Синигами, обрученный со смертью

Эманации света и тьмы, и даже бездны, встречаются чаще, чем эманация смерти, но сейчас это было не важно. Когда я все же смог найти в себе эманацию и по телу прошла дрожь, я сконцентрировался на самом простом заклинании, которому учат некроманты своих детей еще до начала обучения в академиях для того, чтобы наказывать нерадивых слуг. У нас не было слуг, но все же и я его изучил еще в Данилаге, как стандартное заклинание некроманта сразу после того, как изучил прозрение. Это заклинание лучше всего действовало через прикосновение, и без разницы коснулся ли ты слуги предметом или рукой.

— Боль. — Мысленно пронесся волевой посыл, что оплел эманацию и в моей кисти правой руки, на которой белел шрам, зазудело так, что я хотел почесать свои кости, сорвав мешающую кожу с мясом.

А тем временем шары уже подлетели к Таре, которая вселилась в свою белокурую Верховную Жрицу, что стояла в кожаном платье. Нет, она не боялась атаки Хиары, а лишь махнула навстречу шару, словно отбивая надоедливую муху. Но не стоило скалиться так ей. Хиара каждый раз рисковала, взывая к своей крови, и создавая эманацию, и она шла на такой риск только из-за того, что у неё не имелось оружия, или заклинания пострашнее, чем эманация смерти для богов. И когда рука аватара коснулась шара, тот не отлетел от удара. Блеснула на краткий миг защита аватара, и черный шар распался, и из него выскользнула маленькая частица, словно одинокая песчинка, которая пролетела через все защитные заклинания и коснулась кожи Верховной Жрицы.

— А-а-а-а-а! — Разразился ужасающий крик боли, а время словно вернуло свой нормальный ход. Верховная Жрица, на лице которой была кровь, стояла с согнутой рукой, на которой не было кисти, а вместо нее торчала белёсая кость. Мясо и кожа отсутствовали до самого локтя, а к ней неслись остальные шары Хиары, сотканные из тьмы, в сердцевине которых была заключена погибель аватара богини Боли Тары.

Улыбка с лица Живура слетела мгновенно, и не смотря то, что нас разделяло уже всего лишь пять метров, он начал атаковать меня. Он был мистиком при жизни, и сейчас просто пропал из моего поля зрения, я не видел его, а несясь вперед, с каждым шагом терял суть того, зачем я лечу вперед, сжимая в руках странную палку. Я видел уже не арену, а мой дом. И сейчас бежал на расправившего руки, встречающего меня с радостной улыбкой моего отца. Как будто целого года и не было в моей жизни, я бежал на отца, держа в руках копье подаренное Агатом. Я не понимал, что делаю, на моих щеках были слезы, я хотел остановиться, но все мое нутро кричало — не останавливайся, это ловушка. А под ногами я почувствовал не доски, а песок, который вдруг подхватил меня и понес прямо на отца. Я видел, как острие копья пробивает его рубаху на груди, с красной вышивкой мамы на вороте. Вот тогда-то меня обуял страх, но морок вдруг пропал и я увидел перед собой Живура.

И все, что я видел мгновение назад, было не важным. Все было не важно, было уже поздно думать, мое тело, противясь разуму, само довершило все, не дав мне допустить ошибку. Топорище уткнулось сперва в защиту бога, не пробивая ее, красноречиво говоря, что теперь дело за моим разумом, которому не стоит медлить.

— Боль. — Взревел я, выпуская эманацию, что проскользила по топорищу, разрушая защитный щит. Когда топорище уткнулось в тело Живура, то эманация вырвалась на свободу, и сразу вошла в тело бога либо его личного аватара — я в этом еще не разобрался.

Песок вздыбился, формируя копья, которые врезались в тело Живура, который словно после пушечного удара в грудь летел назад, разведя руки в сторону. Мой удар топорищем выполнил свою задачу и смог доставить то, что было не смертельно для бога смерти, но являлось все-таки болезненным ударом. Ничего не вечно в этом мире, как живое, так и не живое, или как боги, состоящие из энергии, И я его энергетический контур повредил, несомненно, ведь эманация смерти убивала как живое, так и мертвое и энергетическое. Я видел, как в полете голова Живура сначала встречает тучу отравленных игл, что втыкаются в его чалму и шею. Затем в неё прилетает шипастая булава с такой силой, что Альке не может её удержать, и она уносится вместе с телом Живура в сторону Хари, что уже приготовила свои сабли к смертоносному удару.

Но Живур не был единственным противником на арене, и в момент удара по нему я боковым зрением видел, как к Хиаре несется верховная жрица, от которой шары, сотканные из тьмы, вырывали из тела аватара кусок за куском плоти. И сейчас, пока тело бога еще было в полете, Хиара и аватар Богини Боли Тары сошлись в ближнем бою.

У Верховной Жрицы уже отсутствовала вторая рука до плеча, и часть волос на голове, словно их срезало чем-то горячим и острым, а её пострадавшая от первого шара с эманацией смерти рука сейчас неслась прямо в бронированный живот Хиары. Белесая кость, что торчала до самого локтя руки жрицы, пробивая стальные пластины и толстую кожу брони, наносила свой смертельный удар. А Хиара не оставалась в долгу, удерживая на кончиках пальцев маленькую серую песчинку, погружала её в середину лба аватара. И когда белесый, заострённый конец пробил броню насквозь, и показался из спины Хиары, то голова верховной жрицы взорвалась, и тело, заваливаясь назад, обломило кость в животе Хиары, превращая её внутренности в сплошную кашу.

Медлить было нельзя. Живур еще не коснулся арены, первая капля крови Хиары еще не коснулась песка, и бой был еще далек до своего завершения. А мое сердце, захлебываясь в крови, ноя о пощаде, ведь мои мышцы еще не окончили движения, начало замедлять свой ритм биения. А я всеми способами пытался его остановить и выключить свой разум. С самого начала я знал, что не имеет смысла, насколько удачно пройдет бой в этом мире. Все решит моя схватка в одиночку там, где мне не от кого ждать помощи и стоит надеяться только на свои силы, которых осталось после удара эманацией не так уж и много.

Серые пределы неохотно приняли меня. С болью во всем теле, но я всё же успел и вошел в них вовремя. Богиня Боли еще находилась в своем аватаре, прозрение показывало очень сложный, энергетический контур, который вырывался из взорвавшейся от контакта с эманацией смерти головы верховной жрицы, тело которой еще не упало. Но я и не думал, что будет все так легко, ибо в пределах меня уже ждали.

— Не плохо, очень неплохо для такого молодого Синигами. Не хотел бы я встретиться с тобой как враг через пару лет. — Проговорил с усмешкой Живур в своем старческом образе около аватара, который еще не коснулся арены, а Живура и, несомненно, его аватар соединяла золотая нить. — Тара утверждала, что подготовила нам хорошие тела, а это никуда не годится! А ты как думаешь, Аль?

— Никак. — Грубо ответил я, посильнее сжимая топорище, и делая шаг влево к богине и Хиаре, которые в серых пределах потускнели и замерли. — Думаю, что ты теперь не будешь спорить о том, что в Хиаре твоя кровью.

— Не буду. — Грустно проговорил Живур, наклонившись и подобрав золотую нить, что соединяла его и аватара. — Она моя родственница, но и отпускать так просто вас я не собираюсь.

— За оскорбление смерть? — Улыбнулся я, сделав еще одни шаг. — Другого наказания за дерзость и невыполнение договора никак не избежать?

— Ну, конечно, юный Синигами, мне придется прождать еще целое поколение, чтобы взять мальчика из своего рода. — Улыбнулся Живур, держа в руках золотую нить и рвя её одним резким движением. — И чтобы та ситуация, которая произошла сейчас и претенденткой на выполнение договора не стала женщина, Хиара должна умереть в назидание потомкам моего рода.

— И ты почти этого добился, но ты не спешишь к ней, чтобы забрать душу. — Проговорил я, видя как щит начал наливаться силой и был видимым. Этот жёлтый купол пульсировал, и желтые жгуты, которые раньше казались молниями, теперь тянулись к Хиаре и оплели уже плечи принцессы пустынной империи. — Её заберет ваш сын?

— Нет, это не наше дитя. Это бывший хозяин царства мертвых Аор, который присматривал за дроу, и пустынной территорий до меня, и как мне кажется, я лучше него. — Усмехнулся Живур. — Разрушать древнюю структуру, которая занимается уничтожением и селекцией душ, я посчитал очень расточительным, оставив его в таком состоянии здесь и подкармливая его душами павших воинов на арене, так что от сюда Хиаре не вырваться, она покормит своей душой моего старого врага Аора.

— Я этого не допущу! — Воскликнул я, сделав еще один шаг к Хиаре. Еще каких-то десять шагов, и я смогу что-нибудь придумать, и не дать ей умереть, или один удар, одна эманация и так нестабильная уже однажды разрушенная структура богини не выдержит.