местечке вроде этого. Блин. Пожалуй, я бы предпочла этого не видеть. С другой стороны, а что, собственно, нового я узнала? Разве новость, что мужики вроде Наумова предпочитают писюх помоложе? Нет. Благодаря этим идиотам развилась целая индустрия эскорта. И по той же причине рухнул мой брак.

Справедливо ли это? Не знаю… С одной стороны, вокруг столько махнувших на себя рукой баб, что я их мужиков порой даже понимаю. С другой… Умницы вроде меня тоже не застрахованы от измены. Вот тут и возникает вопрос — какого хрена? Что еще не хватает этим козлам? И чем чаще я об этом думаю, тем очевиднее становится, что они просто боятся… Да-да, боятся, что не смогут соответствовать своей даме. Или, что еще обиднее, даже не хотят попытаться. С малолетками оно ведь как-то попроще. Они априори заглядывают тебе в рот и превозносят. Ну, а что им остается? Подарки сами себя не отработают, да?

Почему-то думала, что Наумов умнее.

— Ты еще здесь? — удивляется Алка, когда я возвращаюсь за стол.

— А где мне быть?

— Где — не главное. Главное — с кем. Куда подевался твой мальчик?

— Вовремя одумался и сбежал.

— Ха-ха, очень смешно, — хихикает Лерка, стреляя глазками мне за спину. Недоверчиво приподняв брови, оборачиваюсь. Данил подходит к нам с двумя бутылочками.

— Как-то плохо ты экономишь. Можно было попросить бармена налить воды из-под крана.

— Зачем, когда можно записать воду на ваш счет?

Мои девочки переглядываются и покатываются от хохота. Он бы не смог им понравиться больше, даже если бы закрыл наш счет целиком, что, конечно же, ему не под силу. Выхода из этой ситуации было два — Даня мог пыжиться, силясь изобразить из себя что-то большее, чем он есть, изворачиваться и лгать, либо сходу обезоружить нас своей честностью. Парень выбрал второй вариант. И он оказался беспроигрышным.

— Присоединяйся, — киваю на богато накрытый стол. Воспользовавшись моим приглашением, Данил непринужденно сует в рот какой-то рулетик. У меня вмиг вылетает из головы, зачем мне изображать из себя холодную и неприступную, если он ничего из себя не изображает… Отпиваю принесенную парнем воду, внимательно разглядывая его лицо. Нос с небольшой горбинкой, глаза слишком яркие для клубного полумрака, улыбка… чересчур уверенная, да, но в этом даже что-то есть.

— Что? — облизывает губы.

— Расскажи, что ли, чем ты занимаешься. Кроме того, что учишься и охотишься за «особенными».

— Охотник — это слишком грубое слово, Юля.

— Каким бы ты его заменил?

— Ценитель? — он усмехается и, чуть склонив голову набок, проходится по моему лицу дерзким взглядом.

— Ценитель. Ясно.

— И музыкант. Да-да, не смотри так. Иногда я пишу музыку.

— Неожиданно. Что-то серьезное?

— Серьёзное в твоем понимании — это что-нибудь типа арий для симфонического оркестра? Нет. Для таких, как ты, то, что я делаю, вряд ли попадает под это определение.