Синигами, обрученный со смертью

— Знаю. — Хмуро пробурчал я, вытягивая из креплений на спине моей брони колун, и напоследок взглянул в третьем порядке прозрении на Хари и Альке.

Они, словно две сестры-двойняшки сто семидесятого уровня были сильнейшими нашими противниками. И как они сказали вчера, специально были подготовлены к боям на арене одна против другой, но когда стало понятно, что их схватки не будет, они изучили друг друга. И выяснили, что являются противоположностями не только по ведению боя, не только разумами, но и скрытыми статистиками. Альке была живуча и неимоверно сильна, и могла прикончить практически любого противника одним ударом, пробивая и круша своим оружием, которое под стать ей либо булава, либо двуручный меч. А вот для мелких и вертких существ она использует метательные топоры, выкованные из цельного куска металла. И к одному из них, к рукоятке через кольцо приделана цепь, это так Альке приспособила свое оружие для борьбы с летающими противниками.

А вот Хари, несмотря на клепаную кирасу из металла, не надеялась на свою защиту, и брала ловкостью и неожиданными магическими ударами. Не гнушалась она использовать яды, как магические, ядовитые туманы и проклятия, так и те яды, что были нанесены на её многочисленное оружие. Искривленные мечи с зазубринами были предназначены больше для отвлечения внимания и блоков, которыми она встречает как стрелы, так и магические заклинания. Руны отражения были видны лишь вблизи, но я знал о них со слов дроу. Хари не приближалась без необходимости к противнику, зачастую они погибают от отравленной иглы в глаз или магического удара, что, как и игла проникает через любые, как магические, так и физические защиты до того момента, как смогут подобраться к дроу, чтобы скрестить оружие.

Но я и не собирался сражаться с ними и проверять их навыки боя, мне хватило того, что рассказала Шари, которая с интересом сейчас со своей боевой подругой смотрит на нас из-за решетки. Вчера они нам не мешали, дав побыть четырем разумным наедине. А когда все ушли, то я немного помучавшись, но все же смог нарисовать руну огня на песке, запитав ее энергией. Я разогрел оставшееся мясо после нашей трапезы и подошел к решетке, где томились в ожидании змеедевы, с угощением и кувшинчиком вина. На его пробке виднелись царапины от небольших когтей Хиары, которая все же оставила его в покое и ушла отдыхать оставшийся десяток часов до начала схватки.

— Шари любит мясо. — Улыбнулась мне Змеедева, принимая дары. — Ты готов умирать?

— Да. — Сказал я ей уходя, а позади меня с шипением Шари проговорила.

— Змей, кусающий себя за хвост, благоволит тебе. — Проговорила змеедева. Я замер на полушаге, а Шари добавила, и её голос был иным, словно она была в трансе. — Умри не напрасно. Когда выйдешь на арену, дождись моего кивка и тогда делай то, что задумал. Надеюсь, ты позабавишь Великого Змея, и он на мгновение отпустит свой хвост, чтобы рассмеяться тьме и свету, жизни и смерти назло, прервав тем самым на мгновение череду событий.

Я лишь украдкой оглянулся, смотря, как глаза Шари были покрыты черной пеленой, что мгновенно пропала, когда она закончила говорить. Я не знал, кто со мной общался, но закончила фразу точно не Шари. Но я не буду отказываться от любой помощи.

И сейчас, когда до схватки остались считанные мгновения я, взглянул на кивающую мне за решеткой змеедеву с огненными волосами, говорившей, что пора начать действовать.

— Пора. — Выдохнул я. И сделал пару шагов к магическому щиту, что выходил за стену возвышающимися над нами трибунами.

Эти десять часов я не сомкнув глаз, размышлял о том, почему моя покровительница не могла со мной связаться, думал я и о словах Шари. И как мне казалось, великие силы, наблюдавшие за мной и Хиарой, уже сделали свой выбор, а мне досталось роль, которая запустит уже наметившиеся изменения.

Я подошел к магическому щиту, и крепко сжав рукоятку колуна, с размаху, вложив всю силу, что была в моём теле, нанес свой первый безумный удар по прозрачному магическому щиту.

— Живур! — Закричал я, когда по щиту пронеслась желтоватая, ослепительная вспышка, равной которой по силе еще не видела эта арена, а трибуны замолкли, оставив свои возмущенные заминкой начала схватки крики позабытыми. Ведь они увидели, что гладиатор обезумел и сейчас взывает к богу смерти. А я, вобрав в легкие побольше воздуха и выдыхая его одновременно со вторым ударом покрасневшего металлом колуном, прокричал. — Живур! Договор нарушен!

Мой крик разнесся по всей пещере, и даже огромные кристаллы, росшие на потолке огромной залы гигантской пещеры как будто на мгновение померкли. Мой колун, чье лезвие, красное от первого удара впилось в магический щит, от чего тот налился ярким желтым цветом и окрасился уже не как в прошлый раз короткой вспышкой. Он на десятки метров стал видимым и начал пульсировать, словно ему было больно. А молнии, что пронеслись по нему на все сотни метров, чуть ли не в половину всего магического щита говорили о скором наступлении предсмертных агоний этого магического существа. Я был прав, такой щит был невозможен, я не видел в прозрении и не чувствовал огромных энергетических кристаллов, что могли бы подпитывать такое мощное заклинание. А упоминания от дроу о хозяине арены, который мог пропустить ко мне на пару часов дроу, уверовали меня в том, что это энергетический паразит, а не магический щит. И то, что он сейчас от моей эманации смерти, которую пропускал через себя так, как учил свиток и моих ударов топором испытывал не что иное, как боль, еще раз доказывало, что этот магический щит — живой.

— Я разрушу то, что блокирует связь со мной. — Взревел я, моя догадка подтверждалась — со мной моя покровительница не могла связаться именно из-за этого щита. Мой удар не мог потревожить щит, но я вкладывал в него не только лишь силу и душу, я мысленно взывал к своей покровительнице и пропускал через себя эманацию смерти. Щит трещал по этой причине, так как ему приходилось вдобавок ко всему нейтрализовать мой зов. Зов того, кто обручен со своей госпожой невозможно так просто погасить, или блокировать. Поэтому щиту сейчас было очень тяжело и больно.

— Убить его! Немедленно! — Взревел усиленный магией с непривычной интонацией голос Верховной Жрицы. — Пока он не расколол щит.

— Живур! — Последний раз воскликнул я, нанося по щиту третий удар колуном, и в момент касания чуть не заорал от боли, что отразилась в моей кисти. Обух железной части моего топора сначала покрылся трещинами, а когда лезвие вонзилось в магический щит, я видел как на миллиметр, всего лишь на волосок лезвие прошло насквозь щит, а железная голова колуна моментально начала осыпаться, как раскаленный докрасна песок.

А по уже видимому магическому щиту, что проявил себя по всей арене, из-за которого уже не было видно трибун, скользила сквозная трещина. От нее шли жёлтые, короткие молнии, после которых трещина начала зарастать, но та, что бежала вверх к потолку, была сквозной, и щит не успевал восстановиться. Он наверняка пропускал сигналы о том, что я нахожусь здесь, как для моей покровительницы, так и той, что близка с чуждой этому миру Бездной, которая посещала меня в одном из снов, и она сейчас неслась на мыслимых скоростях сквозь время и пространство.

— Нет! — Взорвал воздух потусторонний женский голос, несший в себе столько энергии, которую поглотил поразит, и щит в мгновение ока восстановился и вновь стал невидимым. Но я, держа лишь топорище, не расстраивался, а улыбался — моя догадка сработала, проведенная без сна ночь не прошла даром.

— Что, сломал свой топорик? — Задал вопрос сзади меня ледяной голос Живура. — Наконец-то добился своего?

Но мне было плевать, пусть за мной находится кто угодно, мой взгляд притягивало то, что лежало у моих ног. Я смотрел на раскаленный, металлический песок внизу, от которого исходило марево. Но это был все же мой топор, который служил верой и правдой и я, протянув к нему руку, застыл не двигаясь.