Синяя летопись. История буддизма в Тибете
Шрифт:
Полностью закончив вихару, он заполнил основное святилище предметами почитания,
включая семьдесять копий Бума («Шатасахасрика-праджняпарами-та»), и там не осталось
достаточно места для украшений пола и потолка. После этого он провел свой летний период
уединения в Ча-юле. Позднее,он объехал многие монастыри в Кьимэ (Нижний Кьи; Лхаса) и
повсюду усердно трудился на благо живых существ. Когда он был в Ча-юл Дагпо, Ньигом
попросил
— О, кальянамитра! Умоляю, расскажите мне, как понимание двух истин
(парамартха-сатья и самврити-сатья) укладывается в вашем уме?
Чаюлпа ответил:
— Просветленная мысль относительно феноменального аспекта (kun-rdzob) и
просветленная мысль относительно трансцендентального аспекта (don-dam) — обе
представлены в моем уме.
Тогда Ньигом спросил:
— Хорошо! Рассматривая собственный ум, следует ли понимать его как несуб-
станциональный? Или же, рассматривая внешние объекты, следует их понимать как
несубстанциональные?
Чаюлпа ответил:
— Учением, сходным с применением жира к ране, в которой остался кусок стрелы,
ничего нельзя достичь; учением, сходным с выслеживанием следов вора в монастыре, когда
он бежал в леса и горы, ничего нельзя достичь; поэтому, когда признают свой ум
несубстанционалышм по его природе, оковы внешнего мира падут сами собой, поскольку
все — шуньята.
После чего Ньигом спросил:
— Когда вы поняли эту теорию? [226] Чаюлпа
ответил:
— Я понял ее, когда служил у Чен-а. Ньигом
поинтересовался:
— Делаете ли вы различие между самахита-джняной (mnyam-bzhag ye-shes) и
приштха-лабдха-джняной (rjes-thob ye-shes)?
Чаюлпа ответил:
— Я не провожу различия между самахитой и приштха-лабдхой. Если бы я проводил
такое различие, то как бы я мог исполнять мои обязанности, и что было бы с моими
последователями?
Ньигом снова задал вопрос:
—А они не мешают вашему созерцанию? Чаюлпа
ответил:
—Не мешают!
Сначала, когда он занимался созерцанием, шум открываемых и закрываемых дверей
мешал сосредототочению ума, но тогда он положил свой коврик у дверей и созерцал.
Позднее, когда он наставлял своих учеников в практике созерцания, он обычно играл на
музыкальном инструменте и заставлял их сосредоточиваться. Кто-то считает, что он любил
музыку. Когда Чен-а был при смерти, он сказал Чаюлпе:
Разновидность ритуала шраддхи.
— Не принимай полного монашеского посвящения.
Поэтому он долго воздерживался от принятия окончательного посвящения. Позднее,
помолившись, он увидел сон, где кто-то сказал, что чайтью не следует возводить дважды, т.е.
во втором посвящении нет необходимости. Тогда он снова помолился и увидел во сне, как его
Учитель дал ему индийскую монашескую одежду (чивара). Он решил, что ему разрешено
стать монахом, и принял посвящение. Кальянамитра Ог Чойван был упадхьяей, Манра —
ачарьей, Гья Шераб-бар — тайным наставником. Один раз он прослушал «Виная-сутру» у
Лантанпы и трижды у Шераб-бара — всего четыре раза. Кое-кто спрашивал у него:
— Делали ли вы записи, когда слушали изложение Учения? Он
ответил:
— Делая записи, ничего не достигнешь! Следует мгновенно постигать "Учение
полностью и сразу.
Он как-то сказал обитателям Ча-юла:
— Если ваша цель достигнута, то потребности отпадают. За год до
своей кончины он сказал:
— Во время поминальной службы по Чен-а следует раздать монахам неочищенный
сахар, дав каждому столько, сколько он может взять в руку. Позднее у вас не будет
уверенности, что вы сможете это сделать.
Говоря это, он имел в виду, что скоро уйдет в нирвану, но обитатели Ча-юла не поняли
его. Поэтому он много трудился на благо Учения. В 64 года на 18-й день месяца карттика
(smin-drug) года Земли-Коня (1138) он принял позу парьянка и созерцал, потом улыбнулся
аскету Чанла и сказал:
— Теперь я лягу в позе льва. [23а ]
Струйка пара поднялась от его макушки, покрывшейся каплями пота, и он ушел в
нирвану. Тогда старейшины потребовали его тело, и еще две тысячи монахов заявили о
своих правах на тело Чаюлпы. Помпопа сказал:
— Если вы позволите останкам этого великого бодхисаттвы разложиться, то те, кто