Сирень из прошлого

— Никакого провала нет и не будет. — Как можно спокойнее сказала Дарлинг и быстро убрала со лба пару коротких прядей чёлки.

— Будь уверена в этом, — пожав плечами, Питер показал тем, что у него пропало настроение на бесконечные споры, что было немного странно.

Несколько секунд, а может, и минут, они провели в полном молчании. Брат с сестрой, хотя вторая отказывалась это признавать, ожидали окончательного… решения от того, кто заварил всю эту кашу. Однако он, очевидно, не желал так скоро уведомлять их. Напротив, вместо этого Питер Пэн с особым вниманием изучал обстановку в доме, словно намеревался здесь жить. Прикасался к стене, проводил по ней рукой, но, не найдя никаких особых недостатков, переключился к мебели. Бегло взглянув на Дарлингов, прошёл мимо них к той самой лестнице, по которой Венди только недавно бежала от него.

— Хороший дом, — тихо сказал Пэн, поднявшись на одну ступень, а затем медленно повернувшись к бывшим обладателям этого жилища. — Достойный.

Венди с некой растерянностью поглядела на него. С какой стати он вдруг решил заняться оцениванием их дома? Помнится, в её бывшей детской его мнение отличалось от нынешнего. И это настроение… Слишком быстро оно переменилось. Где же та чёртова наигранность и притворство? Где та жестокость? Сейчас перед ней стоит вполне серьёзный юноша. Даже, возможно, способный выйти на хороший контакт. Хотя, о чём это она? Это же Питер Пэн.

— Спасибо, — первой очнулась от удивления Венди. — Я рада, что тебе нравится.

Откуда взялась эта учтивость?

Это глупо. Это не правильно. Что она делает? Почему не пытается сбежать, постараться взять с собой брата, пока Пэн решил на время расслабиться?

— Ты, пожалуй, прав, — кивнув в сторону Майкла, стоящего рядом с девушкой, продолжил подросток, пропустив мимо ушей ответ Венди. — Думаю, не стоит здесь более задерживаться. Мы уходим.

Майкл ничего не ответил, только послушно, точно ручной зверёк, сделал пару шагов в сторону открытой двери, из которой уже давным-давно проникал сквозняк, и выжидательно взглянул на сестру.

— Венди? .. — мужчина неуверенно улыбнулся. — Пойдём?

Момент, позволяющий ей сбежать, упущен. Неужели всё-таки придётся провести ближайшие часы с Пэном? Хотя, с другой стороны, если не считать тех моментов в детской, он не показался ей настолько ужасным. Питер, в отличие от неё, знал границы. Что если за год ему удалось измениться в лучшую сторону?

— Д-да… Уже иду, — расправив плечи, девушка шагнула навстречу брату.

— Нет.

Внезапно Питер сошёл с лестницы и успел схватить Венди за руку, препятствуя её намерению уйти.

— Майкл, подожди снаружи. Я скажу пару слов твой сестре.

— Ладно, — Дарлинг неверующе глядела на то, как её брат с лёгкостью согласился и уже скрылся на улице. Что это только что было?

— А теперь, — не дав девушке времени, чтобы обдумать всё, как следует, юноша грубо развернул её к себе, едва не вывихнув ей руку — настолько грубо действовал, — давай поговорим начистоту, Дарлинг.

Ещё раз дёрнул на себя, и Венди, вновь не ожидав такого, фактически упёрлась ему свободной рукой в грудь. Благо, хоть какие-то инстинкты остались при ней.

Все надежды на чудесное исправление Пэна оказались напрасными, стоило только взглянуть в его глаза.

Ярость, презрение, ненависть, а поверх этого насмешка. Всё это и не покидало Питера. Всё это осталось при нём. И как же могло быть иначе? А Венди уже нафантазировала себе всякие глупости! Дура.

— О чём ты хочешь поговорить? — ей с трудом удалось выдержать его взгляд и ответить вполне хладнокровно. Правда, это только пока. Долго не продержаться.

— Я буду краток, — окатив Дарлинг холодным дыханием, Питер продолжал пожирать её глазами, точно зная, какое это приносит неудобство девушке. — Для начала, ты должна понять, что та истерика, которую ты устроила при твоём ненаглядном брате, не пройдёт безнаказанно. Если ещё раз повторится подобное, то я уже не подумаю о чьём-либо присутствии и перережу… — резко подняв её руку, он заставил Венди прикоснуться к своей шее, — … к примеру, твоё горло. Поверь, это займёт не так уж и много времени. Но… — во время паузы Пэн сильнее надавил на руку Венди, таким образом, перекрывая путь кислороду. Закашлявшись, та дёрнулась, но её попытки освободиться были для подростка слишком жалкими. — Ты же не хочешь, чтобы я это сделал? Что же ты молчишь, Венди? Отвечай.

Неужели он не может понять, что разговаривать в момент, когда тебя душат, ужасно сложно?! О нет, понимает. Просто снова издевается, а она ничего не может с этим сделать. Только терпеть.

Дарлинг хрипло вдохнула, стоило ему перестать придерживать её руку. Шею неприятно саднило, но это было сущим пустяком, по сравнению с его дальнейшими словами.

— Я знаю, что ты хочешь жить. Разве не захочет жить птичка, что целый век держат в клетке… Наверное, это было сущим адом — оставаться в одном возрасте и осознавать, что остальные с каждым днём становятся всё старше тебя, старее, а затем и вовсе погибают? Ты такая жалкая… птичка. Да, птичка. Но знаешь, что делают с птицами? В твоём мире их часто ловят, используют для своих целей, а затем убивают. Только жалкое бездыханное тело остаётся в итоге от того былого существа, что дарило всем своё щебетание. А лично я не любитель частого щебетания. В твоём случае, оно только раздражает слух. Раздражители бесполезны, и потому я убиваю их. Надеюсь, ты поняла, к чему я клоню?

— Да… Поняла.

— И что же именно ты поняла, милая Венди? — вкрадчиво поинтересовался Питер, злостно улыбнувшись. Похоже, ему доставляло удовольствие ставить девчонку на место.

— Я не должна…. щебетать. Иначе ты убьёшь меня.

***

Сколько длится вечность? Есть ли у неё ограничения? Определённо… да. Ничто на свете не бывает вечно. Даже вечность. Она может закончиться через пять веков, через месяц или через каких-то пару секунд.

Так как быть готовым к концу? Как узнать всё заранее, чтобы найти обходные пути, попытаться выйти сухим из воды? Чтобы выжить? Правда, тут встаёт уже другой вопрос: является ли смерть завершением всего?

Смерть… О, сколько в этом слове силы. Каждый человек, услышав его, успеет придумать себе тысячу ассоциаций, испытать всевозможные чувства и, возможно, сделать определённые выводы. Но выводы, как и человек, меняются, становясь в конце концов неузнаваемыми. Разве нельзя это самое изменение считать той же смертью? Ведь прежние убеждения не просто таинственным образом исчезают с головы человека, а именно умирают. Любой наверняка задумывался о подобном, но не каждый доводит свои мысли до лицеприятного вида, а не оставляет их на полпути к долгожданной цели.

Тогда… можно ли сказать то же самое о ней? Она уже умерла. Или умрёт, не велика разница. Прежняя Венди рано или поздно перестанет существовать. Это только вопрос времени.

Время… Здесь тоже достаточно пищи для размышлений.

Наверное, в такие моменты можно думать о чём угодно. Просто забыться, отдаться духовному миру, позабыв о реальном — и всё ради того, чтобы не вспоминать.

Но как это можно забыть? Как можно не чувствовать боль во всём теле из-за ограниченности в движении? Со всех сторон только крепкие прутья, никак не желающие поддаваться её попыткам сломить их. Точно волшебство живёт в них.

Всё безуспешно. Сколько бы она не звала на помощь, сколько бы не пыталась раскачивать клетку в надежде столкнуться с ближайшим деревом, сколько бы не вертела в замке шпилькой, вытащенной из причёски — ни одна из её задумок не свершилась, а наоборот, обернулась против. Охрипший голос, постоянная усталость и искалеченные пальцы не уменьшали в ней желание выбраться, но выполняли другую функцию — превращали его в типичную невыполнимую мечту, делали окончательно недосягаемой. И теперь, думая об этом, Венди ощущала лишь горечь и безысходность.