Сирень из прошлого

— Могу сказать то же самое про тебя, — пожав плечами, Пэн, держа всё это время руки за спиной, внезапно выудил какую-то вещь тёмно-синего цвета. Что?!

— Откуда у тебя моя куртка? — голос предательски дрогнул, но в остальном Дарлинг выглядела равнодушной. Нельзя показывать свою тревогу. В конце концов, это же галлюци… Нет. Галлюцинации никак не могут воздействовать на вещи.

— Она выглядела слишком одинокой на полу. Ты, видимо, не растеряла своих привычек забывать обо всем в минуты власти чувств и детских идей над тобой. Жаль. Тебя не учит даже время. – Он вздохнул, будто и правда сочувствовал Венди. — Могла бы поблагодарить меня за твою вещь.

И, ухмыльнувшись, Пэн взял куртку лишь за самый край, при помощи которого обычно вешали одежду на крючок, стал помахивать вещью, как ценной добычей перед её глазами.

— Не хочешь получить её обратно, Дарлинг?

Та ничего не ответила. Раздражение постепенно охватывало её. Вся эта сцена выглядит как дешёвый фильм. Следующий раз не стоит смотреть в самолёте первое попавшееся в списке «популярных» кино.

Лучше молчать, не продолжать и без того нелепый разговор. Может быть, не имея возможности развивать дальше тему, он поскорее исчезнет, что будет огромным облегчением для неё.

Ну же. Исчезай.

— Дарлинг, я начинаю тревожиться за твоё отношение к некоторым вещам, — к злости Венди, Питер не собирался оставлять её в покое. — Что с тобой стало? Неужели тот факт, что тебе уже больше ста лет, заставляет тебя перестать беспокоиться даже о собственной одежде?

— А ты за свои четыреста с чем-то лет так и остался подонком! — Прищурившись, Венди пришла в полное бешенство из-за напоминания о её возрасте, сделала несколько быстрых шагов к нему и резко подняла руку, на миг замерев.

Если она попытается ударить его или взять куртку, то коснётся лишь воздуха, ведь так? Пэн не материален, а следовательно, всё, что у него в руках или карманах — тоже.

— Вижу, этот мир научил тебя более ясно излагать своё отношение ко мне, — удовлетворённо улыбнувшись, пристально следил за её рукой, медленно опускавшейся вниз. — Ладно, бери. Она не представляет для меня никакой ценности, а вот тебе ещё понадобится.

И, не дожидаясь ответа, небрежно швырнул одежду в её сторону, прибавив:

— Кто знает, какая погода может нас подстерегать.

Поперхнувшись воздухом, девушка, не зная, чему уделить внимание — разговору с ним или куртке, летящей в её сторону, решила всё-таки выбрать второе, уже предчувствуя, как пальцы коснутся пустоты. Хотя тут и предчувствовать не надо. Это очевидно.

Каково же было её удивление, когда куртка не растворилась в воздухе, не пролетела сквозь неё, а именно… была реальной.

— Ты в порядке, Дарлинг? — равнодушно спросил Питер, глядя на то, как она непонимающе щупает собственную вещь, касается замка каждого кармана, проводит пальцами по коже, точно видит подобное впервые.

— Что…. Что это? — прошептав это, Венди хотела было ещё что-нибудь сказать, но слова путались и никак не желали становиться предложением.

— Куртка, если ты не знаешь. Думаю, за год проживания в этом бренном мире тебе должно быть известно о таких элементарных вещах.

Не желая принимать правду, принялась повторно изучать одежду и трясти её. Нет. Не может быть. Куртка просто не может быть реальной.

Ведь существуют же галлюцинации, во время которых человек чувствует всё так, будто бы это происходит на самом деле.

Судорожно выдохнув, Венди прекратила свои манипуляции и медленно подняла голову к парню, тут же встретившись с насмешливыми зелёными глазами. Только в них остался прежний цвет.

— Ты… Почему ты сказал «нас»? — с заплетающимся языком становилось проблематично сформулировать то, что она хотела.

— Что?

Ну вот, даже галлюцинация не поняла смысла её вопроса.

— Про погоду… — зажмурившись на мгновение, собрала все свои остатки сил. — «Какая погода может нас подстерегать»… То есть, я имею в ви…

— А, ты про это, — Пэн не дал ей договорить. — Тут ничего удивительного. Ты должна была и сама всё понять.

— Что понять?

Видимо, она действительно плохо соображала, раз даже хозяин Неверлэнда смотрел на неё теперь, как на умалишённую. Хотя, с чего бы ей беспокоиться об этом? Мозг всего лишь пытается таким образом заставить её очнуться, выйти из забытья. Да. Близится конец всего неприятного. И плевать, что перед глазами куча доказательств, указывающих на реальность происходящего. Это только попытка запутать её.

Пэн задумчиво посмотрел на неё, наклонив голову чуть набок. Его продолжительное молчание давало надежду на то, что дар речи у него пропал, а значит, и сам он скоро пропадёт.

— Ты специально притворяешься дурой?

— Нет! — в отчаяние воскликнула Дарлинг, но не в ответ на его вопрос, а на тот факт, что он всё-таки всё ещё умеет говорить.

Это не справедливо!

— Нет? — он сделал небольшой шаг к ней навстречу, пристально глядя на неё. — Тогда к чему весь этот театр? У тебя никогда не выходило играть.

— Да я не тебе… — тут же недовольно пробурчала Венди, нахмурившись. — Просто твоё присутствие здесь несколько затянулось.

Неоднозначно пожав плечами, Дарлинг машинально отошла от него, вновь сделав расстояние прежним. Не хватало ещё, чтобы… Нет. Уж в реальность куртки ещё можно поверить, но не в…

— В чём проблема, Венди? — к возмущению девушки, Пэн рассмеялся, словно она сморозила какую-то забавную глупость. — Я покину это место только тогда, когда ты покинешь его. Надеюсь, до моего прихода ты успела как следует поностальгировать, поскольку ещё столько же времени я ждать не намерен. Уж извини, но мои планы ныне представляют гораздо большую важность, нежели твои… детские.

— Что? — теперь вообще ничего не понимала. — То есть ты… подтверждаешь, что ты — побочный эффект галлюцинаций в виде раздвоения личности?

Она уже поняла свою оплошность, стоило ему неожиданно приблизиться к ней и, не церемонясь, крепко схватить за шею. Настолько крепко, что даже крик не вырвался из груди. От быстроты его действий не оставалось возможности успеть вдохнуть как можно больше воздуха, а теперь, пытаясь сквозь боль что-то сказать, становилось только хуже.

— Эффект галлюцинаций, говоришь? — тон его оставался спокойным, несмотря на появившийся в глазах блеск, явно не предвещавший ничего хорошего. — А что ты скажешь на это?