Синдром вечного возвращения

— Да, — соглашается первый. — И не только насчёт Шелпоша: есть тут у меня одно подозрение относительно его связи с… — продолжил он, но перехватив внимательный взгляд Тине, заканчивать не стал, а лишь холодно кинул: — Я ничего не заказывал! — после чего вновь обратился к коллеге: — Идём, выловим его, пока опять куда-нибудь не убежал! — призывает он и даже приподнимается со своего места.

А Авикиом понимает, что теперь уж точно нужно их как-то задержать. Нелепый и беспечный дозорный провалит дело, не сможет совладать, не выдав себя и свою ценную ношу.

Тине не просто, а на решение у него — всего несколько мгновений. Дыханье перехватывает, а руки дрожат от вынужденного промедления. Есть у него один вариант, который он откладывал на самый крайний случай.

И похоже, этот самый случай сейчас наступил…

18. Гражданин Таугана

Он так долго к этому шёл, что потерялся в перипетиях пути. Так много думал об этом, что забыл, с чего начал. Представлял себе детали и обстоятельства высокого события, судьбоносное значение и вероятные последствия. Волнующая, возможная когда-нибудь в будущем встреча вызывала в обычно сдержанном книжнике настоящую бурю эмоций, настолько, что он как-то пропустил сам момент — момент осознания.

Осознание того, что она, высокая встреча, не возможна, а уже почти состоялась. Происходит прямо у него на глазах, а не в каком-то отдалённом будущем.

Здесь и сейчас.

И никакого ажиотажа. Всегда так и бывает, — размышляет Хабартш. Думаешь, представляешь себе, проецируешь наиболее вероятные сценарии развития событий. А когда это случается в действительности, то проходит как-то мимо — никакого тебе восторга или хотя бы волнения.

Даже обыденно, как-то буднично, — констатирует он, заполняя фольгу замысловатыми символами.

По всей видимости, встреча в эфире произошла, но не было никакого столкновения. По всем признакам, объект находится в непосредственной близости от Таугана. Совсем рядом, а сигнал от него приходит теперь намного чаще, сменив периоды молчания на более короткие. По несколько раз в сутки, со строго соблюдаемыми интервалами служащие наблюдариума принимают позывные звёздного странника.

Он вращается вокруг Таугана, — высказал спорную идею Хабартш, и его заявлениям уже почти никто не удивляется. После вчерашнего даже Уньёктти не решается с ним спорить, а только сторонится Хабартша — по крайней мере, ему так показалось.

Объект приблизился вплотную к планете, а теперь движется вокруг неё, — считает приглашённый в наблюдариум звездочёт, хотя понять механику происходящего даже ему не под силу.

Понятийные способности вычислительной науки не позволяют соорудить вразумительную модель, которая описывала бы поведение эфирного гостя — хотя бы приблизительно. Его траектории не вмещаются в известные законы фундаментальной книжности, а у местных звездочётов вызывают и вовсе нечто вроде благоговейного трепета.

Приглядываются к Хабартшу. Он и раньше ощущал на себе косые взгляды, но теперь это почти открытая враждебность. Временами ему кажется, что они его боятся — что он опять что-нибудь сказанёт, выскажет такое, отчего у них чуть ли не кровь в жилах стынет.

Думать нужно о другом, о том, как начать контакт, а вместо этого Хабартша периодически охватывают панические атаки — ему кажется, что вот сейчас дверь в его келью откроется, и на порог ступят серые плащи. С ними будет Уньёктти и ещё кто-нибудь из его окружения. Скажут, что на этом приглашение заканчивается, так же как и сотрудничество с приезжим книжником. И всему конец…

Главное — чтобы не изолировали, — думает Хабартш, в бешеном ритме выписывая мудрёные символы и вычисления.

Могут. Ну безусловно, могут, — нагоняет на самого себя ужасы одинокий звездочёт, стараясь ускориться в своей работе. Он печалится, что почти ничего не успел, а местные подозревают его в том, что он опять что-то надумал.

Ведь догадываются, а тут ещё и он допустил неосторожность — пообещал Уньёктти результаты, к тому же, в кратчайшие сроки. Чем руководствовался, принимая такие обязательства? Что на этот счёт должен был подумать Уньёктти? Да и серые плащи его слышали, а теперь, небось, вообразили себе неизвестно что. Обдумывают, как бы потише обставить. Нейтрализовать Хабартша так, чтобы никто не услышал, иначе натворит чего-нибудь, — в таком смысле должны планировать сейчас служащие безопасности.

Он вспоминает сегодняшнее дневное совещание — странное такое, если не сказать — с каким-то тайным умыслом. Подозрительное сборище, он долго ломал голову, зачем его пригласили, ведь речь шла о непонятных и далёких Хабартшу делах.

И как вытянулись у всех лица, когда он не сдержался и начал рассказывать им о кодировке, которую он почти было раскусил. Зря, наверное… Да не наверное, а точно — зря! — упрекает себя самокритичный звездочёт. Очень зря он им открылся, не ожидали они такого, а услышав, с ещё большим непониманием и недоверием стали на него глядеть.

Ведь поведал он им о том, что вплотную приблизился к разгадке полученного от объекта сигнала, а лучше бы было, конечно, утаить.

Но он взял и рассказал, что сигнал от звёздного странника донельзя напоминает кодировку, которую использовали неведомые вещатели, чьё послание Хабартш изучал в родной Карамюсте. И про то, как почти то же самое видел на артефактах, обследованием коих занимался в последние месяцы…

Нет, не стоило. Не нужно было затевать разговор. Выступление вышло стихийным и абсолютно ненужным.

Общность трёх источников, — говорил он, — очевидна. Используемый во всех трёх посланиях язык — един, и Хабартш уже окрестил его звёздным.

Большая часть послания, правда, до сих пор не понятна — ни Хабартшу, ни любому другому книжнику на всём Таугане, даже если бы он кому-то и показал сам текст. Но это его не смущает, отчаянный звездочёт считает это временными трудностями и вообще — интересной задачей.

И как ему хотелось бы обсудить. Найти одного здравомыслящего в этой толпе, и чтобы он помог Хабартшу разобраться — ведь объёмы работ до сих пор чудовищны.

Но вместо этого дискуссия плавно перетекла в соседнее русло — далеко не конструктивное и чуждое Хабартшу. Местные книжники наперебой принялись обсуждать вопросы некой осторожности. В своём консервативном понимании, трактуя безопасность как полный запрет. Вторжение — вот как они рассматривают вопрос контакта с посланниками с далёких звёзд. Будто бы они прибыли сюда, поставив целью… Впрочем, что там с целью, местные и сами, кажется, слабо себе представляют.

Вторжение… — с горечью размышляет Хабартш, осознавая, что с такими методами у него времени совсем в обрез. Понять бы ещё, что они вообще имеют в виду под этим самым вторжением. Разве такое возможно в принципе?..