Сильнее всех преград

– Как же здорово, что вы сопротивляетесь, – с энтузиазмом добавила Дафна, возвращаясь и ставя полный поднос на подлокотник кресла. – Я так горжусь тобой, сестрёнка.

Астория застенчиво улыбнулась и перевела взгляд с Драко на стены спальни.

– А нас... не могут подслушать? – настороженно спросила она.

– Нет, – Блейз махнул рукой так, что крошки от печенья разлетелись по ковру, – мы наложили всякие защитные чары на комнату. Так что не бойся.

– Была бы наша воля, мы бы присоединились к вам, – в глазах Дафны так и прыгали бесенята, – но на сей раз нам приходится испытывать на себе недостатки своего факультета.

– Да уж, – кивнул Драко.

– Да ладно! – с набитым ртом выпалил Блейз. – Ты бы встал на сторону Поттера?!

– Чему ты удивляешься? Это не только сторона конкретно Поттера, это сторона светлых сил.

– А, ну тогда... – Блейз не договорил, сделав какой-то вывод про себя, и снова широко улыбнулся: – Есть какие-нибудь новости о надежде волшебного мира? Я слышал, их троих чуть не поймали в Министерстве!

Дафна ахнула.

– Они что, с ума сошли? В такое время – в Министерство?

– Они сумели улизнуть, – поспешила успокоить её Астория. – Я знаю не больше вашего, даже Джинни не в курсе... Серьёзно, Блейз, не смотри на меня так!

Блейз глотнул сливочного пива и скептически поднял бровь:

– Я понял. Ты просто не доверяешь этим стенам. Думаешь, за нами шпионят.

Дафна и Драко с негодованием посмотрели на него; последний даже пихнул его в плечо. Асторию, напротив, разобрал смех.

– А вас ещё не подозревают в тайной связи с ОД? – иронично спросила она у Блейза.

– Ну... – замялся он, – тут прикрытием служат ваши с Дафной родственные узы. Никто же не считает ваше общение подозрительным. А я, как приложение к ней, тоже вхожу в круг доверия.

– А о Драко никто и не догадывается, – подхватила Дафна. – Господи, вы же, наверное, хотите поговорить наедине. Блейз, пойдём в общую гостиную, избавь ребят от наслаждения твоим обществом хоть на полчаса.

– Да не стоит, Дафна, – решительно сказал Драко, вставая, – мы лучше прогуляемся. Сейчас уже темно, и нас никто не заметит во дворе. Ты тепло одета?

Астория кивнула; её сердце вновь ухнуло куда-то в живот от предвкушения разговора с Драко тет-а-тет.

– Хорошо. Не волнуйся, – обратился он к Дафне, – я доставлю её в целости и сохранности.

– Да я знаю. Главное, вернитесь до десяти. Ни тебе, ни ей не нужны проблемы с нашей так называемой властью.

– Не беспокойся, – повторил Драко и повернулся к Астории, – мы с Блейзом – эй, собирайся, обжора – выйдем через проход, который ведёт на задний школьный двор. Ты выходи минут пятнадцать спустя через парадную дверь. Встретимся у мозаичной колонны.

Когда Астория подошла к величественной колонне, на которой мозаикой были выложены символы всех факультетов Хогвартса, Драко стоял там, в тени, почти невидимый. Астория хотела что-то сказать, но он сделал знак вести себя тихо. Она замерла, осторожно оглядываясь. Мимо них, футов в двадцати, прошла группа младшекурсников – если бы не свет палочек, Астория ни за что не сумела бы разглядеть их лица. Октябрьская тьма была, пожалуй, ещё непрогляднее и чернее мартовской. Голоса ребят вскоре затихли вдалеке, но Драко решил удостовериться. Направив палочку в самую тёмную точку двора, он прошептал:

– Гоменум Ревелио.

Ничего не произошло. Значит, поблизости никого не было. Тогда они молча вышли из укрытия. Палочки у обоих были наготове. По какой-то негласной договорённости они пересекли задний двор и свернули к теплицам, где всегда проходили уроки травологии. У Астории сердце замирало одновременно и от того, что Драко был рядом, и от ставшего таким частым в последнее время ощущения опасности и риска. Когда они добрались до оранжерей профессора Стебль, Драко наконец заговорил:

– Вы не сообщали Смиту о планах Отряда?

– Нет, он даже не знает, что Отряд восстановлен, – Астория покачала головой, готовая к подобной теме разговора: утренняя записка дала понять, что романтического вечера при свечах не предвидится. – Почему ты предупреждаешь именно о нём?

– Скорее всего, он предаст вас, если узнает. Помнишь, Кэти Белл в прошлом году получила проклятое ожерелье? Ей дала его Розмерта, владелица «Сладкого королевства».

Астория нетерпеливо кивнула.

– Я наложил на неё заклятие Империус...

– Я так и думала!

Драко поморщился; ему было не особо приятно вспоминать эти события.

– ...причём на довольно длительное время. Для того, чтобы давать Розмерте указания и как-то связываться с ней, мне нужно было удобное и не бросающееся в глаза средство. Смит рассказал мне про зачарованные монеты и отдал свою.

Астория удивлённо посмотрела на него.

– А вторая? Для общения же нужны две монеты.

– Амбридж, – с отвращением сказал Драко, – изъяла монету у этой Эджком, которая вас выдала, и дала мне. Я уже тогда знал, как вы в ОД общаетесь между собой. Кстати, потрясающая идея! Всяко Гермионы Грейнджер?

– Конечно, – прищурилась Астория. Они остановились возле одной из теплиц, дверь в которую была открыта, очевидно, для проветривания, и повернулись друг к другу лицом. Астория сгорала от желания прикоснуться к Драко, но он как будто этого не замечал.

– В общем, Смиту нельзя доверять, – заключил он.

– Спасибо, – сказала Астория как можно ласковее. Он посмотрел на неё, усмехнувшись, и добавил:

– Я рад хоть чем-то помочь Отряду. Пожалуй, я горжусь тобой не меньше, чем Дафна. Вы молодцы, сопротивляетесь Тёмным силам, боретесь с Ты-Знаешь-Кем...

– Поцелуй меня, Драко, – внезапно сказала Астория, не в силах больше стоять так близко от него и говорить то о каком-то пуффендуйце, то о Волан-де-Морте.

Малфой только и ждал этой просьбы, а потому впился в её губы с такой страстью, что земля ушла у неё из-под ног. Она ответила на его поцелуй, тихо застонав от блаженства, и обвила его шею. Драко свободной рукой пробрался под её мантию и обнял за талию, прижимая к себе. Её близость, нежность её губ и учащённое дыхание сводили с ума. Он засунул палочку в карман брюк, и вторая рука потянулась к застёжкам на мантии Астории. Она позволяла ему всё больше: его прохладные пальцы проникли под жилет и рубашку и коснулись разгорячённого тела. Снова раздался стон, уже более громкий, и Драко понял, что вот-вот переступит грань между самоконтролем и безумием.