Синдром вечного возвращения

— Вы не понимаете! — обращается он непосредственно к Уньёктти. — Это — пришельцы из другого мира! — поняв, что перегнул с Эфиром, Хабартш возвращается к предыдущей, основной и насущной проблеме. — Очевидно же! — но судя по вновь охватившему Уньёктти ступору, для него это отнюдь не бесспорно. — Я уже работал по этой теме — в рамках моей деятельности в Карамюсте. Вы ведь читали об этом — кое-что я публиковал…

— Да, разумеется… — учтиво согласился Уньёктти, так, будто успокаивая буйно помешанного.

— Характер эфирных колебаний — как тех, с которыми работал я, так и принятых вашим наблюдариумом — явно говорит в пользу разумной природы их возникновения. Не хаотичный шум, как вы заметили, а строгая последовательность неких условностей. Разве нет?

— Ну, может быть… — неопределённо отвечает Уньёктти, примеряясь, как бы помягче разрешить ситуацию.

— Сигнал — так нужно определить это событие! — убеждённо продолжает Хабартш. — Послание — признак мысли. Но говорить о лампиридах…

— Непозволительно! — услужливо поддакнул главный книжник.

— Сможем ли мы понять друг друга? — не встретив поддержки, Хабартш переходит на упадочнический тон. — Ведь они — пришельцы — бесспорно, преодолели немыслимое в нашем понимании расстояние! Чудовищный по протяжённости путь. И такое же расстояние должно разделять нас в развитии и мировоззрении, — Хабартш устало опускает руки, будто ничего их уже не сможет спасти. — Пропасть между ними, прибывшими из неведомых глубин Эфира, и нами, жителями заштатного Таугана…

— Книжный подход! — не к месту брякнул Уньёктти, вероятно, не уловив общий ход рассуждений Хабартша.

— Захотят ли они вообще с нами разговаривать? Будет ли о чём поговорить? Или пойдут своей дорогой? Не желая терять времени на дремучих обитателей провинциального мира… Вот в чём вопрос! — подвёл итог Хабартш.

Он обвёл взглядом присутствующих и по их лицам определил, что спокойно спать сегодня никто из них не сможет.

16. Хитроумная инициатива

Марава потянулся и зевнул — широко и несообразно столь важному моменту. Впрочем, можно ли обвинять в легкомысленности и расстроенном внимании человека, которого только что разбудили от криосна? К тому же — сбросили на него тяжёлую бомбу абсолютно дикой и неудобоваримой информации, отчего он растерянно хлопает глазами.

Марава и сам смущён, по виду — будто извиняется за свою несобранность и стесняется тугой сообразительности. Но с физиологией совладать не получается, Марава вновь зевает, разминаясь, вытягивает локти в стороны, взгляд при этом заметно туманится.

Он изо всех сил сопротивляется дурманящим объятиям посткриосна. Поминутно оглядывается, с удивлением рассматривая узкий вытянутый проход, который служит чем-то вроде холла перед криоблоком, так, будто очутился здесь впервые.

Нормальная, в принципе, реакция, — подумал сидящий напротив него Эрнст. Всегда так бывает.

— Брр… — подбадривая себя, произносит Марава. — Не могу понять, — силится разогнать остатки сна. — Наша цивилизация погибла?

— Я этого не говорил, — уклонился от прямого ответа Эрнст. — Но это возможно.

— Ну и дела… — зевает Марава, хотя глаза у него уже живые и озабоченные. — Ну, вы даёте… — только и нашёлся он, будто происходящее — прямая недоработка Эрнста.

Мараву умники выбрал потому, что он из старых. Один из самых опытных дежурных, хотя до сих пор довольствуется вторым квалификационным классом. Марава — свой и в понимании Эрнста — однозначно хороший. Кристально чистой морали, рьяный сторонник субординации, активный приверженец порядка, пусть иногда тянет его на геройство или мальчишество.

А ещё, Марава, как правило, спокоен, лишь временами — импульсивен, но это даже к лучшему. Тем более — в создавшемся положении.

Эта мысль возвращает Эрнста к объективной реальности, к необходимости высказать Мараве предположения о случившемся заговоре, однако того, кажется, больше интересует Полярия и её обитатели. И угораздило же Эрнста начать именно с этого!

— Но на планете кто-то живёт? — задумался Марава. — Кто это вообще такие?

— Ты знаешь, мне кажется, это вообще не люди, — ляпнул Эрнст.

— Ого! — Марава встаёт, чуть пошатываясь, делает несколько шагов. — Почему ты так решил?

Однако Эрнст затрудняется с ответом. Сказал это сгоряча, у него такое бывает, как говорится — сморозил не подумав. Довольно часто высказывает смелые, если не сказать — безрассудные, предположения.

— Какова активность на планете? — Марава делает несколько приседаний, и даётся это ему с трудом. — Что за чёрт?.. — бурчит он, чуть не шлёпнувшись на пол. — Глубокая, должно быть, была заморозка… Давно такого не было… Или я просто уже слишком стар?..

Тут он, конечно, кривит душой в расчёте на дружеское возражение со стороны Эрнста, которое бы его приободрило. Но тот молчит, находясь в плену снедающих его сомнений и противоречий.

— Уже не тот… — не дождавшись одолжения от собеседника, сам себе усмехается Марава.

На самом деле, ему нет и тридцати (по личному времени, разумеется — по счётчику, который есть у каждого путешествующего подпространственными тоннелями), он ещё молод, вполне спортивен и почти без вредных привычек. Что же касается его замечания насчёт глубокой заморозки (как они между собой называет технологию криосна), то тут он не далёк от истины.

Плавный переход ко второй части разговора, — подумал Эрнст, решив, однако, дождаться окончания зарядки, которую предпринял Марава.

Пока Вальтер ошивался в районе рубки, следя за деятельностью и перемещениями команды вице-командора, Эрнст исполнил активную часть плана. Хотя задача Вальтера тоже не из простых — отвлечь внимание дежурных от возможных сработок сигнальной системы, а при обнаружении постороннего в криоблоке постараться сдержать их рвение — миссия Эрнста, пожалуй, сложнее. Определённо, не прохлаждается: задействовав ручное управление, он активировал процедуру пробуждения в капсуле Маравы, а теперь ещё и объяснять ему.