Синдзи-кун. Тетралогия

И тут Акира сказала, что время отбоя и что она через десять минут свет погасит, а нам еще помыться надо успеть. И зубы почистить. Как в пионерском лагере, ей-богу.

У Питера с собой был фонарик. У Питера вообще много чего было – колода карт, фонарик, складной нож с черной рукояткой и плоская фляжка. Фляжку он, правда мне не дал, мотивируя что мол, возрастом не вышел, но сам приложился. Мы с ним сообразили тент из легких одеял, так, чтобы свет фонарика не был виден на «женской половине» и играли в карты. Лично я бы предложил драконий покер, но не знал модификаций для этой местности, да и расположения звезд тоже. А вот обычный покер – пошел на ура.

– Ты пойми – говорил Питер, перетасовывая колоду: – они ж руки выкручивают. Ты себе представляешь, сколько денег от мерча ежегодно на уровне префектуры получают? Думаешь каждая команда сама по себе контракты заключает? Да ну, бред. Ты подумай – производители значков и брелков – это одно направление, там куча мелких производителей, а вот экшен фигурки – там всего то пара их, они фактически монополисты. Плюс плакаты, фотографии, развороты в журналах, футболки, кепки, всякие сувениры типа этого Сияющего Экскалибура у Валькирии, – это же тысячи производителей. Никто не успеет попросту столько контрактов заключить. Все идет через Амбрелла групп, медиа холдинг, который всеми этими авторскими правами и занимается. Все мелкие производители имеют с ними контракт, а все команды в свою очередь – так или иначе с ними заключают.

– Это, что, обязательно? Ну, принудительно? – я сдвигаю протянутую им колоду. Питер раздает карты и качает головой.

– Никакой принудиловки, просто они очень удобны. И относительно дешевы. Если ты выходишь за региональные, то хорошие роялти тебе обеспечены. Конечно, тут зависит от популярности твоей команды, но как правило на безбедную жизнь ты уже можешь рассчитывать.

– Но вы-то как в связке с муниципалами оказались? – я поднимаю свои карты. Валет и двойка. Мда.

– Как… смотри, если ты из региональной группы не выходишь, то и суммы за мерч небольшие и самое главное – оплата по контракту раз в полгода. А муниципалитет постоянную стипендию дает за представительство, плюс пиарит нас на своих каналах и в газетах.

– Помню я их усилия… – говорю я, вспоминая жуткое фото Питера с котенком на руках рядом с усатым представителем мэрии на первой полосе «Вечернего Сейтеки». «Котенок был на грани гибели!» – гласил кричащий заголовок. И у котенка и у Питера были одинаковые лица существ, которые потеряли свое предназначение в океане окружающего их экзистенциализма. И только усатый представитель мэрии был доволен и румян.

– Бывало такое… – морщится от воспоминаний Питер: – чек. Повышаешь?

– Сейчас гляну. – снова смотрю в карты. Ситуация не изменилась. Валет и двойка. Скидываю карты.

– Пас. – говорю я: – то есть вы с мэрией от безденежья контракт подписали?

– Ага. – кивает Питер: – да мы в основном из-за Юки. У нее младшие братья в хорошем интернате учатся. Деньги были нужны, а ее папаша… ну да что говорить. Я и Сакура – ей-то и деньги не сильно нужны, так мы с ней скинулись и как раз на взносы хватило. А из группы мы в том году все равно бы не вышли, «Соколы Итаги» нас в первом же матче вынесли. Знал бы я на что Сакура на самом деле способна… – качает он головой.

– Знать, на что она способна – мало. – хмыкаю я, начиная тасовать колоду: – надо ее еще и мотивировать. А это уже сложнее.

– Согласен. – говорит Питер: – она у нас вещь в себе. Иногда удивительно вменяема и лучше меня многие вещи понимает. А иногда…

– Мне кажется, что это она все и всегда лучше нас понимает. Это просто мы ее мотивы не всегда догоняем. – я раздаю карты.

– Уж точно. – Питер берет карты, долго смотрит в них. Решается.

– Повышаю – говорит он и двигает вперед пару патронов девять на девятнадцать парабеллум. Мы используем их вместо фишек. Как говорит Питер – с друзьями на деньги лучше не играть, но и без ставки – неинтересно. Поэтому играем на действие. У кого первым кончатся два магазина от восемьдесят пятых – тот и проиграл.

– Так что не «Воинов Сейтеки», ни наших геройских имен мы теперь использовать не сможем – говорит он, поставив два патрона на кон.

– Зато сможем подписать договор с Амбрелла Групп без посредников. – говорю я, также ставя два патрона рядом с его ставкой.

– Но это сыграет, только если мы из региональной группы выйдем. – он добавляет еще два патрона сверху. Блефует? Оцениваю его глаз. Глаз как глаз – чистый, честный как слеза ребенка. Невинный как девушка на выпускном. Прозрачный как дождевая капля. Блефует. Повышаю в свою очередь.

– Блефуешь? – говорит Питер: – у тебя ж нет ничего. Сейчас пойдешь без штанов на женскую половину кукарекать. Стыдно же.

– Я человек простой. – отвечаю я, добавляя еще два патрона к кучке на одеяле: – есть хорошая карта – ставлю. Нет – не ставлю.

– Между прочим – говорит Питер: – карточные долги отдавать надо.

– Знаю. – киваю я: – видел уже Майко в неглиже.

– Вот у кого фигура… – закатывает глаза Питер.

– Все-таки ты бабник, Питер-сан. – говорю я: – ты у меня смотри. Я ж вижу, что Нанасэ рядом с тобой расцветает вся. Я тебе голову-то откручу.

– Да ну тебя, Син. – обижается Питер: – чтобы я да с твоей сестренкой – да никогда! Мамой клянусь.

– Мамой значит. – не верю ему вот ни на каплю.

– Повышаю – еще два патрона: – вскрываемся…

Минуты через две в тишине тренировочного зала раздалось одинокое кукареканье, потом громкое – «Ай!»

– Заколебали! – прорычала Майко из темноты: – Питер! Еще раз закукарекаешь – я в тебя не тапком, я в тебя гантелей запушу! Спите уже!

Глава 14

– Не вертись! – говорит тетя Тома и поправляет воротничок. Вереск все равно вертится. Ей любопытно. Она только что познакомилась с Чепу и Шлендой, и ей любопытно. Чепу у нас умеет оригами из бумаги делать. Само по себе искусство для Японии не новое и в общем-то неудивительное. Вот только… Чепу складывает из листа бумаги небольшую жабку и как только он отпускает пальцы – жаба выпрыгивает из его ладони! И даже квакает.

– Здорово! – хлопает в ладоши Вереск и смеется. Чепу – молодой парнишка из Лесного Лагеря, у него конопушки на носу и нет одного переднего зуба. Он может сделать с бумагой все что угодно. Раз и на столе в приюте у тети Томы возникает Эйфелева башня, полосатый тигр, автомобиль, чем-то неуловимо похожий на желтую «Субару» Майко и наконец – фигурка Валькирии, стоящей вполоборота, с мечом на плече. Валькирия двигается, она поворачивает голову и поднимает меч вверх, словно Хи-Мен, который кричит «Властью Серого Черепа!». Фигурка, кстати, выполнена на отлично, все пропорции соблюдены, все на своих местах. С уважением смотрю на мелкого парнишку. Со стороны и не скажешь, но как-то же он запомнил какие у Валькирии соотношения, пропорции и … молодец. Уже мужик растет, да.

– Но это только бумага. – вздыхает Чепу и бумажная Валькирия опускает свой меч.

– Погоди. – говорит Иошико: – постой. Пусть она снова свой меч поднимет. Вереск – обращается она к девочке, восхищенно смотрящей на то, как фигурка снова выпрямляется и воздевает свой меч вверх.

– Вереск, тебе нравится? – девочка кивает и уже тянет руки к фигурке, маленькая Валькирия смешно пытается отмахиваться мечом, но куда там. Раз и бумага смята, фигурка испорчена.

– Ой! – глаза Вереск наполняются слезами, она смотрит на помятый бумажный комок у нее в руках. Чепу аккуратно забирает у нее комок, расправляет его на столе, два движения пальцами и снова перед нами маленькая Валькирия!