Системный приручитель 1

— Ой-ёй, — икнул он. А потом, краем глаза заметив одно из тел, резко обернулся, глядя на побоище. Его лицо в миг посерело, стало каким-то землистым. Я даже на секунду напрягся, решив, что парень сейчас обратится в зомби.

Но — нет, его просто вырвало.

— Господи… Ох… — причитал он сквозь рвотные позывы. — А ты ещё и жрёшь!

Я только плечом дёрнул и откусил новый кусочек шоколадки. Видел в жизни вещи и пострашнее того, что развернулось на этой полянке. Особенно когда в конце двадцатых и начале тридцатых служил в Африке, на родном материке этого парнишки.

Мне жаль погибших здесь ребят и девчонок, я же не психопат с атрофированной эмпатией. Но отстраняться от таких трагедий я умею в совершенстве, иначе уже давно сошёл бы с ума.

Я больше не вздрагиваю, когда слышу салюты и петарды, не кошусь с подозрениями на окна, выискивая снайперские позиции. И кошмары по ночам приходят очень редко.

Хотя… Сейчас это уже не актуально, ад вернулся. Только теперь — в другом виде, и для всего человечества разом.

Когда негр выпрямился, я внимательнее его осмотрел. Жилистый, высокий, со мной одного роста — то есть, метр девяносто где-то. Короткие курчавые волосы, кожа тёмная, но не совсем чёрная. Маленькая бородка, тонкие усики, приятные черты лица… Эфиоп, может? Возможно, с примесью белой крови. Не зря же так хорошо по русски шпарит.

Одет парень был в изгвазданную при спуске белую футболку, красную клетчатую рубаху, расстёгнутую на груди, и джинсы.

— Как зовут?

— Олег, — он, помедлив миг, протянул мне руку. — Спасибо. Прям от души. Я видел сверху, что ты вытворял. Военный?

— Да так, в штабе немного посидел, — хмыкнул я, но ладонь не пожал. — Ты не обижайся, но от смолы ототрись сначала, весь липкий же.

— Ой, блин!

— Угу. Я дядя Никита. Будем знакомы.

— Прям дядя?

— А до того, чтобы не прям дядя, дорасти ещё нужно.

— Понял-принял.

— Первый вопрос, Олег. Юлю видел? Она жива?

Он опустил взгляд. Простоял так пару секунд, а потом лицо перекосило. Парень упал на колени и просто разрыдался. Я сел рядом, хлопнул его по плечу.

— Думай, что хочешь, но пока уясни одно: главное, что ты живой. Дальше лучше не будет. А пока совсем не впал в истерику… ОЛЕГ!

— Д-да!

Мой командирский окрик и мёртвого из могилы поднимет. Я рявкнул:

— Юля! Жива?!

— Юля на той берёзе сидела. Вместе с Саньком. Твари, когда всех обглодали, стащили их с дерева. Они… Они так кричали… А я… Я просто сидел и ждал, когда за мной полезут.

Я сжал и разжал кулаки, снова оглядел тела. Не могла же Юлька перекраситься, она же всегда своей шевелюрой гордилась…

— Юля Кузнецова?

— Кузнецова убежала с остальными. Я про Юкалову.

Я выдохнул. Прости, незнакомая мне Юля Юкалова, но я и вправду испытал облегчение от того, что умерла ты, а не девочка, которую я знаю с пелёнок. Которая мне как дочь. А за тебя я хотя бы отомстил.

— Поплачь, Олег, не стесняйся. Это нормально. Потом ты мне будешь нужен спокойным и собранным. Понял?

— Угу.

Я смотал трос, чувствуя, как мышцы по всему телу начинают ныть, как тянет связки и ломит кости. Чёрт знает сколько лет я таких ощущений не испытывал. Как бы, не с учебки ещё…

Трос отправился в рюкзак, я достал начатую коробку патронов и, отсев от трупов подальше, снарядил магазины. С последним возился непривычно долго — начали дрожать пальцы.

Чёрт! Если сейчас прижмёт, стрелок из меня будет паршивый.

Коробка ушла целиком, до последнего патрона. Я скомкал её и бросил обратно в рюкзак — на растопку сгодится.

У меня теперь три полностью снаряжённых магазина к сайге, каждый на двенадцать патронов. И одна коробка, где ещё двадцать, пока даже не вскрытая. И ведь я подумывал не брать дополнительных патронов вовсе, не на охоту же поехал. Просто вспомнил, что Юля любит стрелять по банкам.

Ругаясь сквозь зубы на дрожащие пальцы, я достал два последних сникерса — и съел их один за другим. Началась изжога, тело бросило в пот, и я ещё от души напился, почти прикончив воду в полторашке.

Как раз в этот момент подошёл Олег. Глаза у него припухли, лицо было чумазое — но держаться он старался бодрячком.

— Ты дядя Юли, да? Она сказала, что позвала бесплатного проводника, перед тем, как всё началось.

— Да.

Он с сомнением оглядел меня, осторожно заметил:

— Фигово выглядите.

— Старость не радость. Вот что: пока я отдыхаю, ты должен осмотреть тела и рюкзаки. Не морщись так, всё понимаю, но тут стоит вопрос выживания. Ты жив, я жив, нам это всё нужнее.

Он только кивнул.

— Выбери два целых рюкзака побольше. В один складывай еду, забивай на максимум. Найдёшь шоколадки, консервы, готовую еду и воду — тащи сюда, мне. В другой упакуй аккуратно тёплые вещи, пригодятся. Туда же — все носки, ремни и рабочие перчатки. По паре перчаток нам с тобой оставь. В отдельную кучку сложи всё, что может стать оружием. Я потом посмотрю. В отдельную — всё, что горит. Водку, самогон, розжиг для костров. И все стеклянные бутылки. Аптечки, лекарства — тоже, ясное дело. И вон ту финку в траве видишь? Знаешь, чья?

— Макса, он хвастался.

— Макс успел сбежать?

— Нет. Т-тут он…

— Забери у него ножны. Задание ясно?

Короткий кивок, неуверенное:

— Да, дядь Никит.

— Тогда вперёд. А по ходу дела расскажи мне, что тут случилось и куда побежали остальные. Как ты понял, меня в первую очередь интересует Юля. Юля Кузнецова.

Олег двинул к телам, растерянно оглядываясь. Я вытер со лба пот, чувствуя, что поднимается жар. Пальцы уже дрожали, как у больного паркинсоном.

— Буран, смотри, — устало хмыкнул я. — А у нас свой Пятница. Он за нас теперь работать будет.

— Я всё слышу!

— А должен не слушать, а говорить! Давай, рассказывай!

Глава 6 Без боли нет роста

Давать чёткие доклады без воды Олег нифига не умел. Зато, рассказанное им дало относительно полную картину произошедшего. А ещё — он притащил мне мятые бутерброды с колбасой и сыром, тушёнку и полкило шоколадных конфет.

Желудок уже начало сводить от голода, несмотря на съеденные недавно батончики, так что я начал есть. Хотя, кого я обманываю? Я начал ЖРАТЬ. И офигевший взгляд Пятницы меня не смущал.

Спасибо, что тушёнку вскрыл, я бы со своим тремором сейчас замучался, и ладно.

Я узнал, сколько точно было человек в походе: тридцать четыре. Уже можно смело минусовать трёх мёртвых крюкачей, танка и плевуна — пятерых. Ещё — убитого танком препода и семерых ребят, лежащих на этой поляне.

То есть, осталось двадцать человек, включая Олега. Правда, и часть оставшихся — тоже зомби.