Синдром счастливой куклы

Я много лет жила в скорлупе, в собственном, полном боли мире, и понятия не имела, насколько велик мир реальный.

Наша страна огромна, масштабы пугают. Но в каждом населенном пункте встречаются отголоски родных мест — архитектура старых зданий, грязные подворотни, серые панельки и купола храмов, и даже через сутки пути эти просторы все равно остаются моей родиной…

Наконец навигатор уводит нас влево, из-за поворота выплывает постамент с гигантским ржавым снопом колосьев, надписью «Добро пожаловать» и «бородатым» годом основания станицы.

Дейзи глушит мотор, отпускает руль и вытирает руки о джинсы, Ками увлеченно вертит башкой, Никодим удовлетворенно потягивается и хрустит суставами. Юра натягивает мотивирующую улыбку, достает телефон и, углубившись в «Википедию», проводит краткий экскурс в историю населенного пункта.

Я ожидала увидеть маленькую глухую деревню, но станица оказалась совершенно иной — сетевые магазины, православная церковь, школа, детский сад, несколько пятиэтажек и частный сектор — разноцветные крыши, заборчики и яркие пятна клумб на пригорке и в низине у широкой реки.

Оставляем авто на стоянке у Вечного огня и танка «Т-34» и, ковыляя на затекших ногах, вваливаемся в кафешку неподалеку — женщины за прилавком удивленно рассматривают делегацию разномастных придурков в авангарде со мной, напяливают на лица медицинские маски и озираются в поисках охранника.

Я выступаю спонсором завтраков, обедов и ужинов, а также досуга и бензина, и мысленно благодарю маму и папу за щедрость — подносы ломятся от тарелок и стаканов — и, чтобы уместить все изобилие купленного нами хавчика, приходится сдвинуть два столика.

От недосыпа и паники подташнивает, еда не лезет в глотку, но я весело смеюсь вместе с ребятами. Мы обязательно его найдем…

— Разделимся! — предлагает Юра, дожевав салат из свежей капусты. — Мы не знаем, где он живет — придется спрашивать у местных. Так у нас будет больше шансов найти его до заката солнца. Хз, как у них тут с криминогенной обстановкой по ночам…

Он высыпает на ладонь шесть зубочисток, ломает и зажимает в пальцах. Мне везет как утопленнику — обломок такой же длины выпадает сумасшедшей Свете…

На улице я всячески сигнализирую Юре, что надо пересмотреть результаты жеребьевки, но он возвещает, что так распорядился его величество случай и, набросив на башку капюшон, отваливает с Никодимом в старые дворы.

Дейзи и Ками, помахав нам ручкой, уходят в противоположном направлении, а Света, балансируя на пятнадцатисантиметровых шпильках, канает в сторону частного сектора, и я бросаюсь вдогонку.

Над разбитым, поросшим травой тротуаром нависают высокие заборы, за ними раздается зловещий звон цепей и громоподобный лай собак. Тут стремно, и нет ни души, но за любым из этих заборов может прятаться мрачный дом Ярика, и я, обливаясь потом, спешу вперед.

Полуденное солнце немилосердно палит, горячий ветер обжигает кожу, мучает адская жажда, и я проклинаю пиво, выпитое ночью у костра.

Мы преследуем редких прохожих, показываем видео с Яриком, самые четкие скрины и фото с листовок, но никто не знает этого парня, а имя его никому ни о чем не говорит.

День катится к закату, тени удлиняются, я впадаю в отчаяние…

А что, если я ошиблась? Его здесь нет или есть другая одноименная станица? Опустившись на траву, я курю одну за одной и ожесточенно тру виски.

Но что-то не вяжется.

Страх в глазах.

Местные прекрасно понимают, о ком идет речь, но настолько боятся уже полгода мертвого отчима Ярика и его обширных связей, что дружно молчат…

— Что же делать? — потеряв всякую надежду, спрашиваю я у пустоты, и Света толкает меня в спину.

— Искать, дор-рогая, искать!

Кустарники в конце улицы расступаются, за ними блестит зеркало тихой полноводной реки, на берегу отдыхает компания девочек — примерно наших ровесниц. Переглянувшись, мы тащимся к ним, достаем телефоны, но оба чуда техники как по команде выдают красный индикатор заряда батареи и подыхают.

От безнадеги поводит, но я сбрасываю с плеча рюкзак и нахожу в нем косметический карандаш и мятую салфетку. Дрожащими пальцами расправляю ее и быстро набрасываю портрет Ярика — его черты навсегда запечатлены памятью, его легко рисовать…

— Мы разыскиваем этого парня… Знаете, где он живет?

— Это Ярослав, мальчик из общины, — кивают девушки в купальниках, и я готова каждую из них расцеловать. — Он был нашим одноклассником. А потом пропал… Его до сих пор не нашли. Все думают, что его убил отчим. А что, разве это не так?

Неужели Ярика здесь действительно нет?.. Меня накрывает волной ужаса.

Но упрямое сердце подсказывает, что мы на верном пути — он и при нормальных раскладах не показывался на улицах, и едва ли выйдет в люди теперь, когда разочаровался в том, во что верил.

Девушки подробно объясняют, как пройти к его дому, и даже рисуют схему все тем же карандашом на обороте салфетки.

Кожа зудит от солнечных ожогов, от дурного волнения и усталости кружится голова…

— Пошли, кр-расавица! — Света мощной дланью хватает меня за локоть и щелкает пузырем малиновй жвачки. — Это близко.

— Почему ты вечно помогаешь мне?

— Потому что ты наконец бр-росила Юру! — обкуренно скалится она. — Спасибо. Совсем скоро он станет моим.

«…И заполучит флэт с крутой аппаратурой…» — продолжаю про себя, и вдруг понимаю, что Юра рассмотрит ее предложение. И наверняка примет — эти психи созданы друг для друга.

Ко мне возвращается присутствие духа, губы растягиваются в глупой улыбке, но в зарослях яблонь показывается трехметровый глухой забор с развешанными по периметру камерами, и я превращаюсь в развалину.

Острым ведьминским ногтем Света нажимает на кнопку звонка, но во дворе стоит зловещая тишина… Света снова и снова терзает звонок, шепчет что-то под нос и психует, и железная створка вдруг с гулом и грохотом раскрывается.

Матерюсь от испуга и едва не падаю — в проеме появляется высокий парень в коричневой, наглухо застегнутой рубашке с длинными рукавами и шапочке с отворотом. Это может быть кто угодно, только не Ярик… Но это именно он.

Его тепло было рядом со мной. Оно было во мне. Оно согревало, сияло всеми цветами радуги и возвращало к жизни.