Сильнее всех преград

– Только не обижайся! Я ничего не могу поделать, – Астория коснулась его руки в знак поддержки. Корнер внезапно схватил её за запястье и с тоской посмотрел в глаза:

– Ты ведь свободна, так? Что тогда тебе мешает быть со мной?

– Послушай, – Астории было неуютно оттого, что он держал её, но вырываться она не хотела, чтобы окончательно его не обидеть, – я считаю, что жестоко давать бесплодные надежды. Я не смогу относиться к тебе как-то иначе, чем сейчас. Зачем тогда мучиться нам обоим?

– Я мучился оттого, что год не решался тебе сказать о своих чувствах.

Астория молчала, не зная что ответить и желая провалиться сквозь землю. Она была уверена, что Майкл испытывает к ней не более чем простую симпатию: в его глазах не было настоящей любви, не было того, что она видела в глазах Драко... Нужно было как-то закончить этот тягостный разговор, и она вежливо, но твёрдо сказала:

– Майкл, ты для меня всегда будешь хорошим товарищем, но никогда не станешь кем-то большим. Это уже не изменить. Ты замечательный парень, и, насколько я знаю, ты нравишься нескольким девочкам с моего курса...

– Мне нужна ты.

С этими словами он сжал напоследок руку Астории и стремительно покинул беседку.

Хотя Астория и обещала Дафне зайти в ближайшее время, ей это не удалось ни в этот день, ни на следующий. После разговора с Корнером она отправилась разбирать вещи, и помогать ей вызвалась Джинни.

– Я же знаю, что это всего лишь предлог, – подмигнула ей Астория, когда они вошли в спальню. – Меня не обманешь.

– Ну, давай, выкладывай, что он сказал? Вы будете вместе? – Джинни так и прыгала вокруг Астории, распределяя её вещи с помощью волшебной палочки.

– Нет, конечно, – спокойно ответила та.

Джинни сузила глаза:

– Как это “нет”? А я тут уже приготовилась...

Астория серьёзно посмотрела на неё:

– Я же говорила тебе, что он не нравится мне как парень.

– И ты всю жизнь собираешься быть одна? – Джинни так резко остановилась, что грива рыжих волос захлестнула её лицо. – Слушай, мне было чертовски плохо из-за расставания с Гарри, я проплакала пол-лета! Но я всё равно уверена, что те счастливые недели, те украденные у судьбы часы, что мы провели в конце прошлого года, стоили этих страданий! А ты даже не хочешь узнать, каково это – любить!

– Джинни... – Астория удивилась такому напору, но быстро сообразила, что за ним скрываются те самые страдания, которые пришлось пережить её лучшей подруге. И словно в подтверждение этой догадки, Джинни вдруг судорожно вздохнула, опустилась на кровать, и из её глаз хлынули слёзы.

– Почему, почему всё так? – выдавливала она сквозь рыдания; её плечи тряслись, она была настолько подавлена, что Астория растерялась. В таком состоянии она не видела Джинни никогда.

– Джинни, милая, – тихо сказала она, осторожно садясь рядом и обнимая подругу. Всхлипы стали повторяться чаще, но трястись Джинни перестала.

– Астория, мне так плохо... Я не знаю, где он, не знаю, жив ли он вообще! Я ведь... я по-прежнему...

– Угораздило же тебя влюбиться в героя, – с улыбкой сказала та.

– Да уж... – Джинни тоже слегка улыбнулась, вытирая слёзы рукавом. – Прости, это у меня накопилось... Весь этот месяц я как на иголках.

– Даже не думай извиняться.

– Как хорошо, что у меня есть такая подруга как ты...

В понедельник утром прямо посреди урока зельеварения в класс вошёл мрачный мужчина среднего роста с неприятным, отталкивающим выражением лица. От него так и веяло Тёмной магией. Астории при его виде стало не по себе, и только она собралась спросить сидящую рядом Демельзу Робинс, кто это такой, как та легонько пихнула её в плечо:

– Это Амикус Кэрроу, – с неподдельным ужасом в голосе прошептала она. – Мерлинова борода, что ему здесь понадобилось?

– Профессор Слизнорт, я заберу у вас ученицу, – сиплым голосом произнёс Кэрроу скорее требовательно, чем вопросительно.

– Да, пожалуй... – видно было, что бедняга Слизнорт тоже не в восторге от этого визита. – Мы уже прошли тему урока и, я думаю...

Кэрроу, не дожидаясь, пока профессор зельеварения закончит с ответом, нашёл глазами Асторию и уставился прямо ей в глаза. Внутри у неё похолодело.

– Гринграсс, за мной.

Одарив её самым презрительным взглядом, какой она встречала в своей жизни, он круто развернулся и вышел. Собирая учебники в сумку, Астория посмотрела на Слизнорта, как бы спрашивая разрешения, и тот суетливо замахал руками, в которых держал наполненные ингредиентами склянки, тем самым поторапливая её.

– Ничего не бойся, – шепнула Джинни, когда Астория проходила мимо её парты. – Они у нас ещё попляшут.

В коридоре её ожидали сёстры Патил: они переминались с ноги на ногу, явно нервничая. Кэрроу недовольно посмотрел на всех троих и хмыкнул.

– Мне с вами возиться некогда, лучше я поручу это кому-нибудь.

Он быстро пошёл по коридору, на ходу доставая из кармана свёрток пергамента и бубня себе под нос:

– Так, опоздание в школу на четыре недели... что бы такое придумать?

Астория переглянулась с близняшками, в глазах которых застыл ледяной страх. Пытаясь их поддержать, она тихо прошептала:

– Джинни сказала ничего не бояться.

– Мы, конечно, попробуем... – дрожащим голосом ответила Падма.

– Ну-ка заткнулись! – хрипло заорал Кэрроу. Девушки чуть не подпрыгнули от неожиданности. Он уже подошёл к классу на четвёртом этаже, где раньше всегда преподавалась защита от Тёмных искусств. Стояла жуткая тишина, как будто на много миль вокруг не было ни единой живой души. «Наверное, рядом с такими и правда умирает всё живое, – подумала Астория, – кого же он мне напоминает?.. Ах, точно. Дементоров».

В этот момент Кэрроу распахнул дверь класса и прямо с порога пробасил:

– Кто желает наказать трёх непослушных идиоток, пропустивших месяц учёбы?

Раздались несколько голосов, среди которых Астория различила ужасный вопль сестры. Дафна, разумеется, сразу поняла, о ком идёт речь.

«Боже, ну за что ей это? – спрашивала Астория сама себя, сходя с ума оттого, что их с Дафной разделяла какая-то стена, но они не могли помочь друг другу. – С первых же дней в школе я заставляю её страдать...»

– Профессор, я готов, – послышался совсем рядом насмешливый голос, и Астория разглядела в дверном проёме Теодора Нотта, сына одного из самых верных последователей Волан-де-Морта.

– Ну всё... – произнесла Парвати упавшим голосом. – Этот с нас три шкуры снимет. Лаванда говорила, он чуть ли не довёл до сумасшествия Джимми Пикса.

– Их лучше побить? Или сразу Круциатусом? – глумливо ухмыляясь, спрашивал Нотт у Кэрроу, но на самом деле эти слова предназначались совсем не ему.

– Я думаю, лучше связать и оставить где-нибудь на несколько часов, – раздался знакомый голос, и Астория оперлась о стену, чтобы не сползти вниз.