Сирень из прошлого

Джон устало потёр виски и взглянул на фотографию в рамке в самом углу стола, там, где всеобщий беспорядок был не так заметен. Три счастливых лица улыбались ему, в том числе и его собственное. Он отчётливо помнил тот день, когда был сделан снимок.

Прошло не так много часов после встречи с Венди, и все Дарлинги сидели в кафе «У бабушки», празднуя вместе со всеми возвращение и победу над Пэном — тогда ещё никто не подозревал о его обмене телами с Генри. Майкл всё пытался объяснить вкратце сестре обо всех технологиях, появившихся за её отсутствие. Особенно ей понравился цветной фотоаппарат. Она настолько была поражена качеством снимков заказанного пирога, что тотчас же потребовала, чтобы кто-нибудь из жителей города сфотографировал её с братьями.

— Это же такой момент! — говорила сестра, горящими глазами глядя то на Джона, то на Майкла. — Я слишком боюсь, что он закончится, и у нас ничего после него не останется. Давайте прямо сейчас сфотографируемся! Генри, поможешь?

Тут улыбка от воспоминаний резко ушла с лица Джона. Как странно осознавать, что их фотографировал сам Пэн, чёрт бы его побрал! А ведь тогда уже в, казалось бы, невинном мальчике были изменения в поведении, но совершенно никто не придал этому значение… И всё могло закончится уже тогда, если бы хоть одна из его матерей понаблюдала бы за сыном.

За окном резко потемнело, и мужчина медленно повернулся в сторону некогда светившей луны. Большая тёмная туча заслонила источник света и теперь недобро отбрасывала тень на Бостон. Хотя куда уж темнее? На дворе ночь, но, несмотря на это, с приходом грозовой тучи на душе тоже стало как-то тяжело. В голову медленно закрадывались подозрения и сомнения, касающиеся в основном Венди с Майклом.

Почему же им не поспать, как это делают все остальные люди? ..

Может, на то у них были причины, а может, и взаправду существует музей, не закрывающийся даже после полуночи. Стоит попытаться не думать о худшем, пока никаких весомых доказательств на это не имеется. Но тогда что за человек был с братом?

Голос отдалённо кого-то ему напоминает. Джон чувствовал, что должен знать его, но за этот год вокруг него было столько людей, что теперь все припоминания были смешанными и глупыми. Мужской. Уж точно принадлежал не Венди. Вот если бы Майкл подошёл ближе к говорившему, тогда бы, возможно, что-нибудь да всплыло бы в памяти. А сейчас приходиться томиться в догадках и… Нет. Какая разница, кто был этот человек? В конце концов, нельзя так сразу думать о самом худшем. Это мог быть кто угодно: от служащего гостиницы до экскурсовода. Так что так смутило Джона?

Внезапный гром заставил парня вздрогнуть и уже ближе подойти к окну. Некогда раскинувшиеся в небе звёзды странным образом пропали. Вероятно, туча быстро разрасталась, но до грозы ещё не настало время. Громыхания раздавались словно издалека, как если бы песня играла в сломанном радиоприёмнике. Завтра стоит быть осторожным на дороге. Чувствуется, множество луж обеспечены.

Он ещё раз поднял голову к небу, затем на мимо проезжающие машины, ослепляющие на мгновение включёнными фарами, и задёрнул шторы. В этот момент первая молния осветила город, и гром усилился.

Пора бы и спать. Незачем до раннего утра пытаться всё дописать, у него будет ещё море времени потом. Джон Дарлинг вернулся к столу и принялся складывать все бумаги и книги в отдельные стопки. Убедившись в респектабельном виде рабочего места, он зевнул и наклонился к настольной лампе, чтобы выключить свет. В мыслях мелькнула идея о том, чтобы позвонить Венди и окончательно убедиться в безрассудности своих подозрений.

Когда тот уже готовился ко сну, где-то в Англии его сестра и брат садились вместе с Пэном в машину, чтобы ехать к Темзе и добыть раковину.

***

Венди на протяжении всего дня пыталась выбраться из клетки и заставить Пэна пожалеть о своём приказе ей. Но, сколько бы она не пыталась проломить прутья, всё было бесполезно. Никто не пришёл к ней даже тогда, когда Дарлинг решила изо всех сил звать братьев, других обитателей, если таковы имеются, острова. Так и пришлось давиться в одиночестве слезами и надеяться лишь на то, что Питер образумится хотя бы завтра. В любом случае, у неё была целая вечность для ожидания, верно? В Неверлэнде не взрослеют. Но значило ли это, что теперь все чувства ежедневно будут обрушиваться на неё с новой силой? Каждый новый день являлся практической копией предыдущего.

Погода, молчаливый Феликс с едой и снова одиночество. Казалось, что и пение птиц ничем не отличалось от вчерашнего. Всё было одинаковым. Если бы не редкие случаи, типа побега и… братьев, то Венди бы точно уверилась в своем безумии.

Но как же больно. Не зная о местонахождение Майкла с Джоном, девушка начинала медленно, но верно свыкаться с их отсутствием в своей жизни. Однако сегодня Пэн заставил её испытать с новой силой то болезненное ощущение в груди, понять, насколько сильно она скучает по братьям. Настолько, что не может вот уже несколько часов до конца успокоиться. То и дело Дарлинг вновь не сдерживалась и давала волю слезам — ничего больше не оставалось, как тратить время за плачем. Как-то мама сказала ей, что, вдоволь наплакавшись, станет гораздо легче. Но с каждым новым всхлипом Венди чувствовала себя только хуже. Ей было мучительно больно дышать, воздух был то слишком жарким, то леденяще-холодным. И она искренне не понимала, почему ей так плохо. Почему порой физическая боль кажется ничем, по сравнению с душевными мучениями?

Сгущались сумерки, и Дарлинг мелко дрожала — ветер был холоднее, чем обычно. Клетка медленно раскачивалась из стороны в сторону, и, будь девушке не так худо, она бы всерьёз забеспокоилась о прочности своей тюрьмы. Но не сейчас. Сейчас было плевать. Может, если бы трос, позволяющий поднимать клетку, порвался, и она под влиянием нарастающей бури врезалась бы в камни и умерла, всем было бы только лучше. Тогда бы Майкл и Джон могли вернуться домой. Они должны проживать свои лучшие годы, но вместо этого оба тратят время на службу Пэну. Но зачем? Что если их труд будет напрасным, и на самом деле он и не думал освобождать Венди?

— Пэн просил передать тебе, что бессмысленно звать братьев, — со скучающим видом Феликс появился непонятно откуда. Девушка испуганно опустила к нему голову, смутно подозревая о том, что он здесь уже стоит некоторое время. И надо же было так увлечься собственными переживаниями!

— Почему же? — дрожащим от охватывающей её ярости голосом спросила та. Она непроизвольно стиснула ближайший прут, от чего костяшки пальцев побелели, но Венди будто и не заметило этого. — Теперь я буду всегда кричать, пока вовсе не потеряю голос! И Пэн не остановит меня, ясно?!

Наверное, не будь она в клетке, то давно бы набросилась на блондина. С каждой секундой дрожь в теле усиливалась, но это было уже не из-за холода. Просто слишком жаждала смерти хозяина Неверлэнда, смерти всех, кто поддерживает его. Её бесил Феликс, её бесили Потерянные.

Резко подавшись вперёд, от чего клетка опасно накренилась, Венди с прищуром поглядела на юношу, и скулы заметно напряглись. Но тот будто бы и не замечал одолевающих эмоций девушки.

— Перспектива видеть тебя немой, конечно, заманчива, — медленно проговорил он наконец и подошёл ближе, встав почти над клеткой. Капюшон, стоило Феликсу поднять к ней голову, упал на плечи и открыл взору его растрёпанные волосы. Интересно, он специально придаёт им такой вид? — Но Питеру это не понравится.