Сильная и независимая

— Ну, все… Ну, ладно тебе… Ник, блин, подгони машину.

— Я-а-а не могу уехать. Надо закрыть с-салон.

— Там работает опергруппа. Я поручу, чтобы кто-нибудь завез ключ.

Кажется, я говорила, что не смогла бы быть с человеком, который все за тебя решает? Что ж… Официально заявляю — я ошибалась. Это необыкновенное ощущение. Чистый кайф. Просто на хрен все отпустить, ни о чем не думать, не беспокоиться, не переживать…

Плавный ход машины укачивает. Это что-то невероятно роскошное. Может, даже аж целый роллс-ройс. Так бы ехала и ехала. Ни о чем не думая. Все равно куда.

Кажется, Наумов говорил с кем-то по телефону. Но в охватившем меня оцепенении я не могу расслышать подробностей.

— Юля! Приехали. Пойдем.

А следовать командам — это запросто.

Неуклюже выползаю в любезно распахнутую дверь. Делаю пару шагов и останавливаюсь — не понимая, где мы.

— Это не мой дом.

— Тебе не надо сейчас домой, — отрезает Наумов, не сбавляя шага. Кто я такая, чтобы с ним спорить? Пожимаю плечами, увязываясь следом. Молча заходим в лифт.

— А что надо? — откашливаюсь, когда цифры на табло начинают отсчитывать этажи.

— Да ничего. Просто отдохни. Мои люди займутся случившимся. Почувствуешь себя лучше — дашь показания.

— Против Семена? — нахмурившись, уточняю я. Лифт с мягким толчком останавливается. Но, видно, меня так обесточили события минувшего дня, что даже этого толчка достаточно, чтобы сбить меня с ног. Охнув, нелепо заваливаюсь на Наумова. Тот машинально прижимает меня к себе. Наши взгляды встречаются.

— А ты не хочешь, чтобы он понес наказание за то, что сделал?

Откашливаюсь.

— Мне его жаль.

— Начинается…

— Нет, вы меня не так поняли. Как бы мне не было его жаль, я считаю, что он должен ответить за свой поступок.

Пробежавшись еще раз по моему лицу взглядом, Наумов кивает. И отходит в сторону, чтобы выпустить меня из лифта первой. Ко всему прочему он еще и джентльмен. Ну, просто, блин, идеальный мужчина.

Дверь в квартиру Наумов открывает ключ-картой. Я стаскиваю обувь и, открыв рот, подхожу к окну. Я бывала в куче самых разных мест с отличными видовыми характеристиками, но ни в одном из этих мест я не видела такой грандиозной круговой панорамы.

— Сколько здесь окон?

— Во всей квартире? Кажется, четырнадцать.

Стоит ли говорить, что все они в пол?

— Очень красиво.

— Да, я поэтому и купил этот пентхаус. Вот, — Наумов отворачивается к стене, скрытая панель отъезжает в сторону, открывая довольно просторный бар. — Чего тебе плеснуть? Кажется, ситуация располагает к напиткам покрепче, как думаешь?

— Я после того случая не пью. Хватит.

— Нашла из-за чего отказываться от вина.

— Вы ценитель?

— Кое-что понимаю.

Я обхватываю плечи и снова отворачиваюсь к окну. Как-то совсем не вяжется с этим мужчиной словосочетание «кое-что». Почему-то кажется, что если он за что-то берется, то изучает этот вопрос вдоль и поперек.

— Если можно, я лучше выпью чая.

— Можно. Почему нет? Если хочешь, можешь освежиться… — Наумов кивает в полумрак коридора. Ох, наверное, совсем дело плохо, раз уж он намекает на необходимость привести себя в порядок…

— Конечно, спасибо.

Первым делом подлетаю к зеркалу. Ну, в общем-то, ничего страшного. Смыть остатки макияжа — и ладно. В конце концов, я не эскортница — мне не надо беспокоиться о том, как я выгляжу. Хотя то, что Наумов привез меня к себе, несколько сбивает с толку. Не настолько мы с ним близки.

Наклоняюсь, чтобы умыться, не заляпав столешницу. И ойкаю, хватаясь за бок. Ах ты ж черт! Я совсем забыла, что меня пырнули…

В панике стаскиваю пиджак, задираю шелковый топ и… боясь, что отключусь, зову:

— Наум!

Глава 12

Час спустя я с заштопанным боком лежу на наглаженных до хруста простынях и прислушиваюсь к звукам, доносящимся из гостиной. Кажется, мужчины решают пропустить по стаканчику для успокоения нервов. Говоря о мужчинах, я имею в виду самого олигарха и его знакомого хирурга, который, по счастливой случайности, живет в этом же доме. Понятия не имею, при каких обстоятельствах они познакомились, но когда Наум Наумыч увидел мой порезанный бок, у него не возникло вопросов, к кому обращаться.

— Рана поверхностная. Опасности не несет. Сделаем пару стежков, и будете как новенькая, — заявляет врач после короткого осмотра. От звонка олигарха соседу-хирургу до его появления проходит не больше пяти минут.

Теперь я могу похвастаться, что меня заштопали наживую. Как героя боевика. Отголоском истерики с губ срывается влажный смешок. Зарываюсь носом в обалденно пахнущую подушку и делаю глубокий-глубокий вдох.

Из гостиной доносится взрыв хохота. Мне бы, может, тоже хотелось присоединиться к веселью, а не лежать здесь, исполняя предписания врача. Сам же сказал — рана поверхностная, но все туда же, дескать, отдыхайте, Юлия Владиславовна. А как тут отдохнешь после такой встряски? Сна ни в одном глазу. Даже в таких вот королевских условиях.

Переворачиваюсь на не пострадавший бок. По счастью, именно с этой стороны расположены окна. А из них… Из них, да, открывается совершенно потрясающий вид. Но у меня перед глазами стоит побледневшая физиономия Наумова, когда он пришел на мой зов и понял, что случилось. Может, он крови боится? Или же мне просто показалось, что его реакция была какой-то уж слишком бурной? Ведь… Ну сколько там его ступор длился? Секунду? Две? Да, скорее всего, показалось. Или же он просто не ожидал увидеть меня полуголой.

Ой, Юля, чего он там не видел! Ты, конечно, хороша, тут никто не спорит, но такого сиськами не удивить. Да ты, вроде как, к этому и не стремилась.

Точно! На кой оно мне?

Вот именно.

Просто он меня спас, и я… неизбежно этим прониклась. Теперь вот, лежу, внемлю его резкому голосу… Додумываю, чего нет. Смешно.

Кажется, хлопает дверь. Мой врач уходит? До звона в ушах вслушиваюсь в тишину. Шаги? О, да. И они приближаются. Что бы это значило? Может, мне дан шанс поблагодарить Наумова за все, что он для меня сделал? Ну, или принести извинения за хаос, что я внесла в его жизнь. Ясно же, что не так он хотел провести этот вечер.

Звук шагов выкручивается на максимум и стихает. Почему он молчит? Неужто думает, что я сплю?

Плавно перекатываюсь на спину и, опираясь на локоть, осторожно приподнимаюсь.

— Я не сплю. Заходите, — выпаливаю прежде, чем понимаю, насколько нелепо и, возможно, даже неуместно звучит мое приглашение.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — отвечаю, стараясь не выдать легкую неуверенность в моем голосе.

— Температуры нет? Павел Николаевич сказал, что может подняться.