Сияй, Бореалис! Армейские байки

Коридор привёл к стене, в которой было проделано окно, прямо как в кассе вокзала. Проводник указал взглядом туда и откланялся, театрально исчезнув в темноте. Седой подошёл к окну, пытая разглядеть «кассира» по ту сторону, но встретился взглядом лишь с темнотой. Лирет осторожно поглядывала из-за спины напарника. Она ожидала, что приём будет более радушным, а здесь с посетителями обходились так, будто в каждом человеке таился враг — всё анонимно, всё закрыто, всюду непонятные коридоры, окна и комнаты. Девушка в какой-то момент усомнилась, что сейчас они находятся в архиве.

— Передайте лист с разрешением в окно, — раздалось из окна.

Никаких приветствий и прочих излишеств. Седой просунул листок в открывшееся окно, и бумагу сразу же засосало как пылесосом. На пальцах осталось странное ощущение покалывания. Парень простоял с протянутой рукой, пока не почувствовал, как в руке возник конверт из плотной бумаги. Седой повертел в руках конверт, на котором не указали ни адресата, ни имя отправителя — будто отдали чёрную зарплату и ступай откуда пришёл. Окно тотчас исчезло, впитавшись в стену. Следом исчез и коридор, ведущий в никуда. Темнота растворилась, осыпалась шелухой иллюзии, и оба гостя каким-то чудесным образом снова оказались на террасе. Сторожевые големы неподвижно наблюдали за ними, готовые в любую минуту преградить путь. Проводника рядом с ними уже не было. Седой догадался, что на этом своеобразный приём окончен.

— Я разочарована, — недовольно просопела Лирет. — Думала, увижу здесь многоярусные стеллажи — сам Либрариум, чёрт возьми, — а в итоге просто прошлись по коридору до какого-то окна, ещё и в комнате по пути заперли.

— Наивная, — хмыкнул напарник. — Ты не того ранга, чтобы проникать в сам Либрариум. Положение в обществе — это, прежде всего, чистота твоей магии, то есть её приближённость к ветви начала, от которого твоя магия происходит. Будь ты там каким-нибудь эманатом из аристократической семейки, могла бы запросто посещать и Вечный, и Либрариум, причём наследники королевских семей могут делать это чуть ли не на халяву.

— Так это совсем нечестно.

— Нет, так и должно быть. Негоже простолюдинам осваивать познания, которые доступны элите, иначе крах системе.

Седой посмотрел на големов, которые внимали их диалогу.

— Однако за качество обслуживания вам три звезды из пяти, — адресовал он стражам. — Скажите спасибо тому, кто придумал угощать посетителей чаем с печеньем.

***

Седой изучал врученный конверт будто какую-то диковинку. Пытаясь превозмочь головокружение, которое осталось после возвращение из Вечного, он гадал о том, куда дальше их забросит судьба и сколько придется потратиться на этот раз. Пока напарница забирала вещи из камеры хранения, парень сидел в зале ожидания, слушал объявления о прибытии поездов и пил остывший безвкусный кофе. Конверт он изволил открыть, когда вернулась Лирет. Та рухнула рядом и посмотрела сначала на Седого, потом на то, как он медленно потянул за специальный язычок на бумаге. Внутри лежал лист. Возникло бы гораздо меньше вопросов, если бы не пришлось вскрывать письмо. На документе не было ни единого слова, ни даже чернильного пятнышка. Седой переглянулся с девушкой. Оба помрачнели. Напарник собирался было ругнуться сквозь зубы, как вдруг на белом листе стали выводиться буквы, словно кто-то аккуратно выводил их невидимой ручкой. Слова появлялись один за другим, превращаясь в предложения, глаза едва поспевали за линиями изгибов. Казалось, что шум вокзала затих.

Вначале Седой даже обрадовался, что родственники пожилой актрисы Рейсан готовы принять гостей, несмотря на нелёгкое время. Дело было в том, что женщину сразил неведомый недуг, приковавший к постели. Рейсан, которая всю свою жизнь была известна поклонникам под псевдонимом Разита, являлась одой из потомков клана Семи Лун, но, увы, так и не смогла устроить личную жизнь и родить детей, оставшись одинокой старушкой. На данный момент за больной женщиной присматривала её кузина, и, как понял парень, она мало что знала о клане Семи Лун и о его реликвии. Точнее не знала вообще. Вероятно, кто-то из этой семейной ветви решил больше никогда не напоминать потомкам о проделках клана, а кулон сделали так, побрякушкой, которая передаётся по наследству. Однако об этом в письме не было ни слова. Вопросов возникло много. Когда Седой узнал, что им предстоит посетить южные границы Лума, он впал в крайнее отчаяние. Лирет уже начинало досаждать его брюзжание.

— У тебя денег столько, что ты мог бы купить отдельный поезд! — возмутилась она. — Твоё недовольство проблемы не решит. А проблемы ли?

— Я посмотрю, как тебе захочется тратить деньги, заработанные собственными потом и кровью, — процедил Седой, неохотно доставая кошелёк.

Он приблизился к кассовому окошку и равнодушно попросил билеты до Сенсита, южного города. Никто не предупредил, что путь отнимет два дня и обречёт это время на бесполезное просиживание штанов. Деваться было некуда. Если бы только можно было так легко отказаться от задания, Седой предпочёл бы взяться за менее кропотливое дело, но вначале как следует выспаться. К постоянным путешествиям он ещё не привык. Благо, поезда предоставляли прекрасную возможность вздремнуть. Напарник сомкнул веки, когда поезд отбывал от платформы Альбеоса, а пробудился, когда экипаж приближался к Сенситу. Одним духам было ведомо, как парню удавалось погружать себя в спячку, однако его лицо заметно посвежело после сна.

— Город с именем, похожим на название какой-то болезни, выглядит слишком хорошо, — заметил Седой.

Здесь оказалось гораздо теплей, и морозный день казался лёгким и непринуждённым из-за ясной погоды. Лирет наконец-то вспомнила, каково синее небо. Солнце слепило глаза и щекотало теплом нос и тем самым дарило иное ощущение, будто откуда-то нахлынул прилив сил. Девушка почувствовала себя намного лучше, чем на севере. Тёплый климат и солнце заряжали энергией. Вместо суетливых поисков ночлега хотелось просто не спеша пройтись, нежась под солнечным фонтаном.

— Граница с Соликой недалеко, — заметил Седой, рассматривая карту на перроне. — Здесь слишком тепло для зимы.

— А мне очень даже нравится такая погода, — хмыкнула Лирет. — Мне так надоела эта мерзлота, я на морозе вообще ничего не могу делать.

— Потому что ты из Солики, — сказал тот. — А соликанцы все изнежены до невыносимости. Изнежены и капризны.

— С чего это ты взял, что я из Солики? — в серьёз поинтересовалась девушка.

— А ты разве не знаешь, откуда ты?

— Нет, я этого уже не помню. Забыла, — вздохнула та. — Так всё же с чего ты решил, что я из Солики?

— А разве не видно? У тебя золотая прана, а это ветвь Солиса.

— У лумейцев тоже золотая прана. А может, мы были знакомы? — ухмыльнулась Лирет. — Будет забавно.

Седой промолчал.

— Ну, это с какой стороны посмотреть, — обмолвился он и тут же замолк.

— Так мы знакомы? — изумилась Лирет.

Она вдруг обогнала его и встала поперёк дороги. Седой остановился под её пристальным взглядом. Ему стало на редкость неловко, что захотелось сгореть заживо на солнце и обратиться в пепел.

Дернул же бес за язык проронить такое.

Лирет разглядывала напарника и так и этак, прищуривала глаза и отходила на шаг, всматривалась в недоумевающую физиономию и ощупывала взглядом. Его образ мало о чём говорил и больше наводил на мысль, что они всё же не были знакомы раннее. Парень, не зная, куда себя деть, невольно занервничал. Он уловил во взгляде девушки догадку, но избавиться от тревожного ощущения так и не смог. Им нужно было идти искать ночлег, а они замерли посреди вокзала.

— Ты же не хотела ничего вспоминать, — вспомнил Седой.

— Ты когда-то мне сказал, что я забыла, кто я есть.

— Тебе показалось. Я такого не говорил. Может, перепутала чего? Нам нужно идти вообще-то.

— Не перепутала. Ты очень часто говоришь то про скрипку, то про мою стёртую память и вообще о странных вещах в целом. Как будто намекаешь на что. Я это давно заметила.

— Я много о чём говорю, когда мне скучно, — начинал сердиться тот. — И прямо сейчас мы тратим время на бесполезную болтовню.